Злая ласка звездной руки

И опять Кунжаков замялся.

– Пусть идут, - сказал сержант Николай.
– Они уже всего дерьма полной ложкой хлебнули. Да и прав паренек, привезем мы их в лагерь, у нас самих неприятности начнутся. Хорошо как на месяц в карантин запрут, а если до скончания века?

– Давай, Коля, узнаем, что армия думает, - осторожно сказал Кунжаков. Мы с тобой одно думаем, они другое.

– Пусть идут, - сказал десантник Леша.
– Главное, чтобы баба и ребенок здоровы были. Слышь, Диман, только в городе сразу в больницу, понял?

– Спасибо, мужики, - сказал Стариков. Он поудобнее перехватил дочку, взял жену за руку, и они вышли за круг, высвеченный фарами автомобиля. Через некоторое время неподалеку вспыхнул фонарик, на мгновение высветил дорогу путникам и погас.

– Осторожный парень, - одобрительно сказал водитель.
– Этот дойдет!

– У нас в ВДВ все такие, - без тени бахвальства сказал Костя.

– А с чего это ты взял, что он в ВДВ служил?
– повернулся к нему Кунжаков.

– А по наколке, - сказал десантник.
– Когда он куртку сбросил, я сразу ее увидел.

Кунжаков оглядел присутствующих.

– Так, мужики, - начальнически сказал он.
– Обо всем молчок. Иначе нас туда загонят, куда Макар телят не гонял.

– Не гони, - с заметной усмешкой в голосе сказал Костя.
– А то ты прямо как Наполеон.

Они постояли около машины, покурили и только тут обнаружили, что в воздухе полно комарья. И комарье это было прямо-таки безжалостным.

– Пошли в машину, - сказал сержант Николай.
– Сейчас проедемся немного, их давлением выметет.

"Уазик" немилосердно затрясло на ухабах. Тусклый свет фар выхватывал из постепенно теряющей ночную густоту тьмы деревья и дорогу.

– Нет, мы правильно сделали, что ребят отпустили, - неожиданно сказал Алексей.
– Только нутром чую, боком нам эта благотворительность вылезет!

15. ЦАРИЦЫНСКАЯ ОБЛАСТЬ, ОКРЕСТНОСТИ РАЙОННОГО ЦЕНТРА МИХАЙЛОВКА, 27 ИЮЛЯ 2006 ГОДА, 5.00-7.00

Генерал Сергеев зевал. По темным кругам, четко обозначившимся под глазами, видно было, что он систематически недосыпает. Впрочем, в этом он был не одинок. Вряд ли кто-нибудь в лагере спал более четырех часов в сутки.

Однако на сеансе, который проводил прилетевший ночным бортом гипнотизер, генерал решил присутствовать.

Грузно усевшись на опасно затрещавший раскладной стул, генерал Сергеев оглядел гипнотизера.

Гипнотизер был уже в возрасте. Невысокий и седой, он сразу понравился генералу, когда их знакомили. Не было в этом человеке угодливой суетливости и заискивания, присущего многим военным, да и просто людям, с которыми сталкивался генерал. От многих своих одногодок гипнотизер выгодно отличался спортивным сложением и подтянутостью. У него было характерное лицо, что так нравится художникам и скульпторам, высокий лоб и волчьи, тесно прижатые к голове уши.

– Юрий Горновой, - представился он и слегка наклонил голову, демонстрируя генералу правильный пробор седых волос.

– С удовольствием понаблюдаю за работой профессионала, - сказал Сергеев.
– Верите, дожил до седых волос, а гипнотизера ни разу в жизни не встречал. Мне кажется, у вас должна быть занятная жизнь.

– Ax, генерал, - с легкой усмешкой сказал Горновой.
– Это лишь кажется неспециалисту. Профессионалы видят в моей работе лишь скуку.

– Можно надеяться на результат?
– Генерал Сергеев уселся на своем хлипком стуле поудобнее.

– Мне всегда было интересно, откуда у человека появляется такой необычный дар.

Гипнотизер сел с закрытыми глазами, немного посидел без движения.

– Господи, - пробормотал он.
– Знать бы, откуда эти способности берутся... А насчет результата, генерал, - в науке и отрицательный результат имеет свое значение. В больнице ничего интересного мы так и не добились... Ладно, я потом постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Можно заводить пациента.

– Заводите, - приказал Сергеев полковнику Ирницкому и повернулся к гипнотизеру: - Вам без разницы, мужчина это будет или женщина?

– Все равно, - равнодушно сказал Горновой.
– На мои гипнотические возможности это не влияет.

В палатку ввели невысокого мужчину средних лет. Лицо у него было какое-то бугристое, неприятное. На пальцах синели вытатуированные перстеньки тот еще был волк, не раз уже в тюрьме побывал.

Мужик сел на предложенный ему стул, исподлобья глядя на гипнотизера. Видно было, что в жизни человек другим людям не особо доверял.

Некоторое время гипнотизер беседовал со своим пациентом о различных житейских делах. Звали пациента Иваном Николаевичем Коршуновым, в Михайловке он работал транспортерщиком на местном элеваторе. Горновой продолжал задавать Коршунову разные незначительные вопросы, цепко и профессионально разглядывая его.

"Приноравливается", - сообразил Сергеев. Его офицеры с любопытством наблюдали за действиями гипнотизера. И то сказать, явление было редкостным. За всю свою жизнь мало кто сталкивается с настоящим гипнотизером. Не с шарлатанами, которые по телевизору выступают, а со специалистом, которому тебя усыпить и потом из тебя всю твою подноготную вытянуть - что в воду плюнуть.

– Спать, - неожиданно властным тоном сказал гипнотизер и взмахнул рукой.

Сидящий на стуле человек неожиданно обмяк всем телом и прикрыл глаза. Некоторые офицеры, стоящие у входа, начали оседать прямо на землю.

– Выведите этих слабонервных!
– приказал генерал Сергеев.
– Пока они доверенные им государственные тайны гражданскому лицу не разболтали!

Горновой склонился над усыпленным человеком, цепко впился в его лицо внимательными карими глазами. Роскошные седые усы его заметно шевелились.

– Вы меня слышите?
– требовательно спросил он.

– Да, - покорно сказал испытуемый.

– Помните, каким был день двадцать пятого июля две тысячи шестого года?

– Да, - снова лаконично отозвался пациент.

– В этот день с вами произошло что-нибудь необычное? Вспомните, Иван Николаевич, это очень важно! Вы помните, что с вами происходило в этот день? Вечер... Вы находитесь на улице. Что происходит в это время на улице?

Вместо ответа Иван Николаевич Коршунов пожевал губами, негромко застонал, сполз со стула на землю и всхрапнул.

– Что это с ним?
– поинтересовался генерал, удивленно вскидывая бровь.

– Он делает то, что делал в тот вечер, - не поворачиваясь, бросил Горновой.
– Пьян был как свинья, где-то под забором дрых.