Зинка vs Covid-19
Шрифт:
– Спасибо, – шепнула она и стала вытирать слезинки,которые все текли и текли по щекам и подбородку. А я держал её руку в своей и нежно сжимал её теплую и слегка влажную ладошку. В груди у меня защемило от чувства нежности к ней, такой милой, доверчивой, отзывчивой, душевной женщине.
– Я боюсь смерти, – с грустью произнесла она, когда сеанс закончился и в зале зажегся свет, – мне жить то осталось лет десять, от силы пятнадцать.
Думаю, что после той сцены, она уже не следила за сюжетом, а думала только об этом.
– Знаешь, у Арсения Тарковского есть стихотворение, называется «Малютка жизнь». Первая строчка
– Я жизнь люблю и умереть боюсь, – закрыв глаза медленно, с выражением начала она читать.
Взглянули бы, как я под током бьюсь
И гнусь, как язь в руках у рыболова,
Когда я перевоплощаюсь в слово.
Но я не рыба и не рыболов.
И я из обитателей углов,
Похожий на Раскольникова с виду.
Как скрипку я держу свою обиду.
Терзай меня – не изменюсь в лице.
Жизнь хороша, особенно в конце,
Хоть под дождем и без гроша в кармане,
Хоть в Судный день – с иголкою в гортани.
А! Этот сон! Малютка-жизнь, дыши,
Возьми мои последние гроши,
Не отпускай меня вниз головою
В пространство мировое, шаровое!
Мы сидели в опустевшем зале. Тактичные билетерши не торопили нас, а занимались уборкой пустых ведер из-под попкорна и конфетных оберток.
– Как это страшно уже сейчас представить, как тебя опускают вниз головою, в пространство мировое, шаровое. И как это точно сказано, что человек цепляется за жизнь, готов все отдать, чтобы её продлить хоть и с иголкою в гортани.
Она встала и пошла к выходу, я молча шел следом, любуясь её фигурой и придумывая, что бы такое сказать ей, чтобы отвлечь от этих мрачных мыслей и успокоить.
На улице шел дождь, капли громко стучали по железу крыши, вода гудела в трубах и вырываясь пенным потоком с весенним журчанием устремлялась в люки. Мы укрылись под аркой, чтобы переждать дождь, стояли взявшись за руки. Я притянул её голову к своей груди и начал читать другое стихотворение Тарковского:
На длинных нерусских ногах
Стоит, улыбаясь некстати,
А шерсть у него на боках
Как вата в столетнем халате.
Я извлекал давно прочитанные и, казалось, окончательно похороненные в колодце памяти строки. Они тянулись из его глубин и складывались в ритмичные строфы. Зина подняла голову, заглянула
в мои глаза и улыбнулась. Я понял, что попал в её настрой и продолжал тянуть из памяти строки:Должно быть, молясь на восток,
Кочевники перемудрили,
В подшерсток втирали песок
И ржавой колючкой кормили.
Горбатую царскую плоть,
Престол нищеты и терпенья,
Нещедрый пустынник-господь
Слепил из отходов творенья.
Я слышал это стихотворение в записи, в исполнении автора и пытался подражать его интонации и ритмике:
И в ноздри вложили замок,
А в душу – печаль и величье,
И верно, с тех пор погремок
На шее болтается птичьей.
По Черным и Красным пескам,
По дикому зною бродяжил,
К чужим пристрастился тюкам,
Копейки под старость не нажил.
Привыкла верблюжья душа
К пустыне, тюкам и побоям.
А все-таки жизнь хороша,
И мы в ней чего-нибудь стоим.
– А все-таки жизнь хороша, и мы в ней чего-нибудь стоим, – повторила она и улыбнулась, – посмотри, и дождь уже кончился. Пошли?
На Невском шумели машины, разгоняя воду, в лужах отражались белые облака и яркие солнечные блики. На проводах и растяжках кое-где еще висели капли. Как малые школьники мы шлепали по лужам, держась за руки и повторяли:
А все-таки жизнь хороша,
И мы в ней чего-нибудь стоим.
Задержавшись у коней, на Аничковом мосту, Зина задала вопрос:
– А откуда ты знаешь стихи Арсения Тарковского. Современная молодежь стихи не читает, ей больше рэп наравится.
– У матери была пластинка, где он читает свои стихи. С детства слышал, забыл потом, а вот сегодня вспомнил. У нее еще много было таких пластинок. Помню «Графа Нулина» в исполнении Юрского, сонеты Шекспира в переводе Маршака. Хочешь послушать сонет, который точно про тебя.
– Попробуй, с удовольствием послушаю.
Ты не меняешься с теченьем лет.
Такой же ты была, когда впервые
Тебя я встретил. Три зимы седые
Трех пышных лет запорошили след.
Три нежные весны сменили цвет
На сочный плод и листья огневые,
И трижды лес был осенью раздет…