Журнал «Юность» №11/2020

«Уже не человека – пленника…»

Уже не человека – пленникаИных, заоблачных миров —Спросил: «Позвать тебе священника?»Отец кивнул без лишних слов.Ведет дорога на закланиеРабов Твоих в глухой тупик,Чтоб для последнего свиданияПрийти в сознание на миг.И длится до реанимацииСмертельный бой – предсмертный час.А что не в силах попрощаться мы,Так – то не главное сейчас.

«Выучил чиновничий язык…»

Сергею Сергеевичу Романову

Выучил чиновничий язык.Он как птичий к нёбу прилипает,сорный вытесняет борщевик,говорит о том, чего не знает.Клерк типичный, вросший в конеляр,все на нем щебечет как по нотам.Не отчет выходит – мемуар,на потеху судьям, идиотам.«Косогов В. Н., рожденный вг. Железногорске (подсудимый —далее по тексту). Он виныне признал. Но факт неоспоримый:рано утром, с четырех до пол —девятого, записывает знаки(вставлена шифровка в протокол,будет взят анализ на филфаке)».И уже другой напишет клерк,препод с недосыпом под глазами:«Косогов – ничтожный человек,только вы его судите сами».

«Слава Богу, смертно это тело…»

Саре Зельцер

Слава Богу, смертно это тело.Значит, прекратится в тот же мигБоль в груди, что жгла осатанело,С губ срывала первобытный рык.Кто концовку выдумал? С улыбкойНа лице чтоб я сошел на нет.Стал орфографической ошибкой,С этим светом тот рифмуя свет…

Дмитрий Ларионов

Родился в 1991 году в городе Кулебаки Нижегородской области. Окончил филологический факультет ННГУ имени Лобачевского. Публиковался в журналах «Дружба народов», «Звезда», «Плавучий мост», «Кольцо А», «Нижний Новгород» и других. Шорт-листер Волошинского конкурса (2017, 2019), финалист премии «Лицей» в номинации «Поэзия» (2020). Живет и работает в Нижнем Новгороде.

«Кенигсберг» и другие облака

Другие облака

Кружила бабочка /исчезла/,река в апрель перетекла;а я курил помятый «Честер»,смотрел другие облака.«Ни древний Родос, ни Гавана, —твердил себе. – Ни Лимасол.Я вопреки – любил упрямо».И пел БГ с альбома «Соль».<…> но облака смещали тучи,потом черемуха цвела.Рюкзак и плеер многим лучшесбивали перечень утрат.Не говори, обычный метод;другие песни прогони.Проснусь и я лиловым летом,где во свету лежим одни.Обоим, верно, под двадцатник/блестит заколка у окна,молчит будильник у кровати /.<…> идут другие облакаи чайки – разрезают утро.<…> полуоткрытое окно.И целый мир ежеминутноопять сдвигается в одно.

«Играет ножичком на Лыковой…»

Играет ножичком на Лыковой;сидит с иголочки клифтец.Закат толчеными гвоздикамисмещает облачный свинец.Он точно был в «КОГИЗе» Рябова,сюиту жизней я читал:хранил в руках живое яблоко,переходя ночной квартал.Но на страницах ранней «Юности»не довелось быть рядом с ним.Не по знакомству, не по глупости —смотри – на Лыковой стоим:Денис, Владимир и товарищи/и не спросить: «Чего-чего?»/;а рядом – под звездой мигающей —задумчив Игорь Чурдалев.Спешит один на Караваиху,другой – умчал в Автозавод.Взят «Кенигсберг» и левый Heineken.Вся жизнь пошла наоборот.

Лимонов

В индийском воздухе не растворился:оплыл Москвы бесснежный мартна оболочке влажного ириса.Качнулась времени корма:Ист-Сайд, Вест-Сайд, пустой парк Иоаннаи Сены – мутная вода —стремит к Ла-Маншу два тюльпана.Он прожил эти города,он был герой в плаще. И сочинитель.Потом – бушлат и Вуковар,опять Париж, Москва. Наезды в Питерв пивных обтерли рукава.Через кострища флагов возвращался,режимный Энгельс вспоминал.Другим – Венеция и Талса —а у него – иной финал.Не за одну звезду в покатом небежизнь обернулась колесом:в его глазах свободы соль. И пепел.И троекуровский песок.

Проза

Анастасия Курляндская (Родионова)

Журналист поэт прозаик.

Стихи и проза публиковались в литературных журналах, рассказ «Куколка» вышел в сборнике издательства «Эксмо» «Жить!». Автор текстов к ряду театральных проектов, среди которых «Орфические игры. Панк Макраме» Бориса Юхананова, опера «Эвридика» на музыку Дмитрия Курляндского в постановке Антуана Жиндта (Франция), I’d rather sink Алиенор Доше (Германия), участник музыкального проекта «Курляндский/Родионова».

Убить Ленина Фрагмент романа

Все герои вымышлены, совпадения случайны.

3.

– Ань, глянь, как Игорь на тебя смотрит-то. Может, сойдетесь, будете самой красивой парой МГУ, – сказала однажды Анне ее приятельница Вера с филологического факультета.

Большая, пышная, как дрожжевое тесто, с простонародным выговором, она была противоположностью стройной, рафинированной Анне. Та посмеялась над примитивным ходом Вериных мыслей, но фраза о самой красивой паре все же запала ей в голову, и в следующий раз Аня улыбнулась Игорю в ответ, когда они пересеклись на лестнице первого Гума.

Через неделю он подарил ей самиздатовскую кандидатскую Зиновьева – «Метод восхождения от абстрактного к конкретному (на материале “Капитала” К. Маркса)». Анне было не очень интересно, но она прочла, а на следующий день они сидели в столовой, Анна аккуратно отхлебывала компот маленькими глоточками и задавала Игорю уточняющие вопросы.

Через год они поженились, его аспирантская стипендия с преподавательской ставкой и семейная комната в общежитии позволяли им жить неплохо по советским меркам, раз в две недели они даже ходили обедать в ресторан «Прага», ели котлету по-киевски, запивали шампанским и рассматривали посетителей.

– Думаю, он ей изменяет, пришел вчера за полночь, сказал, что в таксопарке проблемы… – Аня замешкалась, додумывая продолжение. – Что машины недосчитались и вызывали милицию. А она уже звонила в таксопарк, всего там досчитались, вот только его не было.

– Боже мой, какой еще таксопарк? – смеялся Игорь.

– Он там работает, вон видишь, у него усы квадратные и проседь на них, как шашки на машине. – Аня указала на усы пятидесятилетнего мужчины в клетчатом пиджаке, он сидел за столиком с блондинкой его возраста, у которой было красивое, утомленное лицо.

– Почему изменяет? Он же страшный, а она красотка.

– Потому что это единое основание двух взаимоисключающих сущностей и они так взаимодействуют.

– Значит, повезло, что мы с тобой тождественны – оба умны и хороши собой, – снова засмеялся Игорь.

Аня кивнула. Ум Игоря порой вызывал у нее сомнения, чтобы прогнать эти мысли, она представляла их счастливую старость на профессорской даче или, быть может, в эмиграции, где-нибудь в уютном европейском университетском городке. Это помогало, но ненадолго.