Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 2

А затем ещё раз, и ещё раз, и ещё раз… А благодаря своим длинным, ниже плеч, волосам, он здорово напоминал в этот момент беснующегося на концерте металлиста из девяностых.

— Ёбушки-воробушки! Вот это нифига себе он хардбасс отплясывает! — пролепетала глядевшая во все глаза на идиота подруга (и продолжавшая видеосъёмку, но теперь уже никого не стесняясь).

— Батюшка! Да хотя бы вы столбом-то не стойте! Сделайте уже что-нибудь со своим…не знаю, кем вам приходится этот организм… он же сейчас мозгами пораскинет! — крикнул я, слегка очухавшись после адреналинового коктейля, глядя на психопата, лицо и лоб которого были уже здорово разбиты (каждый его удар сопровождался характерным звуком).

Однако первыми среагировали двое молодых послушников, а вовсе не батюшка. Подскочив к Степану, и беря его под белы рученьки, они попытались поднять его с пола, дабы прекратить весь этот адский треш…

Собравшаяся публика безмолвствовала, и раскрыв рты, наблюдала за творившимся в храме беспределом (кое-кто, так же как и Стёша, вёл съёмку происходящего кошмара).

— Братья и сестры! — громко произнёс наконец-то вышедший из ступора отец Тихон. — Не принимайте близко к сердцу увиденное здесь и сейчас! Ничего необычного не происходит, ибо, к несчастью, Степан тяжко болен и подобные приступы у него порой случаются…

— Да неужели…? — высказал я вслух всеобщее сомнение. — И чем же он болен, позвольте поинтересоваться?

Далее начало происходить нечто и вовсе не вообразимое, ибо когда отец Тихон, не обратив ни малейшего внимания на мою реплику, подошёл к повисшему на руках у послушников Степану и начал ему что-то негромко говорить, пытаясь хоть как-то успокоить и привести в чувства, инвалид детства нечеловечески взвыл (и это не фигура речи), а затем в несколько яростных движений разметал, словно девчонок, обоих удерживавших его молодых мужчин…

А послушники эти, в отличие от него самого (Степан был ростом с меня, тощенький и весь какой-то рахитный), на телосложение пожаловаться никак не могли (оба весьма высокие, один нормальной комплекции, чуть-чуть полноватый, а другой, бычок такой, явно занимается со штангой).

…причём тот, что помельче, натурально покатился кубарем в толпу.

Короче говоря, то ли Степан впал в состояние невообразимого неистовства, словно скандинавский берсерк, что придало ему каких-то нечеловеческих сил, то ли…

— Оставь Степана, бес! Не тронь его чистую душу! Кто ты бес?! Кому ты служишь?! — грозно вопросил отец Тихон, приложив крест к голове инвалида. — Говори!

— Не тебе, поп! Ему! Я служу ему! — громко прохрипел Степан, а затем, отобрав крест (толпа в этот момент, ахнув, сделала шаг назад), сначала приложил им отца Тихона по башке (и что характерно, никто даже не попытался помочь кулём свалившемуся служителю храма), а затем метнул его в мою сторону (благо тёть Люда, потянув меня и Стёшу, отскочила в сторону, так что церковный инвентарь угодил в какого-то другого бедолагу, не в меня).

— Что вообще здесь творится-то? — истерично хохоча, воскликнула подруга (нервы сдали и у неё начиналась истерика).

Сострить в ответ я не успел (но очень хотелось!), ибо Степан…встав «на мостик» (его конечности вывернулись теперь под совершенно неестественным для нормального человека углом, но мало ли какие у него там могут быть генетические дефекты…), бодро пошёл (пополз?) таким вот макаром в нашу сторону, непрерывно матерно ругаясь и злобно пялясь на меня снизу.

— Жёваный крот! — делая шаг назад, и на всякий случай ущипнув себя, воскликнул я.

— Охрене-е-еть! — истерично ржала в голос Стёша, держа меня за руку. — Ну-у, это ва-а-аще!

— Нет, ну это уже просто ни в какие ворота… — покачав головой, пробормотала тёть Люда.

— Может его это…ну, в больничку какую отвезти…? — услышал я бабушкин голос.

— И чего они там, бабуль, в больничке твоей будут делать вот с этим? — кивнул я на «членистоногого», а затем, делая очередной шаг назад и поглядев на подругу, добавил. — Хотя я, кажется, знаю одного типчика, который предпочитает необыкновенные медицинские случаи…этот, уверена, как раз из таких…

Тем временем некоторые из присутствующих решили, что с них на сегодня определённо достаточно впечатлений, и ломанулись на выход (а отдельные тётеньки откровенно визжали, добавляя пикантности всей ситуации)…в закрытые на замок двери…

Наконец-то очухавшись, оба послушника бросились на этого…акробата.

— Крест мне…кто-нибудь принесите мой крест! — это, держась за голову, встал на ноги отец Тихон, и слегка пошатываясь (думаю, лёгкий «сотряс» психопат ему сегодня точно организовал), направился к Степану, который, несмотря на все усилия служителей культа, небезуспешно полз в направлении моей скромной персоны.

— Ты ему точно понравилась! — загибалась от смеха Стёшка.

— Иди в задницу, Стёшкин! — беззлобно ответил я, делая ещё один шаг назад, и неотрывно глядя на развесёлый организм. — И я, кстати, нежадная…хочешь — забирай себе! Мне для лучшей подруги ничего не жалко…

— Ваш крест, батюшка! — это прелюбодейка сбегала за церковным имуществом отца Тихона.

— Девочки! Анна Леонидовна! Идёмте к выходу, этот человек явно не в себе и опасен… — сказала тёть Люда, указав подбородком на ползущего Степана. — Только отойдите чуть в сторонку от людей, иначе случайно затоптать могут (уже около половины собравшихся в храме пытались как-то открыть двери или же просто выломать их, долбя ногами).

— Дима…! — громко сказал одному из послушников отец Тихон, с крестом навалившись на бесноватого. — Открой двери, выпусти прихожан, нечего им сейчас здесь делать, а затем запри снова!

Что этот Дима без промедления и проделал. Ну а мы, как и многие другие из присутствующих, подождав, пока на свободу вырвутся самые нетерпеливые, спокойненько покинули Трапезный храм, у дверей которого в этот момент проводилась экскурсия.

Зрелище, конечно, получилось презабавнейшее, ибо когда отварились врата храма, и оттуда, словно летучие мыши из пещеры, хлынул людской поток (некоторые особо впечатлительные женщины рыдали), едва не снёсший туристов, а из недр храма, пока двери снова не были закрыты, доносились нечеловеческий рёв, мат и проклятья Степана, а также крики батюшки. Экскурсанты выглядели, мягко говоря, удивленными.

— Слушай, а чего там происходит-то? — поинтересовалась у меня тётенька из числа экскурсантов, когда за последним из прихожан затворили храмовые двери. — И почему закрыт Трапезный храм?

— Не уверена, что знаю наверняка, но как мне показалось, там… — я кивнул на двери храма. — разоблачили агента враждебных Церкви сил, так сказать. Извините…

Тёть Люда нетерпеливо дёрнула меня за руку.

— Злат! Не тормози, пожалуйста! Давай, шевели лапками, нам нужно поскорее уйти отсюда! — она была явно встревожена произошедшим и потащила меня за собой, постоянно озираясь.