Зимняя королева

— Очень надеюсь, что вы знакомы с новыми танцами из Италии, леди Розамунда, — заметила Мэри Хауард: ее расширенные глаза — сама забота! — Изящные повороты на танцевальном полу для королевы много значат.

— Очень мило, что вы беспокоитесь обо мне, мисс Хауард, — преувеличенно вежливо ответила Розамунда, — но у меня дома был учитель танцев, так же как и учитель игры на лютне и клавесине. И был репетитор по латыни, испанскому, итальянскому и французскому.

— Жаль, что не шведскому, — поджала губы Мэри Хауард. — В этот сезон они — воодушевление двора.

— Как будто сама знает разницу между «Ja» и «Nej», — прошептала Анна Розамунде. — Главное «Ja» — на случай, если появится шанс ответить мистеру Густавсену. Жаль только, что он на нее ни разу не взглянул.

Розамунда засмеялась, но тут же укротила свое хихиканье, потому что увидела, как к ним подплывает королева, а шотландский секретарь Майтланд держит ее под руку.

— Мисс Перси, — произнесла королева, — секретарь Майтланд спрашивает, не соизволите ли вы быть его партнершей в этом танце?

— Да, ваше величество. — Анна склонилась в реверансе.

— И леди Розамунда, — продолжила королева, переведя свой яркий взгляд на Розамунду. — Надеюсь, вы прибыли ко двору готовой к танцам?

— Да, ваше величество. — Розамунда повторила за Анной реверанс.

— Тогда надеюсь, вы станете партнершей мистера Макинтоша: Он уже доказал, что в танце очень легкий на ногу.

Высокий широкоплечий Макинтош с гривой рыжих волос и коротко подстриженной рыжей бородой поклонился ей и протянул руку.

Розамунда позволила ему вывести себя в танцевальный круг, впервые почувствовав себя уверенной с тех пор, как ступила в Уайтхолл. Уроки танцев были единственным, светлым пятном среди ссор с родителями и слезами из-за того, что ее разлучили с Ричардом. Ее учитель говорил, что у нее врожденное чувство танца, не то, что к светским беседам, которые давались ей с трудом.

Но танец не начнется, пока королева не займет свое место в первой паре танцующих. А ее величество обходила комнату, составляя пары, которым, как казалось, не хотелось танцевать вместе.

— Леди Розамунда Рамси, — любезно произнес мистер Макинтош, будто почувствовав ее застенчивость. — Ведь Рамси, как я думаю, шотландское имя.

— Возможно, много лет назад, — ответила Розамунда, — у моего прапрадедушки было поместье на границе.

«Из которого ему нравилось совершать набеги на своих шотландских соседей, за что дедушка королевы наградил его плодородными землями на юге и титулом графа. Но об этом вряд ли было уместно упоминать в светской беседе с шотландцем!»

— Выходит, вы моя соотечественница, — продолжал он.

— Я никогда не видела Шотландию.

— Так вы новенькая при дворе. Я непременно запомнил бы такое прелестное лицо, если бы встретил раньше.

— Вы очень добры, мистер Макинтош, — засмеялась Розамунда.

— Нисколько. Я только сказал правду. Недостаток шотландцев — у них нет таланта к придворной трескотне. Вы самая прелестная леди в этом зале, леди Розамунда. Я должен говорить правду.

Розамунда снова засмеялась, рассматривая его шафрановый с черным камзол и приколотую к высокому воротничку жемчужную эмблему Шотландии — чертополох. Чертополох, конечно же, символизировал его службу королеве Шотландии, то есть леди, наиболее одаренной к придворной риторике, о чем Розамунда знала из разговоров.

— Вы не могли бы уронить чести любого двора, а не только такого прекрасного, как я слышала, который держит в Эдинбурге королева Мария.

Он тоже засмеялся:

— Ого, леди Розамунда, я вижу, вы уже научились льстить. Королева Мария действительно держит восхитительный двор, и мы гордимся, что служим ее интересам здесь.

Интересам ее брака?! Розамунда заметила, что Роберт Дадли стоит со своими друзьями в тени — мрачная фигура, несмотря на ярко-алый камзол. Он не присоединился к танцу, хотя, как Розамунда слышала раньше, всегда был любимым партнером королевы Елизаветы. Он определенно не выглядел охотником до женитьбы на любой из королев.

— А она такая красивая, как говорят, ваша королева Мария? — спросила Розамунда.

Мистер Макинтош прищурился:

— Да, очень красивая!

— Такая же красивая, как королева Елизавета?

— О нет! Здесь уж вы судите сами, леди Розамунда. Говорят, красота — дело вкуса.

— Разве мне представится возможность? Разве королева Мария скоро прибудет сюда с государственным визитом?

— Ей давно не терпится встретиться со своей кузиной, королевой Елизаветой, но, насколько я знаю, таких планов пока нет. Возможно, лорд Лестер позволит вам изучить портрет королевы Марии, который висит в его апартаментах. Тогда вы мне скажете, кого нашли красивее.

Розамунда не успела ответить, как музыканты заиграли, оживленный итальяно-французский танец гальярда и королева исполнила первую фигуру танца.

Она приняла руку Макинтоша и прошла вокруг него быстрыми прыгающими шажками, немного вращаясь, пока они не обогнули следующую пару. В разговоре она забылась и не подсматривала, где Энтон Густавсен, но, когда двинулась в следующей фигуре танца, вдруг оказалась с ним лицом к лицу. Сам он не танцевал, только стоял возле танцевальной дорожки, скрестив руки и наблюдая, как все веселятся. Едва заметная непостижимая улыбка тронула его губы, но глаза оставались мрачными, оникс в мерцании полусвета.

Розамунда поймала себя на мысли, что ей хочется подбежать к нему и потребовать ответа: о чем он думал, что видел, когда смотрел на танцующих? Когда на нее смотрел? И, будто угадав ее мысли, он низко ей поклонился.

Она снова вернулась в центр танцующих, и они вращались все быстрее и быстрее. Ощущение прерывистого движения только росло, когда весь зал начал расплываться вокруг нее, превращаясь в вихрь цветов и света. А когда она замедлилась в заключительных фигурах танца, покачиваясь от головокружения, Энтон уже исчез.

Когда музыка смолкла, она ответила реверансом на поклон Макинтоша.

— Вы уверены, что никогда раньше не были при дворе, леди Розамунда? — спросил он, беря ее руку, чтобы отвести к другим фрейлинам.

— Разумеется! Я бы определенно запомнила такое долгое путешествие, — ответила она.

— Вы будто танцевали здесь лет десять, — его голос понизился до шепота, — лучше своей королевы, миледи. Только никому не признавайтесь, что я так сказал.

Еще раз, поклонившись, он отошел, оставив Розамунду возле Анны Перси.