Зима гнева
Шрифт:
– Дочка!
– Мам, что это за быдло?
Надя едва за голову не схватилась. Но…
– Собирайся. Жоржи, ты здесь?!
– Да, бабушка!
Хорошо хоть мальчик рядом….
– Надо уходить…
– Мама, ты с ума сошла?! – Ирина подняла выщипанные брови, став похожей на лягушку. – Я никуда не пойду, вот еще не хватало!
– Ирочка, нас убьют! – попыталась вразумить ее Надежда.
– Не посмеют. Покричат – и уберутся, – с непробиваемым апломбом заявила Ирина.
– Я тебе приказываю!
– Мама, ты что – папе компанию составила
Крики усиливались.
Надя физически ощущала, как утекают последние секунды…
– Внучек, пойдем.
– Куда!? Мам, ты с ума сошла!? Ему спать пора!
Надя вздохнула.
Ох, как все плохо-то… Ирина, что называется, уперлась. И с места ее не своротишь. Как на Ваню – стих нашел, теперь будет на своем стоять! А ведь…
Всех положат.
Ладно ее – она свое отжила.
Ваньку не жалко.
Но дочь и внук!!! Но Надя видела, точно видела – не уйдет… Ну хоть внука спасти!
– Ирочка, принеси мне, пожалуйста, нюхательные соли. Жарко что-то… и крики эти…
Надя опустилась на край кушетки, демонстрируя, что ей поплохело. Прижала руку ко лбу… Ирина ожидаемо купилась.
Сделала шаг, другой, вот и туалетная комната, где и стоит коробочка с нюхательными солями.
Еще шаг…
Надю с кушетки словно вихрем снесло.
Сильный толчок в спину дочери – и та влетает внутрь.
Надя подперла ручку двери стулом. Надолго не хватит, но им надолго и не нужно.
– Жоржи, руку!
Мальчик доверчиво протянул ей ладонь. Надя крепко сжала ее, потянула малыша за собой…
– Вниз! Бегом!
Ступеньки сами стелются под ноги. Вот и кухня.
Челяди нет… плевать!
Есть Матрена. Она ждет, она протягивает руку.
– Бежим, тора!
Но Надя толкнула к ней внука.
– Его защити! Я старая, бежать не смогу… я их с пути собью!
– Тора…
Надя сунула ей шкатулку.
– Дяде передай – он все знает.
Надя сорвала с плеч шаль, укутала мальчишку, последний раз поцеловала его в лоб. А Гошка смотрел, не понимая, что происходит.
– Бабушка?
– Молчи! И слушайся Матрену!
– А…
– Внучек, миленький… люблю тебя! Молчи… и Саввушку слушайся…
Вот и калитка…
Матрена толкнула ее, потянула за собой Гошку по лесной тропинке. Надя смотрела им вслед, пока они не скрылись в сумерках.
А потом тщательно закрыла ее, повернулась и пошла туда, откуда послышались выстрелы.
Время умирать?
Иван Алексеев с размаху открыл прикладом окно… как – открыл?
Просто вышиб!
И выстрелил в сторону орущих наглецов.
Раз, второй… перезарядил – и снова выстрелил!
Попал?
В его глазах – да, конечно! Неисчислимые орды злодеев уже разбегались от храбреца в разные стороны. С пьяных-то глаз…
В реальности…
– Жом Радий! Стреляют!
Жом и сам это отлично видел. И ему это не понравилось. Бывший химик, который примкнул к освобожденцам, он совершенно не собирался класть
свою жизнь на их алтарь.Им надо – вот пусть и помирают! А у него дела найдутся…
– Дайте залп в ответ – и ломайте ворота!
– Щас! Можно гранатой?
Жом подумал секунду – и разрешил. Но прежде, чем они успели что-то сделать…
Иван в гневе высунулся в окно.
– Ах вы…!!!
На такое и усилий-то не надо.
Один выстрел…
А тут – залповая стрельба.
Медленно, очень медленно, мужчина осел у окна.
Ему еще повезло. Он умер сразу. Одна из пуль разорвала артерию на шее, так что Иван Алексеев истек кровью. Забавно, но умер он, как мужчина. Хоть и жил дураком и алкашом, но погиб-то защищая свой дом и свою семью, погиб от вражеской пули… судьба иногда любит пошутить.
– Открыть ворота!!!
Ага, ори, не ори…
Надя понимала, что надолго не задержит эту толпу. Но пусть они все войдут сюда! Пусть не смотрят по сторонам… пока она, пока дом, пока будут жрать и грабить… да пусть их!
Ворота ей не открыть… ну так хоть калитка!
Жом Сынок действительно был новичком.
И в отряде, и в Освобождении, и вообще… что там возраста? Шестнадцать лет? Потому и был прозван сыном полка, а в просторечии – Сынком. Подрастет, там посмотрим, как именовать будем…
Но мечты у парня были…
Вот ОН!
Выносит из огня прекрасную даму. И та целует его в губы.
Героически спасает самого жома Пламенного! Или хотя бы жома Урагана! И те… нет, не целуют! Но медаль-то дадут? Или хотя бы орден?
Вот он лично убивает императора!
Вот он останавливает натиск врага, лежа за пулеметом… нет, не лежа! Стоя! Во весь рост, а то форма испачкается, и как потом за наградами в ней приходить?
Не героически получается…
Вот – ОН! И этим все сказано!
А в жизни, увы…
Сынок, помой котел, Сынок, почисть коня, Сынок, ты где? Ага, ну н-на! Щас и еще добавлю, чтобы оружие в порядке держал…
Не эпично, не поэтично и вообще – где она, романтика Освобождения?
Нету.
Зато есть портянки и белье, стоящее колом. От пота стоящее…
А куда деться? Надо проводить реквизиции, надо добывать продовольствие, да, и ценности тоже..ж. жом Ураган объяснил, что все нажитое торами принадлежит народу! Вот, надо сложить, заактировать и сдать по описи, а то как же!
А народ потом разберется и наградит своих верных слуг.
Что, есть сомнения?
Нет? Вот и правильно, проживешь дольше…
Поместье Алексеевых тоже было в списке. Но ничего особенного там не ожидалось. Хозяин – пьяница, ну и бабы его…
Бабы, м-да…
Торы…
Они такие!
Не все красивые, но все ухоженные, холеные, кожа такая…
Вот когда он жениться надумает, обязательно себе в жены тору поищет, а то как же! Он же достоин? Достоин!
Жом Сынок единственный заметил, как начала приоткрываться калитка.