Зима мира

Вуди попытался перестать улыбаться.

– Ну тогда ты иди, а я подожду минутку здесь.

– Хорошая мысль, – и она пошла.

– До завтра! – сказал он ей вслед.

Она не оглянулась.

V

В старом викторианском особняке на Делавэр-авеню у Урсулы Дьюар были отдельные апартаменты: спальня, ванная, гардеробная, а из гардеробной супруга после его смерти она сделала небольшую гостиную. Большую часть времени в ее распоряжении находился весь дом: Гас и Роза проводили много времени в Вашингтоне, а Вуди с Чаком на учебный год уезжали в школу. Но когда все возвращались, она проводила добрую половину дня у себя в покоях.

В субботу утром Вуди пошел с ней поговорить. Он все еще был на седьмом небе после поцелуя Джоан, хотя полночи после этого пытался решить, что все это значило. Это могло означать что угодно – от настоящей любви до настоящего алкогольного опьянения. Он лишь знал, что сгорает от желания вновь ее увидеть.

Он вошел в бабушкину комнату следом за служанкой Бетти, несшей поднос с завтраком. Ему понравилось, как Джоан отреагировала на рассказ о родственнике Бетти. В политике, думал он, слишком много внимания уделяли беспристрастным дискуссиям. Люди должны злиться, когда сталкиваются с жестокостью и несправедливостью.

Бабушка уже сидела в кровати, в кружевной шали поверх шелкового халата орехового цвета.

– Доброе утро, Вудро, – сказала она, удивленная его появлением.

– Бабушка, я бы хотел выпить с тобой кофе, если позволишь, – сказал Вуди. Он заранее попросил Бетти поставить две чашки.

– Буду очень рада, – сказала бабушка.

Бетти была седоволосой женщиной лет пятидесяти, с фигурой, какую иногда называют «уютной». Она поставила перед Урсулой поднос, и Вуди налил кофе в чашки мейсенского фарфора.

Он обдумал разговор заранее, упорядочил все доводы. Сухого закона больше нет, и Лев Пешков – легальный бизнесмен, скажет он. К тому же несправедливо наказывать Дейзи за то, что преступником был ее отец – тем более что его незаконный алкоголь покупало большинство уважаемых семей Буффало.

– Ты же знаешь Чарли Фаркуарсона? – начал он.

– Да.

Еще бы ей не знать. Она знала семейства всех, кто играл заметную роль в жизни Буффало.

– Будешь тост? – спросила она.

– Нет, спасибо, я позавтракал.

– Мальчишкам в твоем возрасте сколько ни дай – все мало… – она внимательно посмотрела на него. – Если только они не влюблены.

Сегодня утром она явно в хорошей форме.

– Похоже, Чарли у матери под каблуком, – сказал Вуди.

– У нее и муж был под каблуком, – сухо сказала Урсула. – Умер, потому что это была единственная возможность от нее избавиться… – Она отпила кофе и наколола на вилку кусочек грейпфрута.

– Вчера Чарли подошел ко мне и уговорил попросить за него…

Она приподняла бровь, но ничего не сказала.

Вуди набрал побольше воздуха.

– Он просит тебя пригласить миссис Пешкову вступить в Общество леди Буффало.

Урсула уронила вилку, и раздался мелодичный звон серебра по фарфору. Словно чтобы скрыть свое замешательство, она сказала:

– Вуди, налей мне, пожалуйста, еще кофе.

Он выполнил ее просьбу без единого слова. Он не мог припомнить, чтобы хоть раз видел ее сбитой с толку.

Она отпила кофе и сказала:

– Ради всего святого, зачем могло понадобиться Чарли, да и кому бы то ни было, чтобы Ольгу Пешкову приняли в Общество?

– Он хочет жениться на Дейзи.

– Вот как?

– И он боится, что его мать будет возражать.

– Это он правильно сообразил.

– Но он думает, что сможет ее уговорить…

– Если я впущу ее мать в Общество.

– Тогда, может быть, люди забудут, что ее отец был гангстером…

– Гангстером?

– Ну, или как минимум бутлегером.

– А, ты об этом, – небрежно сказала Урсула. – Да не в этом дело.

– Правда? – пришла очередь удивляться и Вуди. – А в чем же?

Урсула задумалась. Она молчала так долго, что Вуди даже подумал, не забыла ли она о нем. Наконец она сказала:

– В Ольгу Пешкову был влюблен твой отец.

– Иисусе!

– Не забывайся!

– Извини, бабушка, но ты так меня удивила…

– Они были помолвлены и собирались пожениться.

– Помолвлены? – повторил Вуди ошарашенно. Подумал минутку и сказал: – Наверное, я один во всем Буффало ничего об этом не знал.

Она улыбнулась ему.

– Иногда, и только у юных, встречается какая-то особая смесь мудрости с невинностью. Я хорошо помню, что таким был твой отец, и вижу, что ты тоже такой. Да, это известно всем в Буффало, хотя твоему поколению, несомненно, это так же скучно, как история древнего мира.

– И что же произошло? – сказал Вуди. – Я имею в виду, кто разорвал помолвку?

– Она, когда забеременела.

У Вуди упала челюсть.

– От папы? – ахнул он.

– Нет, от своего шофера, Льва Пешкова.

– Он был ее шофером? – потрясения следовали одно за другим. Вуди помолчал, стараясь переварить услышанное. – Боже мой, папа, должно быть, таким дураком себя чувствовал…

– Твой папа никогда не был дураком, – резко сказала Урсула. – Единственная глупость в его жизни – это когда он сделал Ольге предложение.

Вуди вспомнил о своем деле.

– Но все равно, бабушка, это же было ужас давно!

– Ужасно давно. Здесь нужно наречие, а не существительное. Но со здравым смыслом у тебя лучше, чем с грамматикой. Это действительно было очень давно.

Это звучало обнадеживающе.

– Так ты согласна?

– А как, по-твоему, будет себя чувствовать твой отец?

Вуди задумался. Пудрить мозги бабушке он не мог, она бы его в два счета вывела на чистую воду.

– А ему не все равно? – сказал он. – Вот если бы Ольга все время была рядом как постоянное напоминание об унизительном эпизоде его юности – тогда, я думаю, ему было бы неприятно.

– Ты верно думаешь.

– С другой стороны, он твердо убежден, что с окружающими всегда надо поступать справедливо. Он ненавидит несправедливость. И он не стал бы наказывать Дейзи за то, что совершила когда-то ее мать. И уж тем более не стал бы наказывать Чарли. Папа очень великодушен.

– Ты хочешь сказать, великодушнее, чем я, – заметила Урсула.

– Вовсе я этого не хочу сказать. Но, бабушка, я уверен, что если бы ты его спросила, то он бы не возражал против того, чтобы принять Ольгу в это общество.