Зимний дом

— А что касается рекламы… — Лайам Каванах провел загорелыми пальцами по пышным светлым волосам. — Миссис Мерчант, я думаю, вам придется съездить в Лондон. В Кембридже того, что вы хотите, не найти.

Робин опоздала на собрание ячейки. Когда она, вся мокрая и запыхавшаяся, села между Фрэнсисом и Джо, из дыры в кармане выпали леденцы. Фрэнсис шепнул:

— Ты вся синяя…

Оказалось, что в кармане у нее протекла авторучка и залила жакет.

— Пропади она пропадом, — пробормотала Робин. — Черт бы все побрал…

Она вытерла чернила платком Фрэнсиса. Казалось, Джо спал; Фрэнсис посасывал синий леденец. Вокруг спорили, но сегодня вечером Робин ни на чем не могла сосредоточиться.

Днем она навестила Льюисов — ту самую семью с умственно неполноценным ребенком. Хотя доктор Макензи и отругал Робин за то, что лезет не в свое дело, это не помешало ему обратиться в местное благотворительное общество. Каким-то образом Льюисам удалось остаться в их ужасной лачуге. Мистер Льюис нашел работу; Робин приходила к ним примерно раз в месяц, приносила детям конфеты и помогала миссис Льюис купать бедняжку Мэри.

Но сегодня днем выяснилось, что крошечная фабрика, на которой работал мистер Льюис, закрылась и пятьдесят человек выставили на улицу. В доме на Уолнат-стрит снова воцарился хаос; Льюисы уже четыре недели не платили за жилье.

Когда собрание закончилось, они пошли в пивную. Спор продолжался.

— Коллективизация! — провозгласил Гай, стоя у бара и размахивая купюрой в десять шиллингов. — Вот единственный путь. Пускай все работают в общий котел, а продукт труда будем распределять. Сталин поступает правильно.

— Гай, тебе следовало бы записаться в коммунисты.

— Так я и сделаю. Беда социализма в том, что он малость жидковат.

— Коммунизм бесчеловечен. Этим ребятам плевать на права рабочих и все остальное.

— По-другому нельзя, Джо. Уступки профсоюзам или пособие бедным только откладывают день революции.

Робин поставила стакан с пивом.

— О чем ты говоришь, Гай? По-твоему, людям следует позволять умирать с голоду?

— Если необходимо. Это поможет достичь конечной цели.

Робин вспомнила хибару Льюисов с плесенью на стенах и ящиками из-под апельсинов вместо мебели.

— Значит, цель оправдывает средства?

— Робин, Гай в чем-то прав. — Фрэнсис откинулся на спинку стула и закурил. — Все эти полумеры: помощь бедным, пособия многодетным семьям и прочее — лишь попытка заклеить пластырем зияющую рану. Разве не так?

— Тем более что они не помогают, — вмешался Джо. — Буржуазия занималась благотворительностью несколько веков, а бедных меньше не стало. А жирные коты в цилиндрах по-прежнему раскатывают по стране на своих «бентли».

— По-твоему выходит, что мы ничего не должны делать? — разозлилась Робин.

Джо нахмурился:

— Небольшие улучшения только слегка уменьшают гнев трудящихся. Но ничто не меняется. Ты согласен, Гай?

— Полностью. — Гай сунул руку в карман. — Черт побери, осталось всего несколько монет. А пособие выдадут только на следующей неделе. Твоя очередь, Фрэнсис.

Порывшись в карманах пиджака, Фрэнсис извлек оттуда пустую сигаретную пачку, измятый газетный лист и пригоршню мелочи.

— Ладно, — сказала Селена, встав со стула. — За выпивкой пойду я. Я сделала несколько гравюр для сборника сказок и пока при деньгах. Фрэнсис, я должна представить тебя моему кузену Тео. Номер твоей «Разрухи» произвел на него сильное впечатление. У него денег куры не клюют, и он ужасно интересуется искусством.

Но гнев Робин еще не утих. Пока Селена ходила за напитками, девушка сердито смотрела на Фрэнсиса и Джо:

— Значит, вы считаете, что можно ничего не делать и сквозь пальцы смотреть, как люди живут все хуже и хуже?

Фрэнсис помрачнел:

— Зачем без толку сотрясать воздух, если все уже сказано? Ясно, что дни капитализма сочтены. Банковский кризис охватил всю Европу. Строй вот-вот переменится.

— А что мы будем делать до тех пор?

— Робин, что ты предлагаешь? Устраивать благотворительные базары старой одежды и бесплатные ужины для бедных? — саркастически спросил Джо.

— Вот еще! Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь.

— Ну да. Ты за индивидуальную благотворительность, при которой каждый сам решает, кому помогать, а кому нет.

— Не…

— По-твоему, мы все должны поступать так же, как ты, — перебил ее Джо. — Отдавать свой обед ребенку, у которого отец остался без работы. Неужели ты всерьез считаешь, что это способно изменить мир?

Робин уставилась на него, на мгновение утратив дар речи. Джо был бледен, зол и желчен.

— Я хочу сказать только одно, — наконец выдавила она, задыхаясь от гнева. — Мы все должны делать то, что можем. Я делаю немного, но, по крайней мере, пытаюсь.Во всяком случае, я знаю, что у меня есть обязанности. А вы оба только играете в политику. Что, не так? Играете в жизнь.Стоите в сторонке и ни во что не вмешиваетесь. Получаете удовольствие от споров о немарксистском социализме, троцкизме и прочих «измах», болтаете и следите за тем, как борются другие!

В воздухе повисло молчание. А потом Джо встал и ушел из пивной.

Когда за ним захлопнулась дверь, Фрэнсис задумчиво сказал:

— Кажется, наш Джо в первый и, возможно, в последний раз пожалел, что отказался от фамильного наследства.

— О господи, Фрэнсис… Что ты хочешь этим сказать?

Фрэнсис затушил сигарету.

— Сегодня бедняга узнал, что Клоди выскочила за какого-то придурка с лимузином и виллой в Бромптоне.

Робин уставилась на него, не веря своим ушам.

— Клоди вышла замуж?

Гиффорд кивнул:

— Сегодня утром Джо столкнулся с ней в городе и с тех пор рычит на всех, как медведь.

— Ох, Фрэнсис… — У Робин тут же отлегло от сердца, гнев сменился чувством вины. — А я сказала…

— Не бери в голову. Он пойдет в кабак и завьет горе веревочкой, а наутро и думать о Клоди забудет.

— Бедный Джо… Мы должны его найти. — Робин порывисто встала.

Фрэнсис посмотрел на нее и вздохнул: