Зимние убийцы

– Проклятый ублюдок как сквозь землю провалился! Боюсь, придется прочесывать все купели и раздевалки…

– То есть в гостинице он не появлялся? – на всякий случай спросил я. Инспектор посмотрел на меня, как на идиота.

– Разумеется, нет!

Тритти тяжело вздохнул: перспектива искать маньяка-убийцу среди клубов пара его не слишком порадовала.

– С чего бы этому засранцу прятаться? Предполагается, что он не знает о засаде!

– Может, просто почуял неладное. А может, его насторожила ваша затея с лестницей, – предположил я.

– С какой лестницей? Что вы несете, Монтескрипт? – процедил Элисенварги.

– То есть как?! – удивился я. – Лестница в сугробе, с обратной стороны гостиницы – я думал, это ваших рук…

Не дослушав меня, он устремился прочь. Я бросился следом, на ходу расстегивая верхние пуговицы пальто – чтобы можно было сразу выхватить пистолет.

– Не могу поверить! Вы что, даже не удосужились обойти здание?!

Он не ответил. Взметая снег, мы подбежали к гостинице, завернули за угол – и…

– Проклятье!

Лестница по-прежнему была там. Только теперь она не валялась в сугробе, а стояла, прислоненная к стене здания, и верхний её конец упирался в разбитое окно. Я развернулся и бросился к дверям. Инспектор обогнал меня, на ходу выкрикивая распоряжения. Портье шарахнулся прочь. Коридор наполнился полицейскими – кажется, они были за каждой дверью… Но только на первом этаже!

– Все наверх! – ревел Элисенварги.

Топоча, словно стадо взбесившихся бегемотов, мы ворвались на второй этаж. Толстый констебль плечом вышиб хлипкую дверь номера… И – да, он был здесь: гнусного вида старец, в широкополой шляпе и ветхом плаще. Точно такой, каким я представлял его по описаниям Эрхенио; будто ожившее порождение фантазии, обретший плоть фантом… Наконец мы встретились с убийцей лицом к лицу.

Мерзавец вцепился в Т-образную рукоятку засевшего во льду инструмента – должно быть, услыхал шум и поспешил выдернуть своё орудие, но оно застряло.

– Не двигаться! Полиция! Руки вверх… А-а-а!

Старец мощным рывком выдернул бур из ледового плена и ткнул им констебля в лицо. Тускло блеснули короткие зубцы. Полицейский отлетел в сторону, зажимая распоротую щеку. Сквозь пальцы хлестала кровь. Негодяй отступил к окну, щерясь и делая угрожающие движения. Беда в том, что мы не могли накинуться на него все разом – слишком мало было свободного пространства. Эти комнатки не создавались для того, чтобы в них жить – только для сна. Я выхватил из подмышечной кобуры пистолет, но не сумел даже толком прицелиться: широкоплечие стражи закона то и дело перекрывали линию огня.

Маньяк, меж тем, не терял времени даром. Крутанув свой инструмент над головой, он обрушил его на ближайшего полицейского и сломал ему руку. Элисенварги бросился вперед, но старец ткнул буром, словно копьём, и попал ему прямехонько в солнечное сплетение. Инспектор сложился пополам и рухнул под ноги набегавшим коллегам, хрипя и корчась. На полу немедленно образовалась куча-мала. Старик что-то сделал со своим орудием; щелкнуло, клацнуло, Т-образная рукоять выпрямилась, короткие лезвия втянулись внутрь, и в руках у него оказался обычный толстый посох. Зажав его под мышкой, он шагнул на подоконник – и тут, наконец, я ухитрился спустить курок.

Пуля попала ему в бедро, немного выше колена. Завопив от боли, он сверзился в окно, вынеся оставшиеся стекла. Помедлив всего пару мгновений, я прыгнул следом, на лету перехватывая разряженный пистолет за ствол – в точности так, как учил меня Тыгуа. Уже в который раз совет учителя спас мне здоровье, а может, и жизнь. Маньяк не корчился в сугробе, как полагалось бы после такого кульбита – он поднялся на ноги и замахнулся посохом, так что я еле успел парировать удар. Пистолет вышибло из руки, но к счастью, я смог отвести падающую на меня дубину – и вместо того, чтобы размозжить голову, посох лишь скользнул по плечу. Сила удара была такова, что рука сразу онемела; но я всё же бросился на него, стремясь сбить с ног. В целом представители человеческой расы немного сильнее фрогов, хотя и уступают последним в быстроте реакции – но проклятый старец, похоже, был исключением. С лёгкостью профессионального борца он подмял меня, и усевшись на грудь, стальной хваткой вцепился в горло.

Зимой я обычно ношу сетчатый шарф, свернутый в несколько слоёв – он очень лёгкий, и в то же время прекрасно согревает шею. Думаю, именно этой детали туалета я должен быть благодарен за то, что ему не удалось меня придушить – пальцы негодяя всё время соскальзывали и путались в сетке. Я попытался сбросить его руки, но это не удалось. Перед глазами замаячили красные круги, меж них виднелась толстая задница полицейского – этот болван не решился прыгнуть и спускался по приставленной к стене лестнице… Да что же он так медленно?! Ведомый скорее инстинктом, чем разумом, я нащупал рану на ноге моего противника и что было силы надавил на неё – но даже это не заставило его ослабить хватку!

Внезапно я понял, что снова могу дышать, и судорожно втянул в лёгкие обжигающе-ледяной воздух. Наверное, я всё-таки потерял сознание на несколько мгновений. Маньяк оставил меня в покое, пролез под сваями и, отчаянно хромая, выбрался на лёд озера. Там его и настигли высыпавшие из гостиницы полицейские – догнали, навалились кучей, не давая пошевелиться, заломали руки… Какой пассаж: лёд не выдержал, и вся компания с шумом и плеском провалилась под воду! Надо всё же отдать должное констеблям – они не выпустили свою добычу, вцепившись в маньяка, словно стая бульдогов. Негодяя скрутили и выволокли на сушу. Подошел инспектор, остановился напротив, окинул старика взглядом и что-то буркнул. На мгновение мне показалось, что Элисенварги сейчас врежет задержанному по физиономии – откровенно говоря, я не имел бы ничего против; но он сдержался. Шустрого старца потащили прочь. Я поднялся на ноги. Кружилась голова, болели рёбра и дьявольски саднило горло; но в целом всё было не так уж плохо.

– Мы наконец-то взяли его, а, инспектор? С поличным! Кстати, тот фрог, постоялец, он…

– С ним всё будет в порядке. Мерзавцу не хватило совсем чуть-чуть. Ещё пара сантиметров – и он был бы безнадежно изуродован или убит… А теперь даже не узнает, что находился на волосок от гибели, – Элисенварги покопался в сугробе и извлек из него посох «бурильщика». – Страшная штука!

– Можно посмотреть?

Поколебавшись немного, он протянул мне его. Увесистая вещица… Конструкция довольно оригинальная. Стоило потянуть металлическое кольцо в навершии, и верхняя часть складывалась на хитром двухсуставчатом рычаге, становясь перпендикулярно оси, а в нижней части выдвигались короткие широкие лезвия.

– Не удивлюсь, если он сам изготовил эту штуковину! Эти маньяки – такие затейники…

– Что ж, одним затейником скоро будет меньше, – Элисенварги сморщился и осторожно потрогал живот. – Хотите проехать с нами в участок?

– Откровенно говоря, больше всего мне сейчас хочется попасть домой, инспектор. Не возражаете, если я дам показания завтра?

– В таком случае, жду вас к десяти. Постарайтесь не опаздывать, – с этими словами Элисенварги развернулся и двинулся прочь.

* * *

Общаться с полицией мне пришлось в письменном виде. За ночь помятое негодяем горло опухло так, что я мог только хрипеть и сипеть. Впрочем, мои показания мало что добавили к картине преступлений этого фрога. Звали его Шу, Старый Шу – и это единственное, что он соизволил сообщить о себе. Дознавателям так и не удалось добиться, ни кто он, ни откуда – что само по себе удивительно: обычно, если уж имел глупость угодить в сети закона, следственная система выжмет тебя досуха. Но странности этим не ограничивались. Старик был необычайно силен – при том, что возраст его медики определили где-то в районе семидесяти лет. Жилистое тело, перевитое стальными тросами мускулов, идеальная осанка, отсутствие хронических заболеваний, столь часто встречающихся в его годы – можно сказать, идеальная конституция! Даже обычное для фрогов после сорока пузо не так уж сильно выдавалось вперед: мышцы брюшной сумки утратили тонус не до конца.