Зимние призраки

Днем они ходили по окрестностям на лыжах или надевали снегоступы и гуляли по горам и долинам. Солнце ослепительно сияло в промежутках между налетавшими изредка снежными шквалами, небесная лазурь проглядывала в просветах между ползущими облаками. Ветер дул, почти не переставая, стряхивал снег с лап дуг-ласовских елей и желтых сосен, взвихривал снежинки выше западной стены ранчо и укрывал единственную дорогу волнистыми белыми дюнами. На третий день они надели снегоступы и пошли вниз по горной дороге, но почти сразу стало ясно, что, хотя накануне и приезжали бульдозеры, за ночь ветер и новый снегопад снова закрыли перевал. Они вернулись на ранчо и разожгли огонь – у Дейла ушло на это десять спичек, – потом разделись и занимались любовью перед камином на покрывале, купленном на заливе Гудзон. Потом Дейл сказал, что, по его подсчетам, дров им хватит лишь до следующего декабря.

В последнюю ночь перед тем, как дорогу расчистили, Клэр сказала Дейлу, что у него такой вид, словно его посещает дух. В тот день, когда окружную дорогу расчистили, телефон снова заработал, сосед, у которого был снеговой плуг, пообещал расчистить для Дейла выезд, как только справится с дюжиной подобных заданий для других соседей, а это произойдет, скорее всего, к следующему утру. Дейл ответил ему, что тот может не торопиться.

Уже стояла глубокая ночь, и Дейл с Клэр лежали перед догорающим огнем на толстом стеганом одеяле, накрывшись красным покрывалом с видом Гудзона. Во всем остальном доме было темно и холодно. Клэр лежала ближе к огню, отвернувшись от него, лицом к камину, она опиралась на правый локоть, касаясь Дейла только бедром и ягодицами. Ее левая рука, плечо, грудь были обведены алым контуром света от догорающих углей, казалось, в ней пульсирует какой-то ее собственный внутренний жар. Дейл почти дремал – ему было лень подбрасывать дров, чтобы в комнате потеплело и они смогли уйти в спальню, – когда услышал ее обращенные к нему негромкие слова:

– Знаешь, почему я решила быть с тобой?

Он даже заморгал от ее ледяного тона, но быстро сообразил, что это, должно быть, прелюдия к какой-нибудь шутке или комплименту.

– Нет, – ответил он, проводя ладонью по алой изогнутой линии ее плеча и руки. – Почему же ты решила быть со мной?

– Потому что ты с привидениями, – шепотом ответила Клэр Ту-Хартс.

Дейл ждал завершения. После долгого молчания, которое нарушало только потрескиванье углей, он спросил:

– Что ты имеешь в виду? С какими привидениями? Было уже слишком темно, поэтому он не увидел, как

она пожала плечами, а только ощутил движение под своей ладонью.

– Какое-то привидение, – сказала она. – Оно отмечено чем-то темным. Мне кажется, это что-то из твоего детства. Что-то, не вполне принадлежащее этому миру.

Ветер ударял в высокое окно в десяти футах от них. Днем между деревьями открывался вид на вытянутый луг, идущий от амбара к озеру. Сейчас только непроглядная тьма прижимала свои пальцы к стеклу с другой стороны.

– Ты шутишь, – сказал Дейл. Он с трудом поборол желание отдернуть руку от ее прохладной кожи.

– Нет.

– Это какие-то мистические знания «черноногих»? – продолжал Дейл. Он говорил беззаботно. Но он помнил их первую совместную поездку на выходных и ночевку под хребтом в резервации. – Или наследие какой-нибудь итальянской ведьмы?

– И то и другое, – ответила Клэр. Она не поворачивалась к нему.

– Мне казалось, это дома бывают с привидениями, а не люди, – произнес Дейл. Он пытался шутить, но голос у него звучал напряженно.

Клэр ничего не ответила. Она уже не опиралась на локоть, просто лежала на боку, подложив согнутую руку под голову, словно спала. Угли почернели настолько, что он различал лишь бледное свечение ее кожи в свете звезд, отраженном от сугробов за окном.

Он убрал руку. Холодный воздух дома сильнее давил на них, когда они лежали на полу.

– Почему же ты решила быть с тем, кого… посещает привидение? – произнес Дейл в темноту.

– Потому что оно становится сильнее, – шепотом ответила Клэр. Она, кажется, почти спала, а может быть, совсем спала, отвечая во сне, как медиум в трансе. – У него произошло оживление. Нечто мертвое силится стать живым.

И тогда Дейлу показалось, что холодный воздух под одеялом сделался почти материальным, словно между ними лежало тело кого-то третьего. А Клэр на самом деле спала. И даже слегка похрапывала.

Кто-то колотил в дверь.

Дейл с трудом очнулся от сна. Какой-то миг он никак не мог сообразить, где он, затем увидел медную спинку кровати, дубовую коробку консольного радио на полу в ногах, слабый зимний свет, проникающий в высокие окна подвала. «Кровать Дуэйна в подвале».

Стук повторился.

Дейл скинул стеганое одеяло и сел на край кровати. Дробовик стоял там, где он его оставил, прислоненный к книжным полкам. Дейл помнил, что зарядил ружье, когда вчера вечером вернулся после гонок по грязи. Он не помнил, как заснул прямо в одежде, но именно так и было.

Кто-то колотил в кухонную дверь.

Дейл сунул ноги в ботинки, завязал шнурки, заправил рубашку, подхватил ружье, проверил, действительно ли оно заряжено, поставил на предохранитель и пошел наверх.

На часах в кухне было десять тридцать утра. Дейл поглядел в щель между занавесками на маленьком окошке в двери, прежде чем открыть.

На крыльце стояла Мишель Стеффни с тремя большими пластиковыми пакетами. Дейл заметил торчащую из самого большого пакета вакуумную упаковку с ветчиной, розовое мясо выглядело как-то совсем уж по-плотски непристойно.

– Открывай! – крикнула Мишель. – Здесь ужасно холодно! – Она улыбнулась ему. У нее на губах была яркая алая помада, а щеки порозовели.

Дейл убрал дробовик с глаз долой, но так, чтобы было легко достать: поставил между кухонным столом и плитой, – а потом отпер дверь.

Мишель ворвалась в потоке холодного воздуха. Дейл успел заметить, что ее машина стоит на замершей грязной площадке, заметил, что снег почти растаял, что светит солнце, хотя и по-зимнему водянистым светом, а потом он закрыл и запер за Мишель дверь. Он смотрел, как она снимает и перебрасывает длинное пальто через спинку стула, как деловито достает банки, жестянки, бутылки и ту самую ветчину из своих пакетов.

– Ну, я, конечно, позвонила бы тебе, но только это невозможно, здесь телефона нет, свой мобильный телефон ты упорно не включаешь, или что там с ним у тебя, так что я выбрала все сама. – Она достала две бутылки красного вина из небольшой коричневой сумки, которая стояла в магазинном пластиковом пакете. – Надеюсь, ты любишь «Мерло». Я люблю. Вот я вчера и купила две бутылки перед закрытием магазинов. Решила устроить все попроще… ну, ты понимаешь, только ветчина, печеная картошка и стручковая фасоль. Зато на десерт купила отличный пирог марки «Сара Ли».-И словно в доказательство, она извлекла из пакета и продемонстрировала ему яблочный пирог.

– Потрясающе, – пробормотал Дейл, совершенно сбитый с толку. – Но какого… я хотел спросить, что мы, собственно, празднуем?

Мика Стоуффер, урожденная Мишель Стеффни, не ответила, она снимала с высокой полки стакан. Дейл обратил внимание, как плотно ее белая блузка обтягивает большую грудь. Он тут же отвернулся, словно рассматривая выставленные на столе бутылки и банки.

Мишель дождалась, пока стакан наполнится водой из крана, и отпила глоток, прежде чем ответить:

– Надеюсь, это шутка, профессор Дейл Стюарт. Сегодня же канун Рождества!