Журналист
Шрифт:
Хорошо было недолго. Через пару недель Мишка стал чесаться. На руках, на ногах и на всем теле у него появились волдыри. Поход к врачу в университетскую поликлинику принес неутешительные вести: подозрение на чесотку. Однако прописанные мази помогали мало: еще через пару недель покрыли все тело юного корееведа, а затем появились на теле у Макса.
Прояснилось все в начале октября. Мишка сидел за обеденным столом и учил корейский, Серега что-то колдовал на древнем айтишном наречии в своем компе, Пашка бренчал на гитаре, а Макс сидел на своей койке и читал учебник по органике.
— Вот ты, Павлик, в Бога веришь, а как ты объяснишь непорочное зачатие? — отвлекся от корейского языка Мишка. — Наука разве такое допускает?
— Вообще-то допускает, — вместо Павлика ответил Макс Перепелица. — Науке известны случаи, когда в матке у женщины формируются две яйцеклетки, которые в результате
— Твоя теория, Макс, основана на твоей вере в то, что чудес не бывает, — возразил Павлик, старательно подбирая слова. — А я верю, что «Бог аще хощет, побеждается естества чин». Ведь все законы нашего мира действуют так, а не иначе, только потому, что Бог так решил. Но тот, кто придумал правила игры, сам ими связан только силой своего желания. Представь шахматную доску, где фигуры из пенопласта размером с человека. Игроки ходят среди них и двигают их по правилам игры в шахматы: коня буквой гэ, пешку прямо, слона наискосок. Но сами игроки, хоть и ходят по доске, ее правилами не скованы. Так и Бог, когда решил сам воплотиться на Земле, имел возможность сам придумать, как это лучше сделать.
В этот момент взгляд Макса привлекло маленькое неторопливое насекомое, медленно поднимавшееся по стене. Раздавив его пальцем, Макс стал внимательно изучать кровавое пятно, расползшееся по обоям.
— Бляха-муха, клоп! — Выругался будущий химик. Он вскочил с кровати и, откинув Мишкин матрац, отодрал обшивку из оргалита. И взорам парней открылись ровные ряды из тысяч клоповьих личинок, облепившие всю внутреннюю поверхность двери. Парни схватили дверь, стащили ее с Мишкиной койки, со всей возможной скоростью вытащили на улицу и отнесли подальше от здания общаги, до ближайшей помойки. Затем пошли в магазин, закупились дихлофосом и буквально залили им всю комнату от пола до потолка — впридачу к традиционным общажным украшениям в виде рисунков мелком «Машенька» и засыпанного под плинтуса и под кровати с тумбочками китайского «Дуста». Хорошо еще, что дело было в пятницу, и сразу после этой дезинсекции Пашка вечером уехал на электричке в Уссурийск к родителям, Мишка тоже отбыл в свою Находку, Серега впервые за много месяцев помчался в Дальнереченск, а Макс пошел в гости с ночевкой к знакомой девушке с третьего этажа общежития.
Впоследствии Павлик неоднократно сталкивался с клопами: в слабо отапливаемых сельских гостиницах, где он ночевал в многодневных командировках по Приморскому краю, эти «домашние животные» встречались повсеместно, так что тщательный осмотр личных вещей после каждой такой ночевки (чтобы не привезти такой нежелательный гостинец из поездки домой) вошел у него в привычку. Но никогда больше они не вызывали у него столько эмоций.
Обильное окропление комнаты дихлофосом, дустом и «Машенькой» действительно помогло (собственно, мелок с этим милым женским именем с тех пор долгое время лежал в боковом кармашке его сумки-фотокофра). Вернувшись в воскресенье вечером, Пашка подмел с пола дохлых клопов и тараканов (набрал без малого полведра) и победоносно высыпал их в мусоропровод (сорвав восхищенные охи и ахи и даже бурные аплодисменты от встречных студентов и студенток). А через несколько дней у Мишки и у Макса сошли волдыри. Карантин был снят, и Мишка объявил, что победу над кровопийцами надо отметить.
Он позвал в гости своих бывших одноклассников из Находки — Виталика и Костяна, таких же мордоворотов, как и он сам. К их приходу решили приготовить солянку на огромной чугунной электросковороде. Дальневосточники, в отличие от жителей европейской части России, именно это блюдо называют солянкой: тушеную смесь капусты, картошки и мясной либо колбасной заправки (возможны и «постные» варианты из грибов, рыбы или морепродуктов). К готовке — впервые с момента заселения — присоединились второкурсники. В отличие от Пашки с Мишкой, которые решили питаться вскладчину, Макс и Серега объявили себя принципиальными единоличниками. Мишкины родители привезли из Находки два мешка картошки и мешок капусты, Пашка еженедельно возил из Уссурийска добытую отцом в тайге дичь (мясо утки, гуся, фазана, косули или кабана), а также привезенные из Южной Кореи растворимый кофе Maxim, знаменитый майонез в трехлитровых банках (тех самых, которые дальневосточники и называют «банками из-под майонеза» и используют в хозяйстве для самых разных нужд) и много чего еще. А Серега и Макс питались в столовке (обед обходился в 7–10 рублей), а в комнате с самым независимым видом заваривали себе в кипятке
лапшу «Доширак», тончайшим слоем резали хлеб и густо намазывали его маргарином Voimix или спредом Rama, а затем съедали его, запивая кипятком с пакетиком чая Gold Bond — самого дешевого красителя воды, имевшегося в продаже. Каждый пакетик этого «чая» использовался по 5–6 раз, а в большой компании количество завариваний доходило и до 9–10.Пока Серега резался на своем IBM 4 в новую игрушку Kings Bounty, а Макс наигрывал на гитаре «Деклассированных элементов» своей любимой Янки Дягилевой, Пашка почистил картошку, Мишка порезал ее, нашинковал капусту и высыпал все на раскаленную сковороду. Зашкворчало масло, пошла первичная обжарка. Бухнулось в сковородку содержимое банки тушенки. Затем настал момент заливки подрумянившихся овощей водой и добавления соли «по вкусу». Мишка взял огромную солонку, перевернул ее… и завис, глядя как отваливается крышка, и все содержимое высыпается в почти готовую солянку.
Операция по спасению блюда привлекла всех обитателей комнаты №409, у которых уже слюнки текли от источавшихся ароматов. В четыре ложки парни как могли аккуратно извлекали из солянки соль, а та стремительно растворялась в кипящей подливке. Разумеется, успех был лишь частичным. И надежды, что блюдо будет просто пересоленным, было мало.
Тут и гости подоспели. Парни сбегали в бытовку, помыли руки, и всей толпой вернулись за стол, посреди которого красовалась гигантская сковородка, а вокруг были выложены приборы и бутылки с пивом. Все расселись. Первым свою стряпню решился отведать сам Мишка. Он взял ложку, зачерпнул полную солянки и решительно засунул ее в рот. Пережевав, он произнес:
— Хорошая солянка. Выгодная. Надолго хватит.
Солянки (которая впервые настолько четко ассоциировалась у парней со словом «соль») хватило на три дня. И гости, и хозяева, отведав блюда, предпочли сосредоточиться на пиве, обильно запивая каждую съеденную ложку. А когда пиво закончилось, гости поспешили разойтись. А Серега и Макс утвердились в своем решении питаться отдельно. Поэтому огромная сковорода сытной и здоровой пищи (вкусной ее можно было назвать только в том смысле, что ее вкус очень хорошо чувствовался) осталась почти в полном распоряжении Мишки и Пашки. А здоровое студенческое скупердяйство мешало пойти и выкинуть ценные продукты в мусоропровод. Тем более, что консервирующее свойство соли не позволяло блюду протухнуть. А то, что за раз его много не съешь, стало огромным преимуществом уже на следующий день.
Потому что на следующий день в общежитии №3 ДВГУ отключили водоснабжение.
— Все сральни зосраты, — задумчиво произнес Серега Чесноков, войдя в комнату после посещения мужского туалета на третьем этаже. В туалете на пятом этаже ситуация была ничуть не лучше. И женские туалеты на четвертом и шестом этажах благоухали так, что находиться в расположенных напротив них бытовках было настоящим испытанием.
Когда на стенде у входа в общагу появилось объявление о грядущем отключении, все студенты благоразумно запаслись питьевой и бытовой водой. В комнате №409 были наполнены все кастрюли, бутылки из-под фанты, водки, капитанского рома, джина «Черный бархат» и минералки «Ласточка», а также ведро для мытья пола и тазик, в который обычно складывали грязную посуду, когда носили ее в бытовку мыть.
Однако вскоре стало понятно, что наличие воды в комнатах — не главная проблема общежития, в котором один туалет на восемь кабинок использует примерно 260 человек. То есть каждый унитаз в среднем использовало 32–33 молодых человека или девушки. И эти 33 молодых и здоровых организма, совершая ежедневную процедуру очищения кишечника, не брали с собой воду для того, чтобы смыть за собой. А из бачка привычно смыть удалось лишь тем, кто сходил рано утром. Следующие же пользователи оставили последствия своего пребывания в местах раздумий без устранения. Теоретически, наверное, можно было бы предположить, что, буде каждый студент носил бы с собой литр-другой воды и смывал бы с их помощью за собой, то беды бы не случилось. Но ни первый, ни второй, ни третий посетители санузлов, пришедшие после тех ранних пташек, что опустошили смывные бачки, взять с собой воду не догадались. Да и не напасешься тогда никакой воды — так они думали. А когда кто-то задумался о такой возможности, было уже поздно: количество фекалий и бумаги в (как метко выразился айтишник Серега Чесноков) сральнях превысило тот максимум, который можно было просто смыть водой. А действовать согласно инструкции, которая была выведена неровным почерком в четвертой кабинке туалета на третьем этаже («Если ты насрал, зараза, — дерни ручку унитаза. Нет воды как таковой — протолкни говно рукой»), разумеется, никто не собирался, хотя, конечно, все с ней неоднократно успели ознакомиться.