Злаки Зодиака, или Ижица-файлы

— Из нагана! — хохоча, поправил Валерий, — А я? — спец по парфюмерной магии подлил в фужер даме вина, а мужикам в рюмки отмерил по второй дозе водки, — Поднимаюсь, волоку пакеты, дверь не заперта, а на кухне скандал! Да еще и один из голосов — женский!

— А я? — подняла фужер сестра Алина, — Я думала, что меня закадрил честный художник. Как обычная российская баба, прописочку подсмотрела в паспорте, когда дрых. А оказывается — опять обсакраленный тип! Да еще и грязно меня использовал, чтоб подобраться к моему ненаглядному шефу!

— Ну что ты, Лин? Как художник, поклянусь, не была б ты мне мила, я другую тропку к твоему командиру бы нашел. Ведь ты же не простая тленница, ты — как ни крути — ягиня. Фальшь мигом учуяла бы.

Лесть пришлась сестре по душе, и она чуть смущенно отвернулась к телевизору:

— Как часто мигает. Бог Шиву метит, — высказалась она по поводу кандидата от «Союза обиженных», но прежняя тема слишком занимала, чтобы просто так отступить, — Побожись на святом огне, что не врешь! — Алина подобрала неразлучную Храпуновскую зажигалку и выпустила коготок пламени.

— Бельмо на оба моих глаза! — галантно-лукаво отчеканил хозяин квартиры.

Храпунов полюбовался на заворковавшихся голубков и, приглушив звук телика, снял со стены гитару:

— Песня серийного убийцы! — кривляясь под конферансье, объявил он.

Алина и Валера прекратили клониться друг другу в объятия. Алинка захлопала в ладоши. Максим пробежал пальцами по струнам, остался доволен звуком и с выражением запел:

Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, Прокурор, адвокаты, в зал пришедшие леди. Я за двадцать минут посчитать не успел На тот свет мной отправленных денди. Ведь я — маньяк-убийца, серийный убийца! Дрожащая тварь и коварный плохиш! Опасные бритвы — моя атмосфера, Привет дяде Фрейду, он — славный малыш!

Отслушав куплет с припевом, Валера уважительно кивнул и поднял рюмку:

— Прекрасная песня. Высокохудожественная!

Максим прекратил щипать струны, раскланялся и хлопнул водки.

— Когда меня нанимали тебя замочить, — захрумкал соленым огурчиком, закусывая, Валера, — Не зря ообещали расплатиться заклятием Котлера, ты того стоишь.

— Это нереальное обещание, — выудил двумя пальцами и себе огурчик из трехлитровой банки Храпунов. Гитара на его коленях согласно загудела.

— Никто с тобой честно рассчитываться не собирался, этим заклятием заплатить невозможно, его можно только подарить. — Испугано сообщила Алина то, что все и так знают.

— Но поскольку я оказался посвящен в твою грустную историю, меня в покое вряд ли оставили бы, — снова наполнил рюмки Валера, — Вот и пришлось начинать свою игру. Тем более что меня крепко волнует все, связанное со Злаками Зодиака. Кстати, подруга, что ты там что-то про смену Юркиной сущности говорила?

Максим снова запел:

Мой отец — камергер — убежать не успел, А порол меня в детстве не мало. Ванну он принимал, и железное слово «торшер» Его током скрозь воду достало!

Припев Алина уже подпевала:

— …Привет дяде Фрейду, он — славный малыш! — весело каблуком притаптывала она.

Третий куплет Максим повел в миноре:

Я сказал психиатору: «Что ж вы хотите? Руки в крови по локти как не умыть? Вы меня среди буйных на денек поместите, Будет вам всю неделю кого хоронить!»

— А хотите, я вам покажу свое изобретение? — неожиданно загорелся Валера, — Оказывается, если начинить трубку мобильника Злаками Зодиака, территория охвата увеличивается на сто кэмэ.

Максим ничего на это не сказал, он пел:

Только лишь иногда, в полнолунные ночи, Вспоминаю всех тех, кого жизни лишил. И тогда я смеюсь, задыхаясь от счастья. Ведь выходит, не зря тридцать лет я прожил!

— А еще, если обрызгать разбавленным настоем Злаков дачный участок, со всей округи слетятся птицы, и не надо будет опрыскивать яблони ядохимикатами, — кажется, Валера немного захмелел, и его уже ничего не интересовало кроме пресловутых Злаков. Вот разве только придвинувшая стул к художнику поближе Алина.

— Алинка, чего там Матиевна грязными лапами трогала мою бедовую сущность?

— Ну, типа, ты стырил какую-то бумажку, заминированную заклятием «Пешка-Ферзь», и если ее прочитал, то обречен. Матиевна Райку так перепугала, что та на десять минут раньше с работы сбежала.

— Вот гадина эта Матюгаевна, гадость про человека брякнуть, как бусами бряцнуть.

На электроплите чайник уже урчал, как живот. Максим глянул на готовых, не сходя с места, слиться в любовном экстазе соратников и решил перенацелить их порыв не еду. А дальше, когда его гудящая от усталости голова наконец, коснется подушки, Храпунова уже не разбудят и залпы пушечных орудий, и мерный скрип диванных пружин. Посему с прежним подхохатыванием он отвлек внимание Валерия и Алины друг от друга:

— А я? — погрузил он в тарелку добрый шмат индейки и кивком пригласил художника опрокинуть рюмку, — Поднимаюсь на этаж. Дверь открыта, а снизу подгоняют шорохи недобрые.

— Корицы в самый раз, а вот лаврового листа я люблю побольше, — смешно пошевелил носом над четвертованной индейкой хозяин квартиры.

— Я точно помню, что запирала за собой дверь на замок! — еще готовая продолжить веселье, безапелляционно заявила сестра Алина.

Но улыбки с лиц Максима и Валеры разом испарились, как капли воды с раскаленной сковородки. Храпунов, у которого от острого предвкушения опасности даже язык за зубами побледнел, тревожно посмотрел на непроглядное окно, потянулся за пистолетом, Валерий рыпнулся в сторону коридора, но тормознул на пороге.

Сестра Алина кирдыкнула фужер, двумя руками оттолкнувшись от стола. И встала, опрокинув стул. Ей конкретно наплевали в душу, ее розовые, как носик котенка, и прозрачные, как котенка глазища, планы измазали дегтем. Ее лицо не скрывало, что девушка готова наделать глупостей. На негнущихся ногах сестра Алина двинулась к окну. Зачем? Вот дурочка!

— Не подходи к окну! — крикнул Валера.

И вдруг, будто от его крика, оконное стекло под жалобную трель лопнуло. И звенящей по подоконнику грудой осколков потекло внутрь кухни. И одновременно лопнула ваза за спиной Валеры, а он сам подстреленным партизаном рухнул на пол.