Зимний двор

Синджин приподнял Айслин и погрузил пульсирующий член в её гостеприимное тепло, которое полностью его окутало. Она вертела тазом, когда он сел, а затем стала скакать на нём. Её волосы выбились из свадебной причёски, и корона сверкала при каждом движении, которое подводило его к краю оргазма. Её голубые глаза не отрывались от его глаз, и он с трудом сглотнул, чувствуя, как в груди всё сжимается. Он понятия не имел, как у них всё сложится и сможет ли он продержаться целый год, не заявляя на неё права, но ради неё он сдвинет чёртову Луну с орбиты и поймает каждую звезду. Он исправит ошибки прошлого и покажет Айслин, насколько красива и совершенна она в его глазах.

Сначала он должен найти её отца и убить этого мерзкого ублюдка за то, что он говорил этой наглой красотке неправду.

Айслин фейри, её тело было произведением искусства, на которое он хотел смотреть до конца своих дней, и это одновременно и смущало, и возбуждало. Он никогда не хотел женщину так сильно, как желал её, и знал, что никогда не насытится ею.

Айслин закричала, её тело яростно затряслось, плоть заныла, когда он стал больше, заполняя её, и она поняла, что пройдут часы, прежде чем его член станет меньше. Ей было всё равно; вместо этого она наклонилась и хрипло прошептала ему на ухо:

— Трахни меня, волк, я твоя, — промурлыкала она.

— Ты чертовски права, — огрызнулся Синджин, меняя их местами, вдавливая её задницу в угол кресла и толкаясь в неё.

Его запах вытеснил запах брата, когда волк оскалил зубы и вонзил их в её плечо, напоминая, кому она принадлежит и кто заявил на неё права. Райдер опасался реакции волка, а Синджин жаждал её. Он чувствовал первобытную потребность взять Айслин, пока она не превратилась бы в кричащую, рыдающую кучу удовлетворённой плоти. Её тело отвечало взаимностью, раздвигая ноги, чтобы он мог войти глубже, трахнуть её, не прерываясь. Жар обжигал её, а лёд остужал его. Это бесконечная часть его, которую она могла выдержать, и ему не нужно бояться причинить вред, когда внутренний джинн заставлял глаза гореть огнём, а его поцелуй обжигал её. Когда он кончил, то испугался, что причинит ей боль, даже несмотря на то, что считал, что не может этого сделать.

Пламя вырвалось из его рук, которые почернели, как обугленный дуб, и её лёд взорвался на её теле, защищая её от его ожогов. Его губы были слишком горячими, обжигая её губы, но на её губах выступил иней, превращая его поцелуй в соблазнительный танец льда и пламени. Его взгляд встретился с её взглядом, и она увидела, как в глубине его глаз пляшет пламя.

— Мой огонь, — выдохнула она, когда её тело задрожало и сжалось вокруг его. — Ты мой.

— Скажи это ещё раз, — попросил он, покачивая бёдрами и уже увеличиваясь в размерах внутри её тугой, жаждущей плоти.

— Ты мой, а я твоя.

— Ты пугаешь меня, — хрипло рассмеялся он.

— Почему? — спросила она, проведя рукой между их телами, найдя центр своего удовольствия, чтобы доставить ещё больше удовольствия им обоим.

— Потому что я никогда ничего так не хотел, как тебя, — признался он, глядя на неё. В её глазах вспыхнуло желание, и на губах появилась мягкая улыбка. У него перехватило дыхание, когда он увидел её обнажённой, распутной и готовой играть с его огнём там, где никто никогда не играл. Они боялись его пламени, но эта маленькая принцесса приняла его жар и накормила своим холодом.

— Не привязывайся, — рассмеялась она, а он без предупреждения толкнулся в неё. Его голова прижалась к её голове, губы коснулись её лба, и он обнял её.

— Слишком поздно, принцесса, — ответил он, прежде чем перенестись с ней в свою спальню. — Я не могу насытиться тобой.

Глава 38

Следующие несколько дней превратились в бесконечный круговорот споров о том, стоит ли приносить клятву и защищать свой народ. Единственными перерывами были осмотры Элирана, который, как она узнала, один из родственников Синджина — и их, казалось, было бесконечное множество. Он часами осматривал её, проверял на наличие определённых признаков, которые, казалось, приводили к тому, что его оборудование либо плавилось, либо замерзало и давало сбои. Однако сегодня она лежала на медицинской кушетке, а странный зонд исследовал её плоский живот. Он обмазал её всю слизью, а потом, кажется, прижал её к животу, пока искал сердца её детей. Это казалось пустой тратой времени, но что она, чёрт возьми, знала? Единственным звуком в комнате были помехи, и её нервы были на пределе, поскольку несколько человек толпились за дверью в ожидании. Синтия стояла рядом с ней, держа за руку, что показалось Айслин странным и неуместным, но она не собиралась указывать на это Богине.

Комната взорвалась грохотом, и Айслин подпрыгнула. Синджин, стоявший рядом с ней, опустил её плечи, и на его губах появилась улыбка, а глаза округлились от удивления.

— Вот первый малыш, — сказал Элиран, и Айслин почувствовала, как кровь отлила от лица, когда она посмотрела на широкую улыбку Синджина. Синтия ободряюще сжала её руку, пока Элиран продолжал поиски.

В коридоре раздались крики, когда мужчины хлопали друг друга по спинам и подшучивали над Синджином, говоря о его способностях к размножению. Неужели неандертальцу нужно это говорить?

Раздалось ещё несколько ударов, и слёзы наполнили её глаза, когда она поняла, что это. Дети. Они создали жизнь, и доказательством тому были сильные удары сердца, разносившиеся по комнате.

Она перевела взгляд на монитор и увидела лишь маленькое размытое пятнышко, похожее на точку. У неё перехватило дыхание, и она закрыла глаза, чтобы не видеть суровую реальность, разворачивающуюся вокруг неё. Они, даже её муж, — праздновали жизни, которые создали она и Синджин. Жизнь в Царстве Фейри была такой хрупкой, и каждая имела значение. В то время как у низших фейри не было проблем с рождением детей женского пола, высшие фейри с трудом зачинали их. В то время как у высших фейри были проблемы с тем, чтобы сохранить жизнь своим детям или чтобы их приняли земли, у низших фейри таких проблем не было. Её дети будут смесью того и другого, и в этом заключалась проблема, с которой ей предстояло столкнуться.

— Какова вероятность того, что они выживут при родах? — Её голос был таким тихим на фоне ликующих мужчин, что, казалось, только Синтия услышала её слова.

— Мы не уверены в этом, но Древо Жизни снова приносит плоды, и всё больше и больше детей выживает, — сказала она, сжимая её руку и улыбаясь.

— Но ты не можешь знать, хватит ли магии, чтобы принять моих младенцев.

— Нет причин, по которым это не должно произойти, — заметил Синджин.

— Я готов ко всему, что бы ни случилось, — сказал Элиран, вытирая слизь с её живота. — У меня есть оборудование для людей, которое мы привезли, а также врачи, которые изучали беременность и то, что, по нашему мнению, вызвало возмущение в земле. И это не первый раз, когда мы принимаем роды или выхаживаем детей.

— Ходят слухи, что после смерти богиню вскрыли, а младенцев забрали с её трупа. Простите, если я говорю немного резко или не верю, что у вас есть план. Никто не может предсказать, примет ли Древо Жизни ребёнка, и вы не можете обещать, что они и я выживем во время родов. Близнецы — большая редкость, так?

— Да, но раньше было не так.

— Так было более пятисот лет назад. — Она проследила взглядом за его кивком, подтверждающим её опасения. — А значит, тебе придётся учиться, — твёрдо заявила она, прищурившись, когда он встретился с ней глазами.

— Я не позволю тебе или детям моего брата умереть. Я устал от кровопролития и поражений. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы все остались живы.

Она сглотнула и кивнула, встретившись взглядом с Синджином, который внимательно наблюдал за ней. Гордость в его взгляде напугала, и у неё засосало под ложечкой от осознания того, насколько шатко их положение.

— Мне нужен свежий воздух, — прошептала она, позволяя помочь ей сесть.

— Я отведу тебя на балкон.

— Значит, я всё ещё пленница? — возмутилась она. Её эмоции зашкаливали, и чем дольше она была заперта в спальне, тем злее становилась.