Этой девочке миллиарды лет.Не бойся сдаться ей, путник.В ее памяти первый земной рассветИ марсианское утро.В ее прошлом горят города,Стираются в пыль планеты.Она существовала, когдаЕще ветром был ты…Не бойся любить ее, старик.Она знает все твои мысли.И будет плакать, когда твой чередНаступит уйти из жизни.Не бойся смотреть в ее глаза.Она любит тебя просто, нежно.Для нее ты только слезаВ океане мертвой надежды.И по-прежнему в прошлом горят города,Поглощает их в бездну огонь и вода.
Дом
остановившихся часов
Здесь сотни мыслей растворились в стенах,Здесь тишина, понятная без слов.Здесь жил кусочек маленькой вселенной,Здесь дом остановившихся часов.Кровать, трюмо, две тумбочки, гитара,Хромой без ножки деревянный стул.И смотрит человек седой усталоС картины, перечеркнутой крестом.Здесь тысячи желаний не сбывались,Здесь вдохновенья не умолкший зов.Сюда зайдя, мгновения остались,Здесь дом остановившихся часов.
Сломанная кукла
Свет фонаря в холодное окно.Меня сломали. Старую игрушку.Но выбросить забыли все равно,На чердаке в пыли всегда темно,И в мусоре теперь лежу послушно.Скребутся мыши справа и в углу.Скрипят леса над головой из ваты.Я мыслю. Я жива. Но не могуУйти из куклы в платьице помятом.Мне не узнать, какой приходит год.И тот ли век, в котором я родилась.Я стану мертвой, если дом умрет,Ненужная где столько лет пылилась.На чердаке, мурлыча, дремлет кот.Случайный гость хозяйского покоя.Затихнут мыши. Старый кот уйдетКак будто в измерение другое.Опять останусь рваная одна.И буду ждать. Чего? Никто не знает.Промчатся лето, осень и зима,Опять наступит мокрая весна.Игрушки слишком долго умирают.
Мария Васильева
г. Ярославль
«Как драже на матовом паркете…»
Как драже на матовом паркете,Ночь просыпала неяркие огни.Двое нас на голубой планетеВ мягких складках белой простыни.Мы с тобою проросли друг в друга,Разглядев подсказки между строк.Вырвал нас из замкнутого кругаВзглядов молчаливый диалог.Пусть за окнами меняются сюжеты.Тушит ночь неяркие огни.Мы уснем на голубой планетеВ мягких складках белой простыни.
«Сладким кубиком медленно в кофе твоем растворяется вечер…»
Сладким кубиком медленно в кофе твоем растворяется вечер.Утекают минуты, как капли из ржавого крана.В джунглях улиц тебя я случайно не встречу.Но узнаю тебя в черно-белых героях экрана.В жизнь мою ты внезапной ворвался метелью.Никотином проник глубоко мне под тонкую кожу.Хрупкой нитью дождя вышит города призрачный вечер.Я опять узнаю тебя в спинах случайных прохожих.Пусть все кажется сложным и вроде бы несколько странным.Опускаются мыслей ладони на хрупкие плечи.Но я верю, что как-нибудь утром туманнымЯ тебя среди многих в толпе обязательно встречу.
Юлия Захарова
г. Ярославль
Ностальгия по московскому метро
Я вдыхала его всеми порамиВ смеси сырости и земли.За большими стальными заборамиПоезда по тоннелям шли.Я врастала в него каждой клеткою,Каждым вздохом жизни земной,Так склоняется над таблеткоюБезнадежный, смертельно больной.На холодных и грязных скамеечкахПритулились, как прежде, бомжи.Снова стала молоденькой девочкой,Только бровь так некстати дрожит.Мне открыло билетиком в прошлоеЛедяное и злое нутроКак родное, такое хорошее,Позабытое будто, метро!
Счастье
Небо тучей накрыло. Застенчивый дождьНе решается, медлит начаться.Если
спросишь меня: «Для чего ты живешь?»,Я отвечу: «Живу я для счастья».Начал капли воды дождь отчаянно лить —Это праздник стихии вершится.Только вот перестать бы застенчиво жить,Но на это непросто решиться.
Утро
Утро, земля в снегу,Лист за окном дрожит.Больше я не могуМолча на свете жить.Утро, в снегу земля,Клонит меня ко сну.Может, спасаюсь зря,Может, не зря тону.Падают неспростаКролики из-под шляп,Вечером изо ртаЯ вынимаю кляп.Утром ветра травуПрячут под белый снег,Я на земле живуКак-то не так, как все.
Дядя
Он улыбался мальчугану,Игрушки с пола брал, не глядя,Немного озорной и странныйУсатый бородатый дядя.А я стояла у порога,Пока игра неспешно длилась,За все благодарила Бога,Без слов, но искренне, молилась.К окну прошла почти неслышнойПоходкой резкой, торопливой,Была в квартире третьей лишней,Но до безумия счастливой.
Толгский монастырь
Чайки резвятся, играя,Чуть замедляет свой ходБудто плывущий из раяБелый большой теплоход.Нас провожает спокойныйСквозь расслабляющий сонТихий родной колокольныйЧуть замирающий звон.Будто для сердца микстура,Снова меня исцеля,В небе белела фигураБелого монастыря.
Полина Ивлева
г. Тюмень
Душа
Куда душа девается потом?Где прячется? И под каким зонтом?И почему не выскользнет на волю?Где отбывает за провинность срок?И теплится, как в печке уголек?И сколько на нее свалилось боли?Ее порыв был как источник чист,И в толстом томе этот белый листТак ждал, чтоб, не испачкав, исписали.По правде, по решенью, по судьбе.Ей не хватало в этой пустоте,Чтобы друг друга люди уважали.Но кто-то, не умеющий писать,Измял так грубо душу, как тетрадь,Не пожалел и выкинул наружу.Она лежит нагая у крыльца,И, не имея кожи и лица,Тихонько ждет того, кто очень нужен…
Птица
На моей невысокой крышеЖивет птица по кличке Выше.Ее перья слегка атласны,Ей мечты все мои подвластны.Я кормлю птицу Выше волей,Добавляя немного соли,Как наестся – летит шальная,Словно ищет ворота рая.Я пою птицу Выше верой,Она пьет и не знает меры,Трель же птицы всегда чудесна,Моей крыше давно известна.Крыша знает, что жизнь без птицыПолноценная не случится.Заполняют пространство крышиПтицы с кличкой призывной Выше.
«Черной ручкой писать по белому…»
Черной ручкой писать по белому,Выводить из последних сил…Я все сделаю, я все сделаю,Что бы ты там ни попросил.Холодает ночами. ПростыниМеня кутают, будто в снег.Если б было все в жизни просто так,Я б с тобой проживала век.Иногда по судьбе назначенныйПросто сбился с пути в метель.Я твоей теплотой охвачена,Стерегу до утра постель.Чертовщинки-слова выводятся,Выливаются на листы.Если люди и вправду сводятся —Бог построит для нас мосты.