Зимняя луна (Ад в наследство)

Она захихикала. Она не смеялась уже целую вечность.

– Да. Да! Это правда, каждое невероятное слово. Я звонила Полу Янгбладу. Судя по голосу, он очень хороший человек. Он был соседом Эдуардо и его поверенным. Его ближайшим соседом, в двух милях. Он подтвердил все, что есть в письме. Спроси меня, сколько это - "значительная сумма наличностью"?

Джек глуповато заморгал, как будто новости были неким тупым предметом, которым его оглушили.

– Сколько?

– Он еще не совсем уверен, пока не вычел последние налоги, но после всего останется... должно быть, что-то около трехсот-четырехсот тысяч долларов.

Джек побледнел.

– Этого не может быть!

– Так он мне сказал.

– Плюс ранчо?

– Плюс ранчо.

– Томми рассказывал о местечке в Монтане, говорил, что отец его любит, а он - ненавидит. Мол, скука. Томми говорил, ничего не происходит, полное захолустье. Он любил своего отца, рассказывал про него смешные истории, но никогда не говорил, что тот богат.
– Джек снова взял письмо, которое дрожало в его руке.
– Почему отец Тома оставил все мне, ради Бога?

– Это было в числе вопросов, которые я задала Полу Янгбладу. Он сказал, что Томми, бывало, писал отцу о тебе, каким ты был отличным парнем. Рассказывал о тебе как о брате. Поэтому, когда Томми погиб, его отец решил передать тебе все.

– А что скажут на это другие родственники?

– Нет никаких других родственников.

Джек потряс головой.

– Но я никогда не видел...
– он справился в письме, - Эдуардо. Это безумие. Я имею в виду, Боже, это чудесно, но безумно. Он дал все кому-то, кого даже не видел?

Не в силах оставаться сидеть, разрываемая чувствами, Хитер вскочила и побежала к холодильнику.

– Пол Янгблад говорит, что эта идея пришла Эдуардо в голову потому, что он сам унаследовал все восемь лет назад от своего хозяина, и это было для него полной неожиданностью.

– Черт меня побери!
– воскликнул Джек с удивлением.

Она достала бутылку шампанского, которую прятала в отделении для овощей, где Джек не увидел бы ее. Ему надо узнать все новости и понять, что они празднуют.
– По Янгбладу, Эдуардо думал, что это будет для тебя сюрпризом... ну, ему казалось - это единственный способ отплатить за доброту хозяина.

Когда она вернулась к столу, Джек нахмурился на бутылку шампанского.

– Я как аэростат: переполнен и раздулся так, что сейчас подскочу к потолку, но... в то же время...

– Томми, - произнесла она.

Он кивнул.

Сняв фольгу с горлышка бутылки, она сказала:

– Мы не можем его воскресить.

– Нет, но...

– Он бы порадовался нашему счастью.

– Да. Я знаю. Томми был отличным парнем.

– Поэтому давай быть счастливыми.

Джек ничего не ответил.

Отогнув проволочную сеточку, которая покрывала пробку, она сказала: - Мы были бы идиотами, если не были бы счастливы.

– Я знаю.

– Это чудо, и как раз такое, в котором мы нуждаемся.

Он уставился на шампанское.

Хитер напомнила: - Это не только наше будущее. И Тоби тоже.

– Теперь он может уладить все с зубами.

Смеясь, она ответила:

– Это замечательно, Джек.

Наконец его улыбка стала широкой и нестесненной.

– Ты права, черт возьми, - это замечательно. Теперь нам не нужно будет слушать, как малыш мелет еду деснами.

Сняв проволоку с пробки, она заявила:

– Даже если мы не заслужили такую удачу, Тоби заслужил.

– Мы все заслужили.
– Джек встал, подошел к ближайшему шкафу, и взял чистое посудное полотенце с полки.

– Вот, давай мне.
– Он взял у Хитер бутылку, обернул полотенцем.
– Может взорваться.
– Быстро вытащил пробку, хлопок прозвучал, но пена выше горлышка не пошла.

Хитер принесла пару рюмок, Джек их наполнил.

– За Эдуардо Фернандеса, - сказала она вместо тоста.

– За Томми.

Они выпили, стоя у стола, и затем Джек легко ее поцеловал. Его быстрый язык был сладким от шампанского.

– Боже мой, Хитер, ты понимаешь, что это все означает?

Присели снова и она произнесла:

– Когда мы пойдем ужинать в следующий раз, это будет ресторан, где еду подают на настоящих, а не на бумажных тарелках.

Его глаза засветились, и она задрожала, видя мужа таким счастливым.

– Мы сможем оплатить заклады, все счета, у нас будут деньги для колледжа Тоби, все в один день. Может быть, даже устроим каникулы - и это на одни эти наличные. Если мы продадим ферму.

– Погляди на фото, - поспешила она, схватила их, и разложила на столе.

– Очень мило!

– Больше, чем мило. Это роскошно, Джек. Погляди на эти горы! А сюда - гляди, с этого угла, стоя перед домом, ты можешь видеть вечность!

Он поднял взгляд со снимков и встретился у ее глазами.

– Что я слышу?

– Нам не обязательно продавать ее.

– И жить там?

– Почему бы и нет?

– Мы люди города.

– Прожили в Лос-Анджелесе всю жизнь.

– Это легко может стать прошлым.

Хитер видела, что эта идея его захватывает, и ее собственное возбуждение выросло, когда Джек начал склонятся к ее точке зрения.

– Мы так долго хотели перемен. Но я никогда не думал, что их будет так много.

– Погляди на фото.

– Хорошо, да, это роскошно. А что мы будем там делать? Куча денег, но на всю жизнь не хватит. Кроме того, мы молоды - не можем же жить как растения!

– Может быть, ты сможем заняться делами в Иглз Руст.

– Какими делами?

– Я не знаю. Какими-нибудь, - сказала она.
– Давай съездим, посмотрим, что это такое и, может быть, определим все прямо там. А если нет... ну, нам ведь не нужно жить там все время. Год, два, а если не понравится, продадим.

Он допил свое шампанское и налил снова в оба бокала.
– Тоби идет в школу через две недели...

– У них в Монтане есть школы, - ответила она, хотя и знала, что это не то, о чем он хотел сказать.

Джек без сомнения, думал об одиннадцатилетней девочке, которую застрелили насмерть в квартале от начальной школы, куда должен был перейти Тоби.

Она слегка подтолкнула его:

– У него будет шестьсот акров, чтобы играть, Джек. Он так долго хотел собаку, золотого ретривера, и непохоже, что это место слишком мало!

Поглядев на один из снимков, Джек сказал:

– Сегодня на работе мы говорили о всех кличках, которые есть у этого города, их больше, чем у всех других. Ведь Нью-Йорк - это Большое Яблоко. Но Лос-Анджелес имеет кучу имен - и ни одно из них ему не подходит, они все ничего не значат. Например, Большой Апельсин. Но здесь больше нет апельсиновых рощ, все срыто под дома, парки и стоянки машин. Мы можем его называть Городом Ангелов - но здесь ничего ангельского больше не происходит, ничего такого, что было раньше. Слишком много на улице чертей.