Зима Скорпиона

«u clear?» (За вами нет слежки?), — писал Рабинович.

«4 the moment» (На данный момент нет).

«what about alby? Whos she seeing?» (Как дела с Олби? С кем она видится?), — спрашивал Рабинович, имея в виду аль-Байвани.

«she broke up with ay kyoo and a-pee, now all shes got is us» (Она порвала с АКАП, теперь общается только с нами), — писал Скорпион.

После Мариба у аль-Байвани не оставалось выбора. Он порвал с Аль-Каидой. А поскольку ЦРУ снабжает его оружием и деньгами, он сохраняет власть над племенем бани-хум.

«shes so 2-faced» (Она очень двулична), — писал Рабинович, то есть он не сомневается в двойной роли аль-Байвани. Его использование опасно — он может работать на обе стороны.

«considering guys she dates, wouldn’t you?» (Учитывая людей, с которыми он встречается, что вы хотите?), — отвечал Скорпион, имея в виду, что после событий в Марибе и в свете того, как пошли дела в Йемене, у аль-Байвани почти не осталось выбора. Ему приходится работать на обе стороны.

«2 bad about pete?» (С Питом совсем плохо?), — спросил Рабинович о Питермане.

«u loco? Не was like so nfg» (Хуже некуда).

«I miss u, qt. r u ок?» (Я потерял вас. Вы в порядке?).

«u tell me» (Сами понимаете), — написал Скорпион, отключая связь.

Поскольку это было не просто провалом миссии в Йемене, можно было не сомневаться, что в Лэнгли рвут и мечут. Его вынудили бежать. До сих пор это никому не удавалось. И это было плохим знаком. «Пришла зима, — подумал Скорпион, глядя на дождь, поливающий Пьяцетту. — И не только для ЦРУ. Что-то пошло не так».

Стряхивая дождевые капли, Скорпион вошел в маленький риелторский офис, втиснувшийся между окружающими Пьяцетту роскошными магазинами. Хотя уже прошел и Новый год, в офисе еще горели рождественские огоньки. Только они окрашивали сумрак пасмурного дня. Скорпион выглянул в окно, чтобы посмотреть, не видел ли кто, как он входил.

Абриэле, дочь Сальваторе, владельца офиса, была одна. Изящная, с длинными черными волосами, она передала Скорпиону его почту и, пока он просматривал ее, болтала на смеси итальянского с английским о его сельском доме в горах, обновленном casa colonica (колониальном доме), за которым она приглядывала в отсутствие Скорпиона, а он отсутствовал большую часть времени.

Этот конверт лежал отдельно. Абриэле получила его в офисе капитана порта. Простое приглашение встретиться для «обсуждения вопросов, представляющих общий интерес» на белой карточке с эмблемой яхты и номером телефона. Скорпиону нужно было бы выяснить через Google, что это за номер, но код номера был люксембургским, а это, скорее всего, значило, что холдинг-компания находится под защитой законов этой страны по вопросам секретности.

— Откуда это пришло? — как бы между прочим поинтересовался Скорпион.

— Его привезли какие-то моряки в ялике с яхты. Я думаю, это были русские, — ответила Абриэле. — Оно адресовано синьору Коллинзу. Это ваш друг?

— Эта яхта еще здесь? — спросил Скорпион, не ответив на вопрос.

Он подошел к окну и выглянул на площадь. Заливаемая дождем Пьяцетта была пуста. За зданиями и гаванью виднелось только темное море. Возможно, провалилась не только «Станция Алекс» в Йемене. Он должен был учитывать вероятность этого, ибо содержимое ноутбука Питермана могло привести и к провалу самого Скорпиона. «Черт, неужели они проследили меня до Сардинии?».

Абриэле покачала головой.

— Они сказали, что уходят в Монте-Карло.

— Яхта большая?

— Molto grande (Очень большая). Метров шестьдесят, а то и больше, — ответила она.

Скорпион поверил ее оценке. Сардинцы любили большие дорогие яхты. Порто-Черво с его живописной гаванью и крытыми красной черепицей виллами ценой во много миллионов долларов на холмах над городом был местом проведения ежегодной сентябрьской регаты, куда для встреч на Коста-Эсмеральда съезжались самые большие яхты и богатейшие люди. Яхт размером больше шестидесяти метров вряд ли могло быть много. А это значило, что приглашение пришло от кого-то очень богатого и влиятельного.

— Почему ты думаешь, что это были русские?

— Я спросила, — ответила она, пожав плечами. — Они сказали, что они Ucraini. Это ведь что-то вроде русских?

Он сказал ей, что намерен покинуть остров. Как обычно, в его отсутствие ей предстояло присматривать за его casa и заботиться о двух живущих там доберманах, Гекторе и Ахилле. Когда Скорпион сказал, что уезжает, ее лицо опечалилось.

— Quando tornorai? (Когда вернетесь?), — спросила она с некоторой грустью. Сероглазый il francese всегда казался ей знатоком женщин, а этот шрам над его глазом был так притягателен, что, захоти он, она бы заперла офис и тотчас прямо здесь отдалась ему. Но он всегда уезжал.

— Скоро. Через несколько недель, — ответил он, хотя и не знал, придется ли ему вообще когда-нибудь вернуться на Сардинию.

* * *

Ведя машину с побережья к своему casa colonica, Скорпион все время поглядывал в зеркало заднего вида. Дорога петляла по склону горы. Он остановил свой «порше» на краю утеса, вынул из бардачка бинокль, вышел из машины и внимательно осмотрел холмы и дорогу вниз до самого Порто-Черво. Его никто не преследовал. В любом случае время у него еще было, если только его не ждут в доме, полагал он. «Уж не стал ли я слишком подозрительным», — подумал Скорпион. В его ремесле граница между подозрительностью и осторожностью чрезвычайно тонка. Он вспомнил шутку Рабиновича: «Помните, что ваша подозрительность не гарантирует того, что кто-то не пакостит вам».

Он снова взглянул на карточку. Под дождем не намокли только две проведенные от руки линии под названием яхты «Милена II». Для Скорпиона это было очень важным знаком и поводом для раздумий.

Во-первых, она была передана капитану порта Порто-Черво. Это была тайная экстренная сеть связи, известная только Рабиновичу, но даже Рабинович не мог знать, в каком из нескольких десятков средиземноморских портов мог находиться Скорпион в это время, и вообще мог ли он быть в каком-то из них.

Конверт был адресован Артуру Коллинзу, вымышленному другу-яхтсмену Скорпиона. Этой кличкой Скорпион пользовался только в маринах и моряцких пабах, где хранилась почта для него во всем Средиземноморье.

Еще больше настораживало то, что письмо, по словам Абриэле, пришло с «русской» яхты. Не мог же за ним стоять Иванов, или «Шахматист» — глава Управления контрразведки российской ФСБ: он бы не стал писать, а отправил бы группу спецназовцев, и Скорпион никогда не увидел бы их ночного прихода. Единственное, что мог представить Скорпион, это то, что за письмом стояла российская Служба внешней разведки (СВР) или какая-то частная российская организация, нанятая кем-то из обозленных на него вроде Аль-Каиды или Хезболлы.