Зимопись. Урок ловиласки

Неподалеку получившая отповедь Варвара тянулась к жердям, развешивая постиранное. Налитое жизнью тело приподнималось на цыпочках, вытягивавшиеся мышцы играли в непонятные, но приятные глазу игры. Красива, чертовка. Потому и выделывается. Застопорившийся на ней взгляд утонул в раскаленной впадинке. А не спороли ли вы чушь-с, господин-с поручик-с? Никаких обязательств вам не предлагали… хотя не знаю, что предложили бы потом, поставив перед фактом. Гаденький голосочек пищал одно, голос разума твердил другое. Спор прикрыло сердце, выставив перед глазами печальное лицо Зарины.

Варвара присела на траву рядом со мной, сложив ноги по-турецки.

– Одного не пойму, – разнесся над поляной ее задумчивый голос. – Про их передвижение.

– Нам же все показали, – удивилась Ярослава. – Или хочешь еще раз посмотреть? Сразу говорю: я поддерживаю!

Она сидела на пятках, сведя колени, и растопыренной пятерней пыталась расчесать волосы изумительной белизны. Для идеальности им не хватало только объема. Самой же девице хватало всего: и красоты, и самомнения, и нахальства. Пронзительные неестественно зеленые глаза впитывали жизнь, как пустыня внезапный дождик. Не будь Варвары, она бы уже верховодила… если б Антонина согласилась.

Варвара, на чье лидерство среди царевен пока никто не покушался, объяснила:

– Поза, в которую мы становились, чтобы бегать… низко, стелясь по земле… Не понимаю. Как у них получается ничего не задевать, ничем не цепляться?

Я развел руками:

– Опыт – великое дело.

Ладони пришлось срочно вернуть на место: любопытству царевен предела не оказалось.

– Как они пьют? А живут все вместе? Как у нас или парами? Или вообще всвалку? – посыпалось отовсюду.

– Живут парами.

– Животные!

– Пары складываются не сразу, зато на всю жизнь, – продолжил я.

– Пьют из ладоней? – поинтересовалась Амалия.

– Лакают.

– Зверье! – снова не утерпел кто-то.

– А как по нужде ходят? – не стерпела Майя, тут же спрятав глаза за ладошкой.

Сначала я не понял, затем улыбнулся.

– На четвереньках или на корточках. Самцы во весь рост никогда не встают.

– А как любят друг друга? – Темный завиток в Кристининых руках начал жить собственной жизнью.

Я прокашлялся. Ну и вопросики.

– В основном по-звериному. Самец…

Кристина стала краснее огня:

– Имела в виду, уединяются или…

– Или.

– И все у тебя на глазах?! – Взбудораженный взгляд Майи прожег меня насквозь, словно в ней рванула цистерна с бензином. Она даже привстала, шея вытянулась, руки всплеснулись, колыхнув тугими дыньками.

Ойкнув, царевна резко присела и вновь прикрылась.

– В пещере есть ответвления и перепады. – Я мужественно смотрел в другую сторону. Ну и цирк устроила Варвара. Здесь, в отличие от моего прежнего мира, нравы немного другие, к природе более близкие, но когда ты один в присутствии пятнадцати… ну, пусть двенадцати, учитывая трех дозорных… ощущения, скажем прямо, просто зубодробительные. – В основном было только слышно.

– В основном? – осторожно повторила за мной Александра. Мокрые пряди свисали волнистой бахромой, синхронно раскачивались и липли к коже в самых странных местах, рисуя фантастические узоры. Чуть склоненное набок лицо улыбалось то ли мечтательно, то ли иронически. Она переглянулась с насмешливо фыркнувшей Ярославой.

– Девочек слишком волнуют вопросы пола, – задумчиво проговорила Варвара. – Нужно провести занятие на эту тему. Пока не поздно.

Да, пока не поздно, сразу внутренне согласился я. А то такого наворотят…

– Школу когда еще отстроят, – добавила девушка.

– Правильно. Как старшая, подумай, как это сделать, и проведи, – распорядился я.

– Что думать, – хмыкнула Варвара. – Мама водила меня на такие занятия в прошлый поток. Кое-что помню.

– И по вопросам пола?

– По ним в первую очередь. – Улыбка у нее вышла сардонической. – Я такая же была, – взмах подбородка указал на самых мелких внешне, но самых любопытных и неуемных.

Неслышно выплыла из окружающего небытия Антонина – нереальная, словно тень отца Гамлета. Ладони прикрывали самое необходимое, которого при ее богатырском сложении имелось немало. Напористый взор быстро нашел меня в ряду царевен:

– Я оставила доспехи следующей дозорной. Пусть пользуются, пока их одежда сушится.

– Правильно, – одобрил я.

Глаза Антонины сузились, немаленькое тело выпрямилось.

«И все?» – как бы сказала она.

– Ты молодец, – прибавил я. – Нашла лучшее решение. Так держать.

Тяжело быть командиром. Нужно думать даже о подобной ерунде.

Антонина чуть расслабилась, но не присела к костру со всеми. Донесся ее суровый голос, как бы обвиняющий собравшихся во всех грехах:

– Говорят, я многое пропустила.

– Не многое, но кое-что, – признала Варвара.

– Не верю, – без обиняков заявила Антонина. – Клара сказала, что я полжизни потеряла. Полжизни для меня не кое-что.

Я понял, что пока вопрос не закроется, покоя не будет.

– Что предлагаешь?

Антонина с видом оскорбленной справедливости заявила:

– Тоже хочу полетать. – И добавила в свое оправдание: – Как все.

Заметив мой настрой решить проблему, Варвара начала подниматься. Я остановил ее нажимом на плечо:

– Не надо, отдыхай. Справлюсь. – И повернулся к Антонине: – Пошли.

Я шагнул первым, чтоб не видеть провожавших глаз и при вставании инстинктивно прикрыл ладонями лишнее. Не совсем лишнее, но в данном окружении. Недавняя дозорная с удовольствием отправилась следом – наверстывать половину жизни, а по возможности, в чем я нисколько не сомневался, урвать что-то и для второй половины. А то и для третьей. Для женской логики такое тоже считается нормальным – половин у них столько, сколько необходимо.

Вода в озере выглядела жидким льдом.

– Брр. – Снова лезть в холод не хотелось.

Надо. Ежась, я ступил в обдавшую обмораживающим пламенем жижу. Антонина стойко двигалась следом. Зашли на самую глубину, по пояс. Глубже здесь не бывает, если самому не выкопать.

Окрестные деревья чернели и бросали на берег страшные тени. Ночь обнимала, как скволыга свой сейф со сбережениями, захапущими лапами стремясь ухватить также все остальное, до чего сможет дотянуться. Но мы с царевной ей не давались – вода блестела, и мы немного видели друг друга. Рост спутницы равнялся моему. В плечах и бицепсах мы тоже одинаковы. Разница в том, что в местах, где у меня бугрилось, у нее пышно округлялось. А чем ниже, тем больше я проигрывал в мягкости и выигрывал по стройности. Ниже талии разница получалась разительной.