Злата. Жизнь на "Отлично!" 4

Участок немаленький, по подмосковным меркам, соток 15, наверное, не меньше. Соседи наличествуют лишь с одной стороны. Плюс у них одноэтажный домик, находящийся на достаточном удалении, так что их и не видать особо. Таким образом, виды из больших окон этого дома не упираются ни в забор, ни в соседские окна, что редкость для подобного рода поселков. Словно бы на хуторе оказался.

А сам дом, он в два этажа, плюс цоколь, очевидно, построен совсем недавно (если судить по не до конца еще законченным ландшафтным работам, то не более двух-трех лет назад, скорее всего), причем без архитектурных «изысков» а-ля «90-е». Дерево, обалденный темный облицовочный кирпич (вероятнее всего, импортный), плюс натуральная черепица. Большие свесы крыши образуют приятные террасы как на первом, так и на втором этаже, застеленные палубной доской. На проекте дома, да и всего участка в общем, очевидно, что не экономили, а заказчик, т.е. «ого-го директор» (если он был именно заказчиком, а не выкупил уже готовый дом), наряду с архитектором и проектировщиком, которые явно не последние люди в своей отрасли, проделали колоссальную работу, без халтуры.

Единственный минус (для меня) — расположение поселка. Если все-таки перееду сюда, то в школу и обратно тащиться придется через весь Зеленоград, что, учитывая утренние пробки на мосту…

Из динамика телефона, который держу в руках, раздалось кваканье.

Вздохнув оттого, что приходится прерывать созерцание, взглянул на дисплей. Люда.

— Привет!

— Привет, Златка! — услышал я довольный голос старшей подруги. — Чем занята?

В этот момент позади меня материализовалась маман.

— Злат, все! Пошли! Родители Елисея приехали!

— Минуту, мам! Я сейчас спущусь! — приложив динамик к плечу, ответил я.

— Хорошо, но только через минуту, а не через десять!

Маман упорхнула.

— У нас сейчас будет нечто вроде семейного ужина с родителями парня моей маман. — сказал я, когда родительница вышла.

— А-а-а! Ясно, здорово! Я чего звоню-то… Короче! Организовала я для тебя местечко на курсах макияжа. Через неделю начнешь, с понедельника.

— О! Большое спасибо, Люд! Я тебе тогда завтра наберу, хорошо? А то на меня тут маман уже шипит.

— Ага, давай! Хорошего вам там вечера! Потом расскажешь, как все прошло!

— Лады!

Вернулся в комнату. Снял свитер, оставшись в нарядном домашнем платье. Оно точь-в-точь, как то, что сегодня на маман. Мне кажется, это, по ее задумке, должно символизировать неотделимость матери от дочери (типа, если любишь меня, то люби и мою дочь, как свою!). Село оно на меня отлично, словно было сшито специально для моей Златки и по ее меркам. Возможно даже, что так оно и есть. Покрутившись еще полминутки перед ростовым зеркалом и поправив растрепавшиеся «хвосты», потопал вниз, на первый этаж, параллельно печатая сообщение Стёше, приславшей мне кучу фоток со своей теплоходной прогулки. 11 «А» с ними, а значит…

— Злат… — услышал я голос «ого-го директора», вернувший меня в реальность.

В гостиной образовалась легкая и приятная суматоха, ибо родители Елисея, раздевшись в прихожей, уже переместились туда.

— … иди к нам!

— Иду! — радостным голосом и с трескающейся от улыбки физиономией, ответил я, направившись в гостиную.

Сегодня никаких странностей! Злата — самый обычный подросток! Беспроблемный! Такой мою Злату должны будут запомнить те, ради кого и устраивается сегодняшний вечер, ибо сомневаюсь, что на свете найдется много родителей, у которых факт наличия «готового» ребенка у невесты сына вызовет щенячий восторг. И нет никаких причин думать, будто бы родители Елисея относятся к столь редкой категории граждан. Нельзя допустить того, чтобы эти мои некровные родственники (если свадьба не сорвется, конечно), испытали сегодня негатив по отношению ко мне, ибо первое впечатление уже не исправить. А мне оно надо, чтобы из-за моей персоны начался перманентный конфликт между маман и родителями ее мужа, которые станут постоянно капать на мозги «ого-го директору»? Каким бы «кремнем» он ни был, но вода камень точит, а для моего собственного «светлого будущего» важно, чтобы этот брак не только состоялся, но и был крепок. «Первая ступень», разгонная, так сказать, в мою «жизнь на отлично!».

— А вот, значит, и Златочка, о которой столько разговоров было! — сказала родительница «ого-го директора» (я ее уже видел на фото).

Кареглазая пышноволосая брюнетка, довольно высокая. Ей что-то в районе шестидесяти лет, на глазок. Несмотря на не самый юный возраст, обладает весьма точеной фигурой. Красива. Очень ухожена, дорого и со вкусом одета. А вот косметики на ее лице совсем немного, и вся, что есть — в тему.

— Столько разговоров? Надеюсь, я ничего такого не натворила… Меланья Федоровна, Вениамин Денисович…здравствуйте! — поздоровался я с родителями Елисея, и на меня накатило такое чувство…ностальгия, прямо как тогда, возле «клюшки».

— Только хорошее слышала, Златочка, только хорошее. — произнесла Меланья, улыбнувшись мне.

И если мать «ого-го директора» оказалась весьма приветлива по отношению ко мне (внешне, по крайней мере), то его отец…безразличен, пожалуй, но без явного негатива. И это уже хорошо!

Поздоровавшись в ответ, Вениамин и «ого-го директор» отошли в сторонку. Активно обсуждают чего-то.

Его жена, перекинувшись со мной еще несколькими «фразами вежливости», взяла под локоток маман, после чего они, о чем-то шепчась, уселись на диван.

Я же, оставшись в одиночестве, рассматривал живые экспонаты, если можно так выразиться, эпохи уже давно почившего в бозе СССР.

Он — хорошо так за семьдесят, хотя и весьма крепок (на вид) для своего возраста. Совершенно точно — советский номенклатурщик. За почти тридцать лет постсоветской эпохи этот образ из него совершенно не выветрился. Скорее всего, работал в МПС, потому то и сын связан с «железкой».

Она — просто архетипичнейшая «правильная девочка из хорошей советской семьи». Наверняка неплохо знает один или несколько языков, а также играет на каких-нибудь музыкальных инструментах. И вероятнее всего, по настоянию родителей выскочила (удачно вышла, вернее) в восемнадцать лет за уже довольно взрослого и успешного советского карьериста.

Этот образ из нее также ни черта не выветрился. Что, впрочем, не удивительно, мы же все родом из юности. С ней нужно держать ухо особенно востро, ибо она явно станет судить обо мне (да и о маман тоже…особенно о маман!) по себе, а также по своим идеалам, сформировавшимся как раз в те далекие годы. И если мы только посмеем не соответствовать им… Плюс маман в ее глазах — «перестарок с прицепом», а ведь у родительницы Елисея стопудово имеется на примете молоденькая «правильная девочка из хорошей семьи» (не удивлюсь, если даже и не одна). Впрочем, если ее сын дожил до сорока с «хвостиком» лет, и мамашка не сумела-таки женить его на «правильной девочке», то…

Позже.

Маман готовить не любит — факт. Однако умеет, и не просто умеет, а делает это превосходно — тоже факт! — подумал я, таская с кухни в гостиную все то, что было приготовлено для сегодняшнего ужина. — Хотя, возможно и скорее всего, не силами одной только маман, ибо, учитывая метраж дома, наверняка наличествует еще и помощница по хозяйству. Не может ее не быть, ведь дом рассчитан на довольно большую семью (если строился «ого-го директором», то явно на перспективу), и убираться здесь одной лишь хозяйке, которая к тому же едва-едва здесь появилась — врагу не пожелаешь. Вернее, как раз таки врагу и пожелаешь.

Ужин.

Пока мы не добрались до чая…до торта…до двух тортов точнее, ибо и маман приготовила торт, и родители Елисея также притащили с собой торт ручной работы (скорее всего, Меланьи шедевр)…ничего особенного не происходило. Взрослые общались, практически не обращая внимания на мою Злату.

— Злат, сделай милость, расскажи, как ты проводишь свой досуг? — внезапно обратилась ко мне Меланья, самолично отрезав для меня кусок торта. — Я слышала, что твоя бабушка работает в «художке». Ходишь туда?