Зита. Десять шагов до войны

– Лелик, она напрашивается! – возопил бритый налысо типчик. – В нумера ее!

– Миша, заткнись, – сказал представительный мужчина. – Алика, дуй отсюда.

– Ухожу, ухожу, ах как я ухожу…

Балерина уперлась руками в столешницу, изогнулась, оттолкнулась, спрыгнула и с довольным хохотом исчезла. Со звоном попадали сбитые ей бутылки.

– Яша! – возмутился типчик. – В нумера ее! И застрелить!

Начальник горотдела милиции дежурно улыбнулся и поймал покатившуюся бутылку. А Зита стояла напротив автоматчика, и взгляд все сильнее притягивал расстегнутый ворот бронекуртки, за которым – беззащитная шея.

Внезапно раздался щелкающий звук. Рядом с Зитой, смертельно бледный, встал штурмовик-разводящий. Дубинка звонко щелкнула по ноге, и еще раз, и еще. Душа Зиты ликующе запела – не напрасны были труды, это «Спартак»!

– Меж ног себе похлопай, – посоветовал автоматчик.

– Маску сними, смелый, – ответил штурмовик, и автоматчик промолчал. Оба понимали – опознанным автоматчику ходить по городу до первой встречи со штурмовиками. Штурмовых отрядов опасались именно из-за их необузданной жестокости.

Музыка смолкла. Рядом с разводящим один за другим вставали штурмовики. Безоружные против автоматов. Краем глаза Зита видела, как снизу по лестнице набегают дежурные тройки.

– Лелик, прикажи стрелять! – нервно сказал бритый.

– Заткнись, – снова посоветовал главный и с холодным любопытством уставился на происходящее. Его не пугало любое развитие ситуации. И еще он был явно и сильно пьян.

Не отступит, поняла Зита. Вот в чем его сила – в непререкаемой властности. Раздавит любого.

– Яша, прикажи стрелять, они же дебилы! – завопил лысый, видимо, хорошо представив, что сейчас начнется.

И вдруг Зита усмехнулась. Она поняла, что надо делать. Пришли позабавиться с девочками? Ну, что ж…

Серия коротких приказов через включенную гарнитуру. «Воздух», немедленная эвакуация, помощь гражданскому населению. Через секунду до командиров штурмовых отрядов дошел смысл ее слов, и они громко продублировали приказы. Штурмовики начали действовать стремительно и уверенно. Несколько минут шума и беготни – и банкетный зал опустел, только мусор повсюду валялся да официантки растерянно жались на выходе из кухни. А музыканты, опытные и много чего повидавшие, смылись еще раньше.

– Развлекайтесь, – холодно кивнула она на пустой зал и тоже собралась уходить.

– Лелик, сама осталась! – зло сказал лысый. – В нумера ее!

– Довольна, комиссарша Таня? – нехорошо усмехнулся хозяин Торгового центра.

Она отрицательно качнула головой и направилась к лестнице. Где-то там, внизу, в гардеробе должна висеть ее одинокая курточка.

– Ста-аять!

Вроде бы пьяный Лелик – Леонид, видимо, или Лев? – вдруг оказался рядом, твердо приобнял за плечи.

– Ты непонятная девочка, – тяжело сообщил он. – С тобой надо разобраться. Пойдем потолкуем.

– В нумера ее! – восторженно заорал лысый.

Она не успела ответить – внизу из-за колонны плавно выступил капитан Ратников.

– Ы! – придушенно сказал спецназовец, идущий первым. И остановился.

В свободно опущенной руке капитана поблескивал пистолет.

Лысый Миша споткнулся и как будто присел. Она сбросила с плеча чужую руку и быстро пошла навстречу Сергею.

Они стояли друг напротив друга и не знали, что сказать. А капитан, возможно, и не мог.

– Пистолет убери, – наконец прошептала она. – Сергей. Да Сережа!

Ей все же удалось сдвинуть его с места и вывести из Торгового центра на площадь, где их дожидались Алексей и Лена, и вся шумная компания штурмовиков в отдалении. Танцовщицы пестрой стайкой с хохотом и криками удалялись в сторону гостиницы. Их сопровождали дежурные тройки. Порядок.

– А я говорила ему, что с тобой ничего не случится, – сказала Лена и нервно закурила. – Блин, натворили дел. Из-за каких-то юбок чуть войну со спецназом не начали. Бл… Подружка, ты бы сходила за курточкой, а? Не лето все же. Алеша тебя проводит. А я Сергея подержу.

И Лена в расстройстве чувств вдруг запустила бальной туфелькой в окно развлекательного комплекса, неожиданно сильно и метко. Окно только звякнуло жалобно.

– Камеры, – напомнил Алексей.

– Да похрен! – мрачно отозвалась балерина. – Для чего еще папик нужен? Простит.

– Но как он бежал! – вдруг нервно хихикнул Сергей. Перехватил недоуменные взгляды и пояснил:

– Да майор наш. Я и не знал, что он так бегает. Мы же сюда шли, веселье прекращать, и тут доклад… Но он – молниеносный колобок! Как дал гари с места! В штаб помчался, нас вытаскивать. Меня сюда, сам туда. И правильно сделал. Тут одним пистолетом больше, одним меньше – против автоматов не играет. А по спецсвязи он многое может! Он же думал – всё, рубилово. Да и я так думал, если честно.

Хозяев города в холле не обнаружилось, видимо, поднялись в банкетный зал или вовсе удалились в свои неведомые «нумера». Зато там стояли автоматчики. Один из них стянул маску и оказался вполне знакомым Лапой, можно сказать, другом детства.

– Ну вы даете! – нервно сказал он, помогая ей одеться. – Я думал – всё! Затопчете! На Южном фронте выжил, а тут чуть свои не грохнули! Да еще капитан ваш бешеный – он же тренер по скоростной стрельбе! Положил бы нас всех на счет раз! А всё эти дебилы со своими «нумерами». Но ты молодец, здорово разрулила. Ребята сказали – мы тебе должны. Проси чего хочешь, сделаем что сможем.

(– … проси чего хочешь, – улыбнулся Виталий Сергеевич.

– Поцелуйте меня, – сказала она беспомощно.

Мужчина молча протянул ей руки навстречу. Она разбежалась, прыгнула, чтоб повиснуть на шее… неизвестно, что хотел сделать Виталий Сергеевич, для чего он вдруг наклонился, только лбами они треснулись так, что искры из глаз полетели. И долго потом сидели на снегу, хохотали и утирали слезы от боли…)

– Сочтемся, – грустно улыбнулась она и заспешила к выходу.

На улице она посмотрела на поджидающих ее штурмовиков – и решительно развернулась в сторону штаба. Майор Каллистратов, конечно, умница и все сделал правильно. Но выглядело так, как будто он убежал от конфликта. Выглядело, как будто он бросил свою помощницу в непростой ситуации, в компании трех пьяных начальников без тормозов. А майор все же мужчина, настоящий мужчина, и что-то ей подсказывало, что он будет мучиться и переживать, и никакой ум не поможет. Ну, мужчина он, что поделать. И еще вопрос есть к товарищу майору, очень непростой вопрос.