Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 2

— Нет, Злат, ты чего?! Не выдумывай, пожалуйста! Никто, разумеется, не собирался доводить тебя до суицида или чего-то подобного! Как в твою голову вообще могла прийти столь дикая мысль? Я просто-напросто желаю быть полностью честным и откровенным с тобой, хотя признаю, моя правда не слишком-то приятна… — едва тётка отошла, как папаша начал активно открещиваться от подобного плана.

Не слишком приятна, да уж…

— Ну ладно, окей. — согласился я, усаживаясь обратно на лавочку. — Я и не настаиваю на нашем общении, ибо банально вас не знаю, так что вы мне не более интересны, чем я вам. И после суда, который присудит алименты на моё содержание, уверена, мы никогда более уже не встретимся вновь, так что мне несложно выполнить эту вашу просьбу. Что же до выложенного в Ютюб ролика, то прошу прощения, ошибочка вышла, я планировала вырезать тот момент, где упоминаетесь вы, однако опубликовала в итоге не то видео, которое собиралась. Что же до других видео, а они обязательно появятся в Ютюбе, например, я намерена дать интервью блоггеру, на чьём канале публиковала своё первое видео, то это моё личное дело, обсуждать которое с вами не собираюсь. В конце концов, я же не говорю, чего делать или не делать вам, так что и не надо указывать мне, вы давным-давно утратили такое право. Однако, полагаю, вам вполне по силам помочь мне в борьбе с произволом органов «опеки». И тогда мне не придётся случайно или нарочно упоминать всуе ваше имя. В противном случае я стану защищаться от неприятных личностей из «опеки» любым доступным мне способом, включая отсылки к своему биологическому отцу, кандидату в депутаты, к вам… И подумайте над тем, как вы будете выглядеть в глазах своих избирателей, да и просто знакомых, если не встанете на защиту родной, пусть и нелюбимой дочери.

Я пожал плечами.

— Давай обойдёмся без суда, Злат. Я тебе уже предлагал восемнадцать тысяч в месяц, плюс деньги на летний отдых… — начал он.

— А я вам, помнится, уже делала встречное предложение. Компенсируйте маме затраты, понесённые ей на моё содержание, из расчёта предложенных вами же восемнадцати тысяч рублей в месяц, плюс продлите это самое содержание до тех пор, пока я не окончу ВУЗ, а также оплатите мою учёбу в ВУЗе, если это потребуется, и тогда мы вполне сможем обойтись без суда. И то, что вы там меня не любите, я вам не нужна, и вы даже собрались умирать для меня, et cetera, et cetera, никак вообще не освобождает вас от обязанности по содержанию меня любимой. Или же, говоря всю ту чушь, которую сказали, вы рассчитывали в том числе и на то, что я, не любимая отцом доча, тут же расплачусь и убегу, крича, что в жизни от вас и копейки не возьму, как, например, моя мама? С ней же вы именно такой фокус и провернули, да? Если так, то вы ошибаетесь, ибо стригут даже самую паршивую овцу, и свой клочок шерсти я намерена с вас стребовать. Полюбовно или же через суд, всё равно, мне любой вариант годится.

— Злата нужно же, в конце концов, иметь хотя бы толику самоуважения, не всё в жизни сводится только к деньгам… — промямлил в ответ папаша, и по его физиономии было видно, что я попал, как говорится, в «яблочко».

— Вынуждена с вами не согласиться, отец, ибо брать своё — это в данном случае и означает проявить самоуважение. Я же к вам не лезу, мол, «папочка, люби меня, пожалуйста!». А деньги мне, как и любому другому человеку, нужны, я этого и не скрываю, так что, если хотите, чтобы я от вас отвалила с концами и не делала мозги, как говорит одна моя новая знакомая, особенно перед таким ответсвенным моментом, как выборы, готовьтесь расчехлять кошелёк и содержать меня наравне со всеми прочими своими детьми. В конце концов, я и требую-то не слишком многого.

Я встал с лавочки, ибо на сегодня с приёмом чмошников закончил.

— Учти, что, обратившись в суд, ты ничего не добьёшься, Злат! — сказал он мне в спину. — Всё, что приносит моей семье прибыль, принадлежит жене, а я зарабатываю копейки. Если тебе от меня нужны алименты, соглашайся на восемнадцать тысяч в месяц до своего совершеннолетия, иначе не получишь и этого, запомни!

— Ну, и ладно… — обернувшись через плечо, ответил я. — Какие-то деньги вы мне всё равно платить будете, плюс получу моральное удовлетворение от того, что в качестве кары Господней, вы, отец, скорее всего, пролетите мимо депутатского кресла, хотя повторюсь, как-то нагадить вам — для меня не самоцель. Станете вы депутатом в итоге или же нет, мне без разницы. До свидания, и искренне надеюсь на то, что в этой жизни мы с вами уже никогда более не встретимся вновь!

— Постой, Злат! — довольно громко сказал он.

— Ну, чего ещё? — обернулся я.

— Ну, хорошо…хорошо, я согласен на твои грабительские условия. — заявил папаша, вставая с лавочки. — В конце концов, я сам виноват, что из тебя выросла такая стерва…

— К чему тогда было устраивать весь тот цирк с медиаторами? Да и сейчас столько времени зря потратили. Сразу бы договорились, и, глядишь, даже остались бы друзьями… — ответил я, возвращаясь на лавочку, и пропуская мимо ушей слова про стерву.

— Я совершенно не горел желанием встречаться с тобой лично, Злат… Веришь — нет, мне стыдно смотреть тебе в глаза. — ответил тот.

— Верю, чего же не верить-то? Я бы на вашем месте вообще сквозь землю от стыда провалилась. — кивнул я.

— За прошедшие годы я буду выплачивать Ирине по пятнадцать тысяч, без доплат, в виде трёх тысяч. И не сразу, а в рассрочку…

— Не согласна! Если желаете рассрочку, то тогда уж будьте любезны оплачивать из расчёта оговорённых восемнадцати тысяч в месяц, но если вернёте долг сразу, тогда ладно, получите скидку. — перебил того я, и пожав плечами, продолжил. — Можете не соглашаться, конечно, если не хотите, я не настаиваю.

— Жадность — это грех, Злат, и до добра он никогда и никого не доводит… — раздражённым тоном заявил папаша.

— Что поделать, у меня явный недостаток отцовского воспитания. — с саркастическим выражением на физиономии ответил я.

— Ладно, хорошо… — взмахнул рукой он. — Я позвоню твоей бабушке и договорюсь с ней насчёт составления нотариального соглашения.

— Хорошо. — согласился я. — Только не ранее завтрашнего вечера, пожалуйста, а то мне ещё только предстоит убедить её в том, что пойти с вами на мировую — неплохая идея, ведь после разговора с вашими медиаторами, она…немного разозлилась и склонна решать с вами все вопросы только в судебном порядке.

— Хорошо, Злат, завтра вечером я позвоню. И сходите, пожалуйста, в суд, отзовите иск…

— Утром нотариальное соглашение с вами, вечером отзыв иска, только так, извините… До свидания отец, жду вашего звонка. — ответил я и пошёл прочь.

— И тебе, Злат, до свидания! — сказал мне вслед он. — Я постараюсь решить вопрос с «опекой».

г. Москва, Зеленоград, перекрёсток между 15, 16, 18 и 20 микрорайонами.

— Бляха-муха…! — я со злостью пнул валявшуюся на асфальте банку из-под «Спрайта» (наверняка напоминая со стороны злого хомяка) и вошёл в подземный переход, непрерывно бурча себе под нос. — В своей жизни я видел и слышал много разной херни, так что удивить меня непросто, но папаше это удалось-таки…

Я вновь разозлился, когда в очередной раз представил себе, что могла почувствовать по-настоящему пятнадцатилетняя девочка, да ещё и не совсем оправившаяся после тяжкой болезни, услышав от отца, пусть даже которого она и в глаза-то никогда не видела, сказанные им слова, и меня передёрнуло. Это наверняка работа его новой жёнушки. С-сука…

Хотя, конечно, от такого подонка ожидать можно любого фокуса…

— …тогда любил, теперь не люблю, нет места для тебя в моём сердце… Я, я, я…! М-м-м, как не назови папашу, всё одно — комплиментом выйдет! И ведь самое стрёмное, что он и в самом деле, судя по физиономии, верил своим же словам. Просто, блин, сказочный…нарцисс. Когда кажется, что уже всё, видел все существующие на свете виды идиотов, жизнь обязательно найдёт, как «порадовать» чем-нибудь свеженьким… — прохожие оборачивались на меня, злобно шепчущую себе под нос малолетку, но я всё никак не мог угомониться… — Тут, блин, каждый день трясёшься над своим ребёнком, а этот дебил…! Злату он больше не любит, видите ли!

Спокойствие, Злата, только спокойствие, не нужно нервов…

И папаша наверняка ведь правду говорил о том, что все его активы на жену записаны (да и если подумать, разве кандидат в депутаты может официально иметь бизнес?). Тётенька эта явно не промах и уверен, с самого начала чётко представляла себе, с кем дело имеет, и что в один «прекрасный» день у папаши запросто может «заиграть» новая любовь (за которой обязательно нужно следовать, ведь как это жить без любви-то?), и она рискует остаться с голой задницей и уже тремя детьми, а посему вовремя подсуетилась, куя, пока горячо…

Даже если предположить, что отец и в самом деле заключит нотариальное соглашение (да ещё и станет ему неукоснительно следовать), уверен, это ещё не конец моей истории со всем тем семейством, далеко не конец… Злобная тётка не отстанет от меня, ибо Злата для неё — идея фикс, точка приложения всей скопившейся за долгие годы ненависти. Я в этом убеждён. И если я сегодня, допустим, одержал локальную победу, то ещё рано радоваться. Они согласились на мои условия только потому, что в противном случае потеряли бы гораздо больше. Гораздо…