Зима королей

— Ну разве ты не очаровательное маленькое существо? Ну, конечно же, да. Конечно же, да.

Ребенок в восторге курлыкал. Мюртах вздохнул. В нарастающем молочном свете он смотрел, как Од играла с младенцем, пошлепывала его, тискала его, пока он не начинал повизгивать, целовала его. Со светом их два лица становились яснее и отчетливее.

— Мюртах! — произнес Сирбхолл из-за двери.

— Выхожу.

Од подняла глаза, и ее лицо словно закрылось дверью, спрятавшей удовольствие, которым оно сияло. Она поспешно встала с кровати, оделась, как и он, положила младенца в колыбель и последовала за Мюртахом в переднюю комнату, где присоединилась к другим женщинам, готовившим завтрак.

Когда мужчины были готовы к отъезду, она дала каждому из них сверток с хлебом, сыром и маленький кувшин аскуибха. Эгон поехал на черном пони, Мюртах взял гнедую кобылу, самую быструю из его лошадей. Сейчас, жеребая, она должна была быть еще более быстрой. Сирбхолл ехал на своей обычной лошади, той, что он отобрал у Кира мак Эоды. Од не стояла в дверях, когда они выехали.

Люди мак Махона и он сам сразу сообразили, что они собрались далеко. Мюртах сменил шаг на легкую рысь, чтобы так пройти свои земли, и группа последовала за ним, не делая попытки приблизиться. Они проехали по склону холма, мимо дерева-мишени и направились к белому шраму водопада на высоком краю глена.

Люди мак Махона, непривычные к верховой езде в горах, начали растягиваться в длинную, прореженную цепочку. Мюртах надеялся, что они попытаются найти короткий путь через болота, в то время как он, Сирбхолл и Эгон будут ехать от керна к керну note 15 , но те этого не сделали. На вершине Гэпа, когда Мюртах оглянулся, он увидел, как они упрямо следуют за ними по пятам.

— Куда? — спросил Сирбхолл.

— Прямо на запад. Мы следуем на юг Слэйб Блум.

Note15

Пирамида из камней, служащая межевым или иным знаком.

В полдень они устроили отдых, поели сыра и двинулись дальше. Спустя некоторое время Мюртах сказал:

— Мне бы следовало послать Нила с тобой в Брефни.

— Почему?

— Мне всегда хотелось иметь Граву О'Руэйрка его воспитателем, я не мог позволить ему поехать одному.

— Вот когда вернемся обратно.

— А Конэлла тоже хотел послать — в церковь. Сирбхолл сжал его плечо и встряхнул:

— Когда мы вернемся обратно.

Они поехали дальше. Ближе к закату Мюртах послал Эгона вперед подыскать подходящее место, где бы они могли провести ночь.

Они уже почти выбрались из холмов и были на краю долины. Мюртах обернулся, чтобы взглянуть назад:

— Растеряны. Теперь Мелмордха в безопасности.

— Я хотел спросить тебя: это делается для его спасения или нашего?

— И его, и нашего, я эгоистичен. Ты знаешь притчу о человеке, который без опасности пас своих коз между двумя стаями волков?

— Это все старые сказки. Я еще удивляюсь, что ты не захватил свою арфу. Эти две стаи не являются врагами.

— Ими не были и те волки, которых я упомянул. А вот и Эгон.

Эгон подскакал к ним.

— Там впереди подъем, на его вершине растут несколько деревьев, но на склоне ничего нет.

— Там есть вода? — спросил Сирбхолл.

— У подножия. Едем.

Они быстро поехали к холму, наполнили свои бурдюки из ручья у подножия и стреножили лошадей на траве южного склона. После того как они поели, Эгон и Сирбхолл улеглись спать, а Мюртах залез на дерево, чтобы наблюдать оттуда, взяв с собой свой лук.

Стояла полная луна — он не мог припомнить, была ли она уже полной в ночь накануне или еще прибыла. Вождь мак Махон и его люди, мак Эода и мак Догерти, они были молочными братьями, все они разбили лагерь на следующем склоне, недосягаемом для выстрела из лука.

Он скучал по дыханию Од рядом с ним. Он размышлял, хорошо ли она спит в его отсутствие. Он редко отсутствовал. Если он так сильно привязался к ней, то она могла так же привязаться к нему. Но при ней были все дети, чтобы разделить ее общество.

Ветер шумел в голых ветвях деревьев, сталкивал их друг с другом, и он дрожал. Не от холода. Он отказывался думать об этом — об Од и своих детях, думать о… — он хотел отчаянно отбросить это. Эта резня, этот ропот, эта толкотня, все эти люди — кричащие, стонущие, окровавленные. Эд, возвышающийся над всеми, окровавленный и обнаженный, с одной рукой, обрубленной наполовину — нет… Думать об… Как они кричали и как они молчали, толпясь вокруг Эда в поисках тепла его живого тела, трогая его, пытаясь привлечь его внимание, сказать ему что-то. Он боялся встретиться с ними взглядом. Он знал, это их глаза полны горя, настоятельного требования понять и желания что-то сказать ему…

— Отец?

Мюртах весь сжался. — Что?

— Я не могу заснуть.

— Ладно, тогда залезай сюда.

Эгон взобрался на дерево и уселся на сплетение веток у ног Мюртаха.

— Что ты делаешь?

— Читаю молитвы. — Он перекрестил себя от Божьего гнева. — Твой дядя помешал бы мне.

— Ты взял с собой арфу?

— Нет. Зачем?

— Дядя спрашивал меня, я не знаю. Расскажи мне историю.

— О, Господи…

— Ойсин. Расскажи мне об Ойсине.

Любимая история Финнлэйта. Мюртах снова перекрестился. Финнлэйт будет жить в этом связывающем их сейчас мальчике, пока не умрет следующий — огромный старый человек, пытающийся сказать нечто, что он должен был сказать монаху.

— Я не могу. У меня нет моей арфы. Я расскажу тебе детскую сказку об убийстве дракона Ворфрата.

Это было сборище сказок, объединенных в одно целое, иногда не очень удачно, и Мюртах фантазировал над нестыкующимися местами, сглаживая их в пересказе. Когда он закончил, то сказал:

— Я должен разбудить твоего дядю, чтобы он продолжил наблюдение. Я устал.

— Мне можно остаться здесь?

— Нет. Завтра ты будешь смертельно усталым, если останешься.

Они слезли с дерева и разбудили Сирбхолла, который вскочил так быстро и таким свежим, словно он вовсе не спал, а только лежал с закрытыми глазами. Мюртах устроился возле тлеющего костра и растянулся на одеялах. С Эгоном и костром он чувствовал себя в безопасности — от них. Он заснул.

Весь следующий день предводитель мак Махона и его банда были на виду за ними. День начался хороший, яркий и со свежим ветерком, но после того как они остановились поесть и дать отдых лошадям в полдень, с юго-запада небо стали заволакивать густые тучи. Весь день после полудня тучи наползали и наползали. Мюртах ускорил ход с шага до галопа. Когда опустилась темнота, с нею пошел и первый дождь — тяжелые, крупные капли. Под копытами лошадей почва сразу превратилась в грязь.

— Мы собираемся остановиться? — сказал Сирбхолл, когда Мюртах опустил поводья, чтобы передохнуть.

— Нет, — он смотрел через струи дождя, выглядывая предводителя мак Махона.

— Как далеко мы от Кинкоры?

— Не знаю. Я никогда не был там.

— Эта равнина может превратиться в болото.

— Я знаю. Высматривай керны.

Он подал кобылу вперед, Эгон устал, его пони выдохся, но они плелись рядом с гнедой кобылой. Дождь немного ослаб, и ветер сменил направление, дуя то в одну, то в другую сторону. Мюртах упорно держал на запад, хотя гнедая кобыла начала спотыкаться на ровном месте. Они ехали через небольшую, узкую долину, окаймленную и прорезываемую деревьями.