Зима 41-го
Шрифт:
— Скажешь тоже! — Сашка покраснел и отвернулся к окну, делая вид, что его что-то заинтересовало на улице.
— Какой же ты смешной, — Зина высвободила руку и погладила Сашку.
— Нормальный я, — буркнул парень и перевел разговор, — что врачи сказали, долго тебе еще тут?
— Ничего не говорят. Я думаю долго. Вряд ли я к вам вернусь отсюда, — глаза у Зины налились слезами.
— Ты это дело брось! Слышишь?! — Сашка сердито посмотрел на девушку, — Чтобы больше не слышал. Вернешься! Мы с Идой тебя будем ждать!
— Хорошо бы…
— Так и будет! Верь мне! Зина грустно улыбнулась. — Веришь?!
— Верю, верю, — Зина тепло смотрела на парня. Какой же он все-таки хороший! А сначала казался таким высокомерным серьезным молчуном, она и дразнила его все время, чтобы вывести из себя, сбить казавшуюся ей спесь. А он просто по-мальчишески стеснялся. Кто бы мог подумать! Вот и сейчас сидит весь красный
— Я сейчас, — он подошел к подоконнику и зашуршал принесенным с собой пакетом. Зина с любопытством смотрела на Сашку. Что там он еще задумал?
А Александр, как-то вдруг подобравшись взял в руки лист бумаги и, повернувшись к Зинаиде, начал читать:
— Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 7 января 1942 года… Зина слушала с замиранием сердца, глаза начало пощипывать. — За образцовое выполнение боевого задания Командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом доблесть и мужество наградить курсанта Вертолетных курсов Воскобойникову Зинаиду Трофимовну медалью «За отвагу», Председатель Президиума Верховного Совета СССР Калинин, Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Горкин! — Сашка развернулся по Уставу через левое плечо, взял с подоконника коробочку с медалью и, подойдя к Зине, положил ей ее на грудь прямо поверх одеяла. — Вот, значит. Наградили тебя. За мужество и героизм. Заслужила! — он не знал, что сказать. Товарищ Сталин в таких случаях желал с честью служить дальше на благо трудового народа. Но так, то Сталин. А тут говорить такие напутственные слова Сашке показалось излишним пафосом. Но честь лично наградить девушек из своего экипажа он пробил у Мехлиса, и не отдаст ее ни за что и никому.
— Служу Советскому Союзу, — прошептала Зина. По ее щекам текли слезы, сползая к растянутым в счастливой улыбке уголкам губ и уже оттуда падали на подушку.
[i] Выплаты по наградам были установлены постановлением ЦИК и СНК Союза ССР от 7 мая 1936 года и определены «Общим положением об орденах Союза ССР». Награждённым за счёт государства ежемесячно выплачивалось: по ордену Ленина — 25 рублей, по ордену Красного Знамени — 20 рублей, по орденам Трудового Красного Знамени и Красной Звезды — 15 рублей, по ордену «Знак Почёта» — 10 рублей.
Постановлением ЦИК Союза ССР от 29 июля 1936 года Героям Советского Союза выплаты по ордену Ленина увеличивались до 50 рублей в месяц.
17 октября 1938 года Указом Президиума Верховного Совета СССР были установлены выплаты по медалям: «За отвагу» — 10 рублей, «За боевые заслуги» — 5 рублей в месяц. 27 декабря 1938 года такие же выплаты были установлены соответственно по медалям «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие». Отменены выплаты были с 1-го января 1948 года.
XX
После фронта и госпиталя размеренность обычной тыловой жизни нагоняла какую-то непонятную тоску. Сашке казалось, что он занимается незначительной, никому не нужной ерундой. Даже награждение Иды прошло не так эмоционально, как ему представлялось. Хоть и происходило все в более торжественной обстановке. Тут было и построение, и стол, накрытый кумачовой материей, и поздравления от командования курсов, ну и, конечно, проникновенная, вдохновляющая речь комиссара.
У курсанток во время церемонии горели глаза, а Сашке было грустно. Он думал о том, что рано или поздно эти девушки закончат обучение, освоят вертолеты, получат свое первое звание. К тому времени Михаил Леонтьевич, наверное, создаст новую машину, которую смогут производить здесь и сейчас. И ждет этих совсем молодых, не намного старше его девчонок, фронт. Сколько из них выживет? Какая судьба их ждет? А самое поганое, что командовать ими, скорее всего, предстоит ему. А значит за каждое ранение, за каждую смерть нести ответственность, карать себя по ночам, видеть во сне глаза погибших. Так, как это было с ним в госпитале, когда он не знал, что стало с теми, кто был вместе с ним в вертолете. Да и потом… Никто не догадывался, как тяжело ему было смотреть в мокрые от слез глаза Зины, мучавшейся от неизвестности, за себя, свое будущее, за оставшегося на фронте Демидова, который написал девушке в госпиталь одно письмо и вдруг пропал. Сашка обещал Зинаиде разузнать об Алексее и обязательно это сделает. Попросит помочь при встрече Льва Захаровича. Не должен он отказать в такой мелочи. Только вот когда это будет? После тех посиделок с песнями, Сашка товарища Мехлиса не видел. Лев Захарович сказал, что свяжется с ним сам, когда решится вопрос с выступлением на радио,
но видимо не так просто это оказалось. Скорее всего, не удалось убедить Иосифа Виссарионовича в необходимости такого эфира. Ну, и хорошо! Какой из него певец?!Комиссар закончил речь, и майор Максимов подал команду «Разойдись». Девчонки тут же обступили Весельскую, которая с застенчивой улыбкой и румянцем на лице разглядывала свою первую награду. Зал наполнился девичьим восторженным гомоном. Это девушки еще не знали о том, что на ужин их ждут пирожные, каким-то немыслимым способом раздобытые по такому случаю в кратчайшие сроки тандемом из комиссара и старшины. На какие преступления пошли эти двое, чтобы порадовать курсанток не знал никто, но то, что действо сие было сродни подвигу, это признавали все.
— Сань, — Никифоров дернул Сашку за рукав, — а тебя, почему не наградили?
Сашка поморщился. О нарушении им приказа Сталина говорить не хотелось, но и ответить что-то было нужно. Тем более, судя по тому, как к ним прислушиваются остальные, вопрос волновал и их тоже.
— Почему не наградили? Наградили! Только моя награда дома, в сейфе. Требовательно-вопросительные взгляды показали, что ответ народ не удовлетворил, пришлось объяснить подробнее: — Наградной браунинг лично от наркома получил, в госпитале еще.
— А что не носишь?
— Да неудобно как-то, — пожал плечами Сашка, — да и привык уже к ТТ, — и провел рукой по потертой кобуре. Тут он, конечно, покривил душой. ТТ ему не нравился абсолютно — тяжелый, угловатый, без предохранителя, что чревато отстрелить себе что-нибудь нужное. Браунинг был на порядок лучше и красивей. Но, во-первых не хотелось выделяться неуставным оружием, хотя наградной носить он имел полное право, а во-вторых, чисто по-мальчишески, казалось не солидно, каким-то маленьким и несерьезным выглядел бельгиец. Хотя, во-вторых, наверное, все-таки было на первом месте. — Товарищ майор, — парень обратился к Максимову, желая быстрее сменить тему, — Вы рекомендации в летный состав для курсанток подготовили? Поняв, что прозвучало это довольно не корректно по отношению к непосредственному, пусть и формальному, начальнику, извинительно добавил: — Мне их к полетам готовить, а я не знаю, кто на что годится. Почти на месяц выбыл. А сроки поджимают.
— Готово, товарищ лейтенант, — усмехнулся Максимов, показывая, что оправдания понял и принял, — пойдем, обсудим. Ну и всех остальных прошу ко мне в кабинет. Думаю, у каждого найдется, что сказать.
Совещание затянулось до поздней ночи. Один вопрос тянул за собой кучу других. Пока рассмотрели и утвердили шесть девушек, пригодных, по мнению инструкторов, к летной работе. Окончательное решение предстояло принять Сашке, но скорее всего все останется, как есть. Все равно, верное решение принято или нет, будет видно только тогда, когда отобранные кандидатки окажутся в пилотском кресле. Правда, раздражало еще не до конца привыкшего к местным реалиям парня то, что по каждой кандидатуре надо было еще и выслушать мнение комиссара, которое было чуть ли не ключевым. Ну, никак не мог Сашка понять, как влияет на способность управлять вертолетом преданность партии и лично товарищу Сталину, происхождение, активное участие в комсомольской работе и понимание текущего политического момента. Впрочем, этот самый момент, тоже был тайной за семью печатями. Какой он должен быть? И вообще что это момент такой важный? Надо будет спросить у Исы или Петра. Да и при чем тут происхождение? Нет, было бы понятно, если бы оценку и характеристику давал особист. Все-таки девушек проверяли вдоль и поперек. И то, что Зинаида считала своей личной тайной, по секрету рассказанной в Ленинграде друзьям, оказывается, было хорошо известно Гранину. Кстати, рассматривалась и кандидатура для замены Зины, на случай если комиссия признает ее не пригодной, но тут Сашка встал горой, сказав, что пока нет решения ВВК, ни о каких заменах он слышать не хочет. В конце концов, вся эта тягомотина закончилась. Все первоначально предложенные кандидатуры были утверждены. И ради чего только огород городился? Можно было все решить гораздо проще, без продолжительных докладов о родственниках и порочащих связях, ну да ладно, если предки так делают, значит так надо. Наверное, и в этом есть какой-то смысл.
Ночевать остался в расположении. Ехать ночью в Москву смысла не было, лучше встать пораньше. Утром заедет домой, переоденется и в школу, будь она не ладна.
В школу пришел пораньше. Сначала зашел к Батину, надо было узнать обстановку, да и что говорить одноклассникам и учителям о причине столь долгого отсутствия, согласовать. Наверняка же старшие товарищи уже все придумали и продумали. Правда Сашка предполагал, что его проинструктируют еще до того, но видимо не посчитали нужным, а раз так, значит, в школе уже есть какая-то легенда и лишних вопросов задавать не будут. Только вот могли бы и его уведомить.