Зинин

Не удивительно, что в конце концов, чтобы избавиться от хозяйственных забот, Николай Николаевич женился на своей квартирной хозяйке, вдове, имевшей уже взрослых сыновей.

Устроивши таким своеобразным способом свои житейские дела, Николай Николаевич с легким сердцем и спокойным умом погрузился в дела науки и преподавания.

Физико-математическое отделение распадалось на разряды — собственно математический и естественных наук. На первом курсе для обоих разрядов химию читал Клаус. На старших курсах должен был читать аналитическую и техническую химию Зинин. Он предпочел для чтения их математический разряд.

Не трудно понять выбор Николая Николаевича. Сам математик, он считал математиков вообще более подготовленными и развитыми слушателями. Натуралистам последнего курса ой решил читать только химию животных тел. Впрочем, студентам одного разряда не запрещалось посещать другой. После первых же лекций нового профессора многие натуралисты стали ходить слушать его в математический разряд.

«Лекции его, — вспоминает А. М. Бутлеров, один из первых его учеников, — пользовались громкой репутацией, и действительно, всякий слышавший его как профессора или как ученого, делающего сообщение о своих исследованиях, знает, каким замечательным лектором был Зинин: его живая, образная речь всегда ярко рисовала в воображении слушателей все им излагаемое. Высокий, как бы слегка крикливый тон, чрезвычайно отчетливая дикция, удивительное умение показать рельефно важные стороны предмета — все увлекало слушателей, постоянно будило их внимание… Он говорил обыкновенно стоя и с начала до конца держал слушателей под обаянием своей речи».

Конечно, Николай Николаевич не ограничивался чтением лекций. Он вел занятия в лаборатории со студентами, давал темы и следил за их выполнением, но предоставляя каждому искать свой собственный путь.

Исключительную привязанность студентов к Зинину Н. П. Вагнер в своих воспоминаниях объясняет любовным отношением самого профессора к молодежи.

Среди молодежи это был, по его словам, старший веселый товарищ, и в его лабораторию постоянно стекались студенты. Он обращался со студентами как с товарищами, мог выбранить, «даже поколотить виноватого», но не мог никогда никому отказам в помощи или защите.

Главное же, что было необыкновенно в этом профессоре, — это то, что каждый, по свидетельству Бутлерова, «после разговора с Зининым уходил, так сказать, наэлектризованным, преданным своему делу более чем когда-либо».

Обычно утром, до обеда, Николай Николаевич занимался своими исследованиями и читал лекции. Органическим анализам отводились особые, послеобеденные часы. В таких случаях с утра служитель приготовлял печи и запас углей. Жаровни с углями заменяли нынешние газовые горелки и являлись непременным оборудованием химических лабораторий.

Отобедав пораньше, профессор с учениками часа в три дня принимался за «сожигание».

Так коротко назывался трудный и сложный процесс органического элементарного анализа путем сжигания вещества и количественного определения продуктов сгорания.

Без сюртука, с раскрасневшимся лицом, с новой книгой илк журналом в руках сидел Николай Николаевич за своим делом. Студенты, обучаясь приемам анализа, без стеснения пользовались и разговорчивостью учителя, как живой энциклопедией.

Зинин любил и уважал науку, он прививал то же отношение к ней и своим ученикам. Но они обязаны были ему и знакомством с литературой. Он открывал им в цитатах и декламациях достоинства «Фауста» Гёте и «Разбойников» Шиллера, красоту Пушкина и юмор Гоголя.

Об этой особенности занятий Зинина с благодарностью вспоминают все его ученики.

В той же лаборатории, где не было ни газа, ни водопровода, ни вытяжных шкафов, ни специальной посуды, Зинин вел и свои исследования, задавшись обширной целью — изучить вообще действие сероводорода на органические вещества.

В самом начале своих исследований он встретил интереснейший случай этого действия на нитропроизводные углеводородов, получив вещество, названное им «бензидамом». Это была маслянистая, бесцветная жидкость, которая постепенно бурела на воздухе. Рассматривая свой «бензидам», Николай Николаевич увидел, что по внешним свойствам он напоминает тот самый анилин, который ему показывал в своей лаборатории Юлий Федорович Фрицше.

— А что, если это действительно анилин?! — все с большим и большим волнением спрашивал' он себя.

Волнение Николая Николаевича не трудно понять.

То было время, когда развитие производительных сил, потребности народного хозяйства, запросы промышленности ставили перед органической химией задачу искусственного приготовления органических веществ. До того органическая химия главным образом анализировала, исследовала вещества растительного и животного происхождения, но ничего не синтезировала, ничего не приготовляла искусственно, в лабораторном и тем более заводском масштабе.

Неорганическая же химия в это время имела уже ряд блестящих достижений по синтезу неорганических веществ.

Считалось, что подобный период должен наступить и для органической химии.

Однако органические вещества повсюду получали только путем переработки растительных и животных продуктов. Предполагалось, что органические вещества образуются лишь в живых организмах под влиянием таинственной «жизненной силы» и не могут приготовляться искусственным путем.

Открытие Вёлера в 1828 году, получившего путем синтеза из неорганических веществ такой типичный продукт жизнедеятельности организма, как мочевина, нанесло первый удар идеалистическому представлению о «жизненной силе». Энгельс писал по этому поводу:

«Благодаря получению неорганическим путем таких химических соединений, которые до того времени порождались только в живом организме, было доказано, что законы химии имеют ту же силу для органических тел, как и для неорганических» [1] .

Открытие Вёлера свидетельствовало, что органические вещества можно получать искусственным путем и синтез анилина нанес бы второй могучий удар по «жизненной силе», по витализму.

Николай Николаевич описал свой «бензидам», метод его получения и направил свое сообщение в Петербургскую академию, наук, а тщательно упакованный флакончик с «бензидамом» одновременно послал Фрицше.

1

Ф. Энгельс, Диалектика природы. Госполитиздат, 1948, стр 12.

Ознакомившись со статьей Зинина и с его «бензидамом», Фрицше заявил, что вещество, полученное казанским профессором синтетически и названное им «бензидамом», было не что иное, как анилин, который Фрицше выделил путем разложения органического индиго.

Фрицше полагал, что найденный Зининым способ искусственного получения азотистых органических оснований открывает перспективу искусственного получения сложных азотистых оснований стрихнина, хинина и других алкалоидов, содержащихся в растениях и оказывающих удивительное действие на человеческий организм.

«Описание некоторых новых органических оснований, полученных действием сероводорода на соединения углеводородов с азотистой кислотой», напечатанное в «Бюллетенях Академии наук» в том же 1842 году, произвело огромное впечатление на научный мир, хотя никто еще не мог предвидеть, как часто и с каким успехом «реакция Зинина» будет применяться при синтезе самых разнообразных органических веществ. Тем более никто не думал о том, что исторический синтез анилина явится первым звеном в цепи открытий, приведших к созданию современной промышленности органической химии.