Зима Джульетты

Варя ничего ей не ответила, лишь тихо вздохнула.

– Нет, Варюш, не хочу, и не уговаривай… Ты уж сама как-нибудь, ладно? А меня избавь… Знаешь, я к новым знакомствам стала болезненно относиться. Избавь, избавь!

Варя снова вздохнула, снова промолчала, глядя на свои голые ступни. И вдруг стало ее ужасно жалко… Ну куда, куда ты опять вляпываешься, мой бедный ребенок? И она ведет себя не как мать, а как предательница…

– Ладно, мам, я тебя услышала. Давай спать! – встала Варя с дивана, забирая у нее кружку. – У меня завтра день трудный. Спокойной ночи!

* * *

Утром Юля встала с трудом. То есть момент пробуждения уже был плохим, и бодрая песенка телефона в режиме будильника показалась ужасно противной. Захотелось прихлопнуть его ладонью, как занудного комара, чтоб не верещал.

Поднялась с постели со стоном. Это она-то – со стоном! Всегда вскакивала легкой птичкой, бежала в душ… Она даже сама с собой в такую игру играла – чтоб напрячься всеми мышцами, чтобы выскочить из-под одеяла пружинкой и потянуться вверх, чувствуя хорошо отдохнувшее за ночь тело. А по пути в ванную стукнуть кулаком в дверь Гошиной комнаты – ваше величество, поднимайтесь, в нашем государстве сегодня рабочий день, нас ждут великие дела. Если Гоша один был, естественно. Если с подружкой – ни-ни, мимо двери только на цыпочках. Как она любила эти их совместные утренние часы! Когда лица еще свежи и улыбчивы, когда солнце в окно, когда пахнет кофе и тостами… Есть, есть особая прелесть в утреннем домашнем времени. Эти короткие десять минут, отведенные на совместный завтрак, дорогого стоят. Дураки те, кто не ценит, кто хватает зубами свой бутерброд на ходу, вечно опаздывая…

В это утро она прошла мимо двери Гошиной комнаты, не постучав. Пусть сам просыпается. Что она ему, нянька? Ничего, скоро жена будет будить.

А потом зеркало в ванной преподнесло сюрприз. Глаза! Почему веки такие набрякшие, будто всю ночь подушку слезами мочила? Но ведь не было ни одной ночной слезинки. И под глазами круги. И кожа на лице вялая, бледная, как сырая картофелина на срезе. Такое чувство, будто за одну ночь те десять лет, на которые она моложе выглядела, вернулись и расположились на лице по-хозяйски. Еще и усмехаются в зеркало. Сколько тебе годков-то, милая? Забыла, да? Если забыла, так иди, погляди в паспорт, про нас там все подробно прописано.

Вот что значит стресс. Не любит женский организм плохих новостей. Вполне адекватно на них реагирует. А если б еще и всплакнула?

Гоша, наоборот, вышел на кухню веселым. Только видно было, что веселость его нарочитая. Хотел, наверное, чтобы все было, как раньше. Она бы тоже хотела, но – как? Все равно прежнюю интонацию не поймаешь.

– День сегодня хороший будет, – вяло произнес Гоша, глядя в окно и делая первый глоток кофе. – Такая осень нынче выдалась – красота.

– М-м-м… – кивнула Юля головой, не разжимая губ, давая понять этим насмешливым мыканьем: что ж, мол, давай, про погоду поговорим… Нам ведь больше и поговорить не о чем…

– Мам, ты плохо выглядишь. Спала плохо, да?

– Хм… Вопрос можно считать риторическим? Отвечать не обязательно?

– Ой, да перестань, пожалуйста. Ну что ты капризничаешь, а? Не понимаю тебя… Я ж знаю, что ты не такая.

– Может, и не такая. Будем считать, что у меня временное помрачение рассудка. Те, у кого бывает временное помрачение рассудка, разве осознают свои действия? Ведь нет?

– Да, хорошо бы временное… А то я прямо пугаюсь, мам.

– Не пугайся, сынок, – не приняла она его старательно шутливого тона. – Ты уже большой мальчик. Тебе тост с маслом и сыром или с маслом и медом?

– С маслом и сыром… А может, ты просто устала, мам? Заработалась? Может, тебе в отпуск надо?

– Я недавно была в отпуске. Ты же знаешь. В Италию ездила. Ешь быстрее, а то опоздаешь.

– А ты?

– Я не хочу.

– И даже кофе не выпьешь?

– Не хочу. На работе попью. Ладно, я пошла, опаздываю уже.

Конец ознакомительного фрагмента.