Златовласка зеленоглазая

— Оборотни тоже как-то размножаются, — сказал Коин, нахмурившись.

— Да, размножаются, — согласилась Диная, — но только в первой своей ипостаси. А его первая ипостась — мужчина. Так что, Марсус, он тебе не родит, как бы тебе этого ни хотелось…

— И мы возвращаемся к тому, с чего и начинали… — громко резюмировала Мирана. — Отлично!

— Да, — кивнул Коин, — действительно отлично! Диная, а как он вообще умудрился стать оборотнем? Я вот как-то не припоминаю подобных случаев.

— Если честно, то не знаю, — чуть пожала плечами богиня. — Тут столько всего сложилось. Он демон из другого мира в чужом теле, плюс магическое истощение, плюс Камень слез… Сам чего-то наплел в пьяном виде… Добавьте еще пророчество, которое могло вмешаться, чтобы его спасти… Как все случилось? Что произошло? Без понятия. Я при этом не присутствовала… — На все воля богов! — усмехнувшись, произнесла Диная, нарушая установившуюся тишину.

— Ха-ха, да, очень смешно, — хмуро сказал Коин. — Все просто обхохотались. Ну и что мы теперь будем делать?

— Может, рассказать эльфам, кто он такой на самом деле, и они его сами грохнут? — предложил Марсус.

— И кто будет этот смельчак? Тот, кто расскажет?

Тишина…

— Тогда придется признать, что мы никак не влияем на события и становимся просто сторонними наблюдателями, — резюмировал Коин.

— Я начал подготовку к войнушке… против империи… — как бы возражая ему, произнес Марсус.

— Смысла в этом, — махнул рукой Коин. — Только торговлю всю порушишь…

— И смертных побьешь… — сказала Диная.

— И любви меньше станет… — вздохнула Мирана.

— А мне все равно, — сказала Хель.

Все присутствующие дружно уставились на нее.

— Чем больше хаоса в настоящем, тем больше вариантов будущего, — несколько расплывчато пояснила богиня смерти.

— Правильно! — обрадовался Марсус.

— Ну я бы не стал утверждать с такой уверенностью… — задумчиво протянул Коин.

— А когда он будет превращаться из одной ипостаси в другую? — секунду спустя задал он вопрос Динае, видно продолжая раздумывать над проблемой.

— Не знаю, — покачала головой та, — таких оборотней в нашем мире отродясь не бывало!

— Отлично! — с сарказмом произнес Коин. — Просто отлично!

Эри.

Не торопясь отвечать на прозвучавший вопрос, я молча смотрел в светло-карие глаза древней эльфы. Глаза, в которых светилась радость и надежда. Почему-то фантазировать не было никакого желания. Уж слишком эти глаза «верили». Это, пожалуй, как со щенком. Он так рад тебе, так доверяет, так искренен… Но и правду сказать я тоже не мог. А она не могла не спросить.

— Какую весть ты принесла нам, вестница? — задала вопрос Таурэтари, просительно заглядывая мне в лицо. — Богиня вернулась?

— Мне нечего сказать тебе, — ответил я, пожимая плечом и максимально излучая в ментал правду. — У меня нет ответа на твой вопрос.

— Как же так? — растерялась она, неверяще всматриваясь в мое лицо, — но ты ведь вестница… Ты не можешь не знать!

Я вновь пожал плечом и принялся перечислять задумчиво-припоминающим голосом:

— Помню, я спала… Потом проснулась. Я летела. Над облаками. Долго. Я устал… Спустился на землю… И попал в капкан.

Я печально смотрел на эльфийку, надеясь, что она все объяснит себе сама, а потом объяснит мне. Судя по сосредоточенному выражению ее лица, отражающему усиленный мыслительный процесс, шансы на это были неплохие.

— Спала?

— Да.

— Значит, богиню ты не видела?

— Нет. Только облака.

Таурэтари разочарованно прикусила губу, напряженно размышляя. Несколько секунд тишины.

— А почему ты говоришь о себе, словно ты мужчина? — наконец поинтересовалась она.

А я уж думал, не заметила, придется еще раз повторить…

— Почему? — переспросил я и надолго задумался, уставившись в пол.

На самом деле все просто. Я был совершенно не уверен, что смогу четко отследить правильное завершение окончаний. Я ведь всегда был мужского рода! Забудусь, и как пить дать где-нибудь «ла» не добавлю! Буду потом глупо выглядеть. Поэтому я придумал объяснялку, которую сейчас и озвучивал, прикрывая свой возможный будущий прокол.

— Почему? — еще раз задумчиво повторил я, поднимая свой взор. — Может, потому, что я когда-то была мужчиной?

Смотрю прямо в глаза Таурэтари. Секунда, другая… Они становятся круглее и в них появляется понимание.

— Элендиэль? — тихо-тихо, почти шепотом и с каким-то ужасом произнесла она, поднося пальцы к губам.

Наклонив голову к плечу, сделал вид, что размышляю, словно звук этого имени для меня что-то значит.

— Я вспомню, — тряхнув головой, честно-честно сказал я. — Вспомню и скажу.

— Телувиль? Лилендай? Эльтювень? Элиаранара? Альтитувель? — забросала она меня именами. — Ты… их воплощение? Наши великие воины и воительницы вернулись в мир, чтобы вернуть своему народу богиню?

А что? Неплохая легенда! А не помню, потому что их всех много и в голове пока не утряслось… И отсюда ход — всплывающие в памяти отрывочные воспоминания, которые требуют пояснения и толкования. Например, мне что-то нужно вспомнить о порталах…

— Великие… — благоговейно смотря на меня, трясущимися губами произнесла Таурэтари, — спасибо… Спасибо, пресветлые… Даже в смерти вы сражаетесь за нас, своих детей…

В глазах ее стояли слезы. Она низко-низко поклонилась мне.

«А все же, как насчет совести? — поинтересовался внутренний голос. — Бабушке столько лет, а ты ее обманываешь. Даже мне… гм, неудобно».

«Так сложились обстоятельства. Да и потом, кто сказал, что я ее совсем обманываю? Будет мне выгодно, найду я ей их богиню… При случае».

«Ну да. Конечно. Я так сразу и подумал».

— Прошу простить меня, светозарная, — выпрямилась Таурэтари, вытирая слезы на щеках прямо так, ладонями, — просто столько сразу вспомнилось… Столько жертв… Столько достойнейших…

— Бабушка, ты плачешь?!

Отправленная переодеваться Амалира пулей влетела на открытую веранду, где мы с эльфийкой коротали время, пока нам накрывали завтрак.