Златовласка зеленоглазая

— Это одна очень древняя и умная книга, — сказал я ей тогда с самым серьезным выражением лица. — Называется «Пикап, или Как уболтать девушку за десять минут».

— Уболтать? — наморщив лоб, не поняла та. — На что уболтать?

— На что захочется, — многозначительно произнес я и открыл книгу где-то посредине, — на пирожки там, или помолчать полчаса…

Трынделки они еще те, надо сказать. Особенно когда госпожа лейтенатша, желая размяться, ехала верхом на лошади. Что ж, понятно, они свои, тем общих полно, это я чужой. Первые дни еще так, сторожились, но потом пообвыклись и пошло-поехало. Я не пресекал, может, сболтнут чего-нибудь? Тоже ведь интересно.

Короче, открыл я, значит, фолиант, и оказалось, что весьма удачно. Как раз на рисунке обнаженной женской фигуры, со стрелками, указывающими на теле разные точки. Книга была вообще-то об эндокринной системе, но они-то этого не знают. Все ж на древнем, мертвом языке написано. Или знают? А вот и проверим!

— На пирожки? — не поняла Кира, разглядывая рисунок в лежащей у меня на коленях книге. — Целая книга?

— На пирожки и не только… — ответил я, бросив взгляд на озадаченные лица варгуш напротив, и с умным видом наклонился вперед, собираясь почитать. Но из чтения, как я говорил, ничего не вышло. Трясло и подбрасывало, так что никаких условий. Убедившись, что ничего у меня не выйдет, я закрыл книгу и снова посмотрел на лица спутниц. В этот раз они были ехидно-понимающие. Мол, мы так и знали, что все студенты озабоченные!

«Ну-ну, — тогда подумал я, — дошло наконец, что за „пирожки“. А вот кто тут озабоченный, так уж точно не я».

Короче, дорога до Морхинейна была скучной и неинтересной. Перегоны между остановками дилижанса были рассчитаны так, что приехал, вылез, поел, помылся (если удалось) — и спать, поскольку уже темно и что-нибудь делать после дня на колесах уже не хочется. Даже варгушек подкалывать… Но все когда-то кончается. Вчера был достигнут конечный пункт маршрута, после которого — только верхом. Мне был выдан конь (друг другу мы и раньше не нравились, а после этого — тем более), и мы двинули на перевал, за которым начинались пески. Два дня пути до перевала, с ночевкой под открытым небом. Ох-хо-хо, чувствую, опять мои кости познают все неровности почвы под тощей походной постелью. Проклятое нанополотно…

Вспомнилось, как я мерз тогда, ночью, околевая на одних простынях, на голой земле. Римка, зараза, матрас уперла. Все ж где-то тут было. В этих местах… Ностальжи…

«Нужно будет комплектность проверить, — подумал я, переводя взгляд с кашеварящей Даны на Ринату. — Не любят меня все, особенно эта рыжая. Наверняка гадость сделает при первом удобном случае…»

Почувствовав взгляд, варга обернулась и, прищурившись, посмотрела мне в глаза.

«Загрызет, — подумал я, глядя в ее карие глаза, — ни секунды в этом не сомневаюсь… Эх, никто меня не любит…»

«Не фиг дразнить всех, — сказал внутренний голос, — сначала насмехаешься, а потом сидишь, жалишься».

«Могу я иметь отрицательные черты характера? Могу. Так же, как и желание, чтобы меня любили…»

«Делать тебе нечего, вот ты дурью и маешься! Займись чем-нибудь!»

О! Ведь это мысль! Заняться. А не поиграть ли мне на флейте? Еще ведь никто не знает о моих талантах. Я как ее положил в сумку, так с тех пор ни разу не доставал.

Отвернувшись от Ринаты, взявшейся играть со мной в гляделки, я полез в сумку и достал футляр с флейтой.

С чего бы, с какой композиции бы начать? В принципе я не знаю ни одной, так что, как говорится, без разницы. Хотя… помнится, Карлсон исполнял миниатюру «Плач малютки привидения». Думаю, что она вполне впишется в этот надвигающийся синий вечер…

Я приложил флейту к губам и издал несколько резких, пронзительных трелей. Так, по моему разумению, должен был звучать «Плач», которого я никогда не слышал. Опустив инструмент, я стал ждать реакции публики. Она последовала очень быстро. Треск кустов, и на поляну выскочили все отсутствующие варгуши. У всех в руках обнаженные клинки и вытаращенные глаза.

— Что это было? — обалдело спросила лейтенантша, обведя взглядом бивуак и остановившись им на мне.

Че спрашивать-то? Неужто инструмент не видишь?

— Это была музыка, — скромно сказал я, опуская флейту.

— А я думала кошек режут! — насмешливо произнесла Рината, убирая клинок в ножны.

Помнится, на твоей лошади гитара приторочена… Музыкантша великая? Ну-ну…

— Кошек режут — это у вас, а у нас играют музыку.

Я поднес флейту к губам.

— Что ты сказал? — угрожающе прошипела Рината, оскалившись и втягивая голову в плечи. В ментал повалила ярость.

— Отставить! — рявкнула ей лейтенантша и повернулась ко мне. — А вас, Эриадор, я попрошу думать, прежде чем что-то говорить!

— Обычно я это делаю, — кивнул головой я и, приложив флейту к губам, взялся исполнять гамму, стараясь извлекать звуки повыше.

Варги посмотрели на меня, послушали, сморщились и уползли обратно в кусты. Минут пятнадцать я упражнялся, пока Дана от костра не крикнула:

— Можно есть!

Пойдем поедим… Надеюсь, подгорело или пересолено. Можно будет высказать свое фи…

Но мои ожидания не оправдались. Приготовленное Даной варево оказалось очень вкусным. Навернув с четверть своей порции, я с понимающим видом одобрительно покивал сидящей рядом Ринате:

— Кошатина? Вкусно!

Ших!

И перед моим носом оказался кончик кинжала.

— Если ты еще раз что-нибудь… скажешь… про кошек…

Голос Ринаты переполняла ненависть.

Все замерли. Лейтенантша молчала и заинтересованно изучала содержимое своей миски. Тишина и костер.

— А что такого? — невинно поинтересовался я и сунул в рот еще пол-ложки, не обращая внимания на клинок, на котором уже лежали мои невидимые руки. — Откуда я знаю, что вы туда положили? У каждого народа свои обычаи. Я их не знаю, могу судить только по тому, что прочитал.

— Что, не успел выучить, пока в ошейнике бегал? — прошипела Ри, сузив глаза.

— Прекратить, — устало приказала Биргит, отрываясь от своей тарелки. — Курсантка Рината — два наряда вне очереди! За несдержанность. А вас, Эриадор, прошу больше не озвучивать содержимое одной вам известной книжонки. Даже если она — все, что вам известно о варгах и Этории. Это оскорбительно для нас. Если хотите, девушки могут рассказать вам, как на самом деле обстоят дела…

— Буду признателен, — ответил я, расцепляясь взглядами с Ринатой.

Интересно, что они мне могут рассказать? Лисса с подругами немного наговорили…

— В Этории любят кошек, — грустно взглянув на меня «няшными» глазами, сказала Дана, видно решив первой начать процесс ознакомления с нравами и бытом Этории. — У меня есть три кота. Когда появилась эта глупая книга, какой-то торговец решил заработать. Он привез целый фургон котов и кошек. Они были такие худые и голодные… И так жалобно мяукали в клетках… Мы их всех разобрали по домам. Каждая курсантка академии взяла себе по несколько несчастных… Вот.