Зимний двор
Шрифт:
Синджин всмотрелся в её лицо, прежде чем коснуться губ. Он ощутил источаемый ею страх, а рубиново-красные губы задрожали. Он ощутил её возбуждение, которое она не могла скрыть. Она была моложе, и его волка манила наивность, светившаяся в её глазах. А вот страх заставил зверя выхаживать и рычать, желая попробовать её кровь, чтобы увидеть, так ли она чиста, как казалась.
Её тело затрепетало, и он холодно ухмылялся; хорошо, она должна бояться. Ей должно быть чертовски страшно от того, что сделала.
Его бесило, что эта маленькая женщина одурачила его. Что охотилась на него, как на грёбаную добычу, но она —
Он скользнул языком между её полных губ. Чёрт, она на вкус как зимняя ягода. Девчонка изо всех сил старалась держать свой язык прочь от его. Он скользнул в приветственное тепло её рта, показывая, что собирается делать с её тугим телом. Синджин наслаждался звуками, которые она издавала, пытаясь игнорировать то, что он делал с её ноющим влагалищем. Он не станет брать её силой. Он никогда не принуждал женщин, даже при худших обстоятельствах, но определённо собирался напугать девчонку за то, что она с ним сделала.
Его член тёрся о кружевные трусики девчонки, и грубый материал царапал головку. Он соблазнял её, осознав, что иммунитета нет. Ему не нужно вторгаться в её податливую плоть, чтобы питаться, а только заставить её испытать один или два оргазма. Ему нужна её распутность. Одних эмоций было бы недостаточно, чтобы освободиться от железных цепей, но оргазмы обещали добавить ровно столько силы, чтобы он исцелился и смог сбежать.
— Ублюдок, — прорычала она, двигая бёдрами, как будто существовал шанс вырваться из клетки его тела.
Он обхватил её подбородок пальцами, глядя в большие серебристые глаза. Нет, не серебро. Они были цвета льда над замёрзшим озером, смесь синего и серого, что напомнило о небе перед сильным штормом. Тепло разлилось от рук, магия вспыхнула от желания взять всё, что мог, войдя в её тело. Было бы так просто отодвинуть в сторону тонкие трусики и завладеть гостеприимным теплом.
Её вздоха хватило, чтобы Синджин скользнул по её губам, заявляя права в медленной, эротической смеси доминирования и обладания. Она неумело прижала язык к его, отвечая на поцелуй. Её тело извивалось под ним, будто внутри что-то вспыхнуло, и она сгорала, чтобы узнать, что именно.
Он чувствовал, как внутренние стенки с каждым движением сжимаются. Влага возбуждения заливала трусики, успокаивая боль в яйцах, когда она скользила по ним.
Если он не ошибался, его похитительница неумелая и подавляла желание трахаться. Он не переставал целовать её и тёрся членом о её мягкую, как лепесток, плоть, пока она хныкала и хрипло стонала.
Синджин скользнул рукой вниз по её плоскому животу и отодвинул мокрые трусики, чтобы обнаружить влагу на складках. Она насквозь влажная, тело методично двигалось в древнем, старом как мир, танце. Он скользнул пальцами в её лоно, застонав от того, как её тело готово. Почему он не трахнет её? Она заслужила за то, что она с ним сделала.
Стоны девчонки становились всё громче и требовательнее, пока он медленно раздвигал её плоть. Она набухла от желания, тело требовало, чтобы его наполнили и дали желаемое. Он глотал её стоны и думал о том, чтобы вытащить их, пытая, пока она не обезумела от страсти и не захотела дать ему всё, что он требовал, просто чтобы унять боль. Если бы он уже не голодал, то сейчас начал бы, потому что её тело приветствовало его. Оно жаждало его и отвечало с интенсивностью, которую Синджин хотел поглотить.
Он добавил второй палец, и она выгнулась, застонав громче, будто не могла больше выносить жар. Синджин оторвал свой рот от её, кусая мягкую, пухлую губу, которая дрожала, пока он исследовал её влажную сердцевину, жаждущую быть оттраханой.
— Ты всегда настолько
влажная для своих жертв? — хрипло спросил он, и голос был наполнен сексом от её реакции на его прикосновения. Синджину нужно было сорвать тонкий материал с её тела, погрузиться глубоко в плоть и наказать девчонку за то, что она причинила ему вред. Она корчилась, не слыша его, и тело взяло контроль. Как нимфа, поддавшаяся низменным потребностям, обезумевшая от утраты неспособности их контролировать.— Просто сделай это, — захныкала она.
Он продолжил ласкать, и тихий крик сорвался с губ. Она сжалась, чувствуя, как он растягивает её. Она выругалась, и раскалённый добела шар в животе развернулся, нуждаясь в чём-то ещё. Как будто что-то большее, чем она могла представить, было вне её досягаемости, ожидая. Айслин не была уверена, чего хотела больше в данный момент, умереть от смущения или понять, как он заставил тело предать её. Будто оно больше не принадлежало ей. Его палец скользнул глубже, а она раздвинула ноги, словно открывая ему доступ к запретным местам.
Она насаживалась на его пальцы, двигаясь навстречу катастрофе. Он замедлился, толкаясь пальцами внутрь и наружу, а большим обводил зону удовольствия, которая прикреплялась к каждому нерву в её теле.
— Ты хочешь этого, — протянул он, наблюдая, как она раскрывается для него. Он потянул другую руку, сотрясая кровать, когда цепь зацепилась за матрас, не давая ему опустить её к сладкой сердцевине. — Отпусти мою руку, женщина, — прорычал он, желая попробовать её на вкус. Она не слышала, потому что разум потерялся в удовольствии, которое он медленно ей дарил. Он опустил голову, захватив зубами розовый сосок. Айслин зашипела.
Когда она не отпустила его, он продолжил сосать её разгорячённую плоть, а пальцами проникал в плотные ножны. Её тело сжалось, и он стиснул зубы, имитируя то, как её тело жадно всасывало его пальцы. Твою мать, она такая тугая; её тело напряглось, будто могло оттолкнуть его от себя, защищая невинность от монстра, который намерился её разорить.
Он продолжал толкаться глубже, растягивая неиспытанное тело до предела. Затем поднял голову, осматривая её белокурые волосы мокрые от пота, пока девчонка сопротивлялась оргазму. Её розовые соски затвердели, демонстрируя, насколько близка она к освобождению. Лоно стиснуло пальцы, естественная реакция тела, втягивая ещё глубже. Она зажмурилась и вдохнула его землистый аромат, затем открыла рот для поцелуя, жёсткого и неумолимого. Рычание, вырвавшееся из глубины его лёгких, булькало до тех пор, пока перед её глазами не вспыхнул свет, а тело сильно задрожало.
Он жёстко трахал её плоть пальцами, продлевая оргазм, от которого она закричала ему в рот. Он кормился, чёрт возьми, и брал всё, пока не почувствовал барьер её разума, и всё же брал, пока она не перестала дёргаться.
Айслин никогда не чувствовала ничего подобного. Всё тело сжалось и выгнулось ему навстречу, не заботясь о том, что он растягивает плоть до боли. Раскалённый добела шар внизу живота стал ещё больше, и огни всех цветов радуги взорвались перед глазами, и она взлетела выше, чем когда-либо прежде. Потом всё изменилось. Она почувствовала притяжение — чёрная бездна его поцелуя высасывала всё. Айслин прижалась к нему, а он продолжал удерживать её тело в плену, питаясь. Он забрал слишком много, оставив в голове пустоту, а в теле трепет, но совсем по другой причине. Она схватила его за шею, а в голове всё кружилось. Слёзы катились из её глаз, когда он наклонился к её губам и усмехнулся, посылая волну невыносимого жара по телу.