Зимнее кружево. Эта история… (сборник)

Зимняя полночь

Как мела метель – словно помелом, заметая день вьюгою-хвостом, украшая ночь звездопадом льда, укрывала дол тканями плаща. И, взвиваясь, дул ветер снегом ввысь, и в неправде той был зимы каприз, полночь плакала – свет опаловый, то луна была – запоздалая.

Зимняя пора

Зима – пора цветов белесых, как жемчуг серебрится снег, снежинок опадает россыпь, то вторится из века в век. Зима – пора чудесных песен да святочного волшебства, по всем полям и долам, весям — придет в деревни, города. Зима – пора забав веселых: катки, салазки мчат с горы, все там же – в деревнях и селах раскинут ярмарки пиры.

Зимняя тройка

Вскачь повозка запряжная, бьет копытом коренной, тройка едет удалая, мчит дороженька домой. Кони мастию гнедою, слышен храп издалека, пыль аж крошкой ледяною, сбоку – шоры на глаза. Скачут шаг, потом рысцою, на галоп не перейти, рядом волк бежит и воет, сани с грузом нелегки. Только вот ямщик с хлыстами, щелкнул в воздух – волк в кусты, мускулы пошли буграми, у коней от той езды. Ямщичок затянет песню, свистнет, крикнет во всю мочь, пятернею перекрестит грудь свою – должно помочь. Сгинет страх с протяжным воем, а дорога дальше – гладь, ведь в санях ружьишко с боем — завороженная кладь.

Зимушка

Забелила краской белой все дороженьки зима, рисовала долы мелом, все без отдыха и сна. Распушила хлопком ветви, разукрасила кусты, как побелкой дуют ветры, записавшись в маляры.

Как зима сменяла осень

Черно небо, небо в тучах, непогодушка грядет, сгинул в тьме последний лучик, заслезился небосвод. Дождик слезы проливает, ветер трубами гудит, шквал из листьев поднимая, он с грозою говорит. Осень плакала и злилась, разбросала платья все, а зима, ступая стыло, снег ссыпала на заре. Покрывала белым долы, наряжалась вся в платки, ветер выводил ей соло — дружбы наводил мосты.

Колдовство шамана

Кружится в танце, в бубен бьет, варган мелодией струится, в священном трепете народ — волнуется, богов боится. Кружит шаман, кружат ветра и духов леса созывают, а хвоя – словно бы листва — с пушистых сосен облетает. И затевался ураган, Здесь вьюга дула, заметала, заклятья духам слал шаман — страх напускал – никак не мало. То власть богов перед Землей, он вопрошает провидений, и кружит бубен пред толпой — селенье ждет чудес-знамений.

Молитва вождя к шаману

– Шаман, ты наколдуй погоду, чтоб стихла стылая пурга, чтоб ясный полдень – небосводу, замолкли б вьюги чтоб, ветра. Вождь племени главой склонился: – Прошу, охоту ниспошли, чтобы олень в лесах явился да мясом полнились котлы. В селениях чтобы далеких умчались голод с хворотьбой… Вождь говорил с тоской глубокой, шаман внимал молитве той.

Молитва северного охотника

– Дух леса, выйди из-за гор, — взывал охотник одиноко, и в слове слышался укор, унты увязли в снег глубоко. Якут дух дикий подзывал, чтоб наконец пришли олени, а пес тихонько подвывал, к теплу звал дальних поселений. Охотник рыскал, словно волк — олени будто ускользали, а пес, в охоте зная толк, бродил по следу, тихо лая. – Так где же вы, лесные духи? — Охотник взорами померк. Видать, все это – просто слухи — про колдовство и оберег.

Молодая эвеночка

Лицо эвеночки – луною, а очи – словно кисти штрих, блестят улыбкой озорною ланиты, губки, нежен лик. А косы – черными волнами, в них украшения звенят, и кружит в танце пред парнями, их завораживая взгляд. Чуть в стороне – старушка, сгорбясь, вздыхала: – Вот же егоза, ведь красота девицы – робость, чтоб долу прятались глаза. А внучка – так ими сверкает, пойду пожалуюсь отцу, девчонка – слишком молодая, ведь скромность юности к лицу. Потом подумала немного: – Я тоже девицей была. Наверное, умерю строгость, ведь молодость всегда права.

Мудрость старого охотника Северный рассказ

Томился дальнею охотой сын Севера – совсем юнец, просил без отдыха и срока: – Возьми с собой меня, отец. То времена – старинной были, когда оружие – в ножнах, да лук, что за плечом носили, а дичь не пугана в лесах. И северные куропатки, оленей дикие стада, бродили волки без оглядки, охота – данность и стезя. Отец суров, но мудр словами: – Младой юнец, вот подрастешь и будут борода с усами — тогда охоться, бери нож. Лицо твое – подобно деве, и над губой не виден пух. Ты слаб еще душой и телом, но жди: мужей вселится дух.

На льдине

Рыбак на льдине – ветров шквалы, несет стремнина как листок, краюшка хлеба, ломтик сала, коловорот, с блесной кулек. Весь скарб – в укромном уголочке, унты промокли: тает лед, а в трубке тают уголёчки — отчаяния тлел дымок. Вокруг – река, вода чернеет, снег размокал вослед лучам, и мыслит чукча: Бог – спасенье, не до рыбалки – где уж там…

Неудачная охота. Северный рассказ

Пес, что северной породы, да охотника следы, шли вперед, и вязли ноги в вечном снеге средь пурги. Возвращались не с добычей, а с усталостью лихой, обморожены, разбиты да с тяжелой головой. Север дальний, Север крайний — духом не для слабака, дома голод ждет печальный — пусть мужается семья. И охотник – снова в поиск, и уже добычу пес чует своим хищным носом: запах ветерок донес. По следам зверей плутая, бродят вместе день-деньской, дичь – как будто ускользает, а вдали – лишь волчий вой. Затеваются метели, не разжечь уже костра, не согреться – ветры злее, холод жалит до нутра. И порой охотник хмуро, пса погладив под рукой, думу думает понуро: возвратимся ли домой?

Одинокий клен

Как грустил бел клен под моим окном, неприкаянный одиноким днем, в зиму-зимушку, в белом ватнике с пуха мягкого да хлопчатника. Разговаривал да с метелицей, той, что маялась дня безделицей, пели песенки в паре с ветрами, ведь гуляки те да отпетые. Обниму я клен, прикоснусь к коре, сверху снежный ком – да по голове, так обидою он прогонит прочь: в том, что одинок, не смогла помочь.