Злая память. Книга первая. Кавказ

Эти, оказавшиеся на свободе отморозки, своих чеченов грабить не стали. Очевидно, побоялись кровной мести. А русских – можно. Они разрознены, не воинственны и совсем не агрессивны.

Ты прикинь. На каждом углу тогда кричали: дескать, не покупайте у русских дома, они и так их очень скоро оставят нам за бесплатно. Слышал бы ты, какими подлыми и безжалостными способами чеченцы выживали русских с их десятилетиями насиженных мест. И самое интересное, что били русским окна, срали им под дверь, сжигали машины и насиловали малолетних девочек – далеко не бандиты из «народного ополчения». А самые настоящие мирные граждане республики. Обычные соседи, живущие с русскими на одной лестничной площадке или в доме напротив. Те самые, кто многие годы жил с ними бок о бок; вместе с ними работали. Чьи дети, ходили с детьми наших соотечественников в одну и ту же школу; сидели за одной партой; играли во дворе в одни и те же игры.

От нее я и узнал, как наши соотечественники, доведенные до отчаяния, спешно покидали свои дома, как вслед им летели камни, слова проклятий и даже звучали выстрелы. Как позже, вдруг оказалось, что беженцы те, никому не нужные. Как остались они без крыши над головой и без средств к существованию. О них, о тех русских, просто-напросто забыли. В то время, как на восстановление абсолютно без русской Чечни, словно в бездонную бочку, Россия вваливает сумасшедшие бабки.

Кроме как о мщении, та женщина ни о чем ином более нас не просила. В начале, она даже собралась оставить нам адреса своих оскотинившихся соседей. Дабы, при случае, мы смогли бы передать им её «искренний привет». Сам, наверное догадываешься, в какой форме следовало это сделать. Но передумала. Объяснила она свой отказ тем, что практически у каждого «чеха», когда-то был свой русский сосед. И практически повсеместно с нашим братом, поступали точно так же, как и с её семьей. Говорит: чем, дескать, она лучше остальных сотен тысяч беженцем.

Скажу честно: искренне жаль мне было ту беженку. А ещё. Мне до сих пор обидно за нас самих, за русских. Что же мы такие уроды? Пинают нас везде и повсюду. Причём, все кому не лень. Даже самый распоследний «чурек», в самой зачуханской республике бывшего Союза, спокойно не уснет, пока не отвесит русскому увесистого пенделя. А мы, как бесхребетные существа, терпим и делаем вид, будто ничего не происходит.

Предположим, что в каком-нибудь там Воронеже, вдруг до смерти изобьют негра (бывает, что и по делу). Так в тот же день, о случившемся узнает весь мир. Махом отыщется и убийца. Тех пацанов, лет на двадцать упекут за решётку.

Когда же вырезают не одну тысячу русских… Так их убийцы приезжают в Москву, не то чтоб, как гости – словно хозяева. Тьфу, мля, противно.

Ну, а сейчас, Андрюха. Пожалуй, я смогу ответить на твой первоначальный вопрос. В бой я шел за нас, за русских. Карал всякого, кто посмел поднять свою поганую руку на моих соплеменников.

И знаешь, Андрон? Ведь адресок у той женщины с вокзала, я всё же взял. И случай, побывать в её бывшем посёлке, в скором времени, мне так же представился. Проводили мы на её бывшей улице обычную проверку документов. Увидел я и её дом. Эх, Андрюха! По всему было видно, что до поры до времени, это было добротное и зажиточное подворье, с ухоженным садом, с капитальным кирпичным домом и всевозможными пристройками. Пока всё это хозяйство – тупо, не засрали.

Заходим вовнутрь. Бардак во всех комнатах. Повсюду грязные, в ободранных одеждах полу-голодные дети. На засаленном от жира диване, валяется немытое бородатое «животное». По ходу, кроме как «стругать» своих наследников, он ни хрена более и делать-то не умеет. Зато дом, урвал себе просто шикарный. Поди, ещё и материальную помощь от нашего государства, как многодетный отец, получал. И что самое интересное. Ну, ладно бы лежал, да помалкивал. Так нет. Увидев нас, он ещё и заявляет: чё, дескать, нам надо и чего это мы в его дом вломились? А кроме того, из дальней комнаты вдруг ещё пара бородатых козлов, с ружьями в руках вываливается…

Словно припоминая что-то, Бутаков вдруг замолчал.

– Ну, и что было дальше? – поторопил Славку Цымбал.

– Дальше? Дальше приключилась со мной кое-какая неприятность. В общем, перевили меня сюда, на склады!.. – с некоторым раздражением огрызнулся Бутаков. – …При этом, ты можешь считать меня: хоть нацистом, хоть фашистом – я вовсе не обижусь. После двух лет службы, во мне накопилась такая ненависть ко всем этим «чурбанам». Будь то киргиз, азербон или чечен. Сейчас они все для меня, на одну рожу и лживую сущность. Пока русские строили им города и дороги, мы и были для них лучшими друзьями и братьями. А как только дали им власть и самостоятельность, всех своих «братьев» они тотчас взашей.

– Так ведь и вера у них одна. – усмехнулся Цымбал.

– У кого? – в удивлении Бутаков вскину брови.

– Ну… У тех, кого ты перечислил: киргизов, азербайджанцев, чеченцев!.. – неуверенно ответил Андрей. – …А коль вера одна, то и культуры у них, в определённой степени, весьма схожи. Соответственно, и образ жизни, и образ мышления, должны быть чуть ли не идентичными. Возможно поэтому, ты и «свалил» их сейчас в одну «кучу».

– Не смеши. Какая, к чёрту, у «чехов» вера?

– Известно какая. Они же мусульмане.

– Какие, на хрен, мусульмане? – в очередной раз, возмутился Бутаков. – Ты вообще в курсе того, что ещё пару веков назад, когда началась первая кавказская война!.. То есть, во времена царской России. Чечены не имели ни малейшего понятия о Коране или Аллахе? «Фундаментализм», «зелёный флаг Ислама», «джихад» и тому подобное – этим, они лишь оправдывают свою агрессивную сущность. Для «чехов» война, мать родная. За время проведенное здесь, на Кавказе, у меня и вовсе сложилось мнение, будто бы чеченцы, кроме как грабить, бандитствовать и убивать, ничего более, делать-то и не умеют. Тем они и раньше жили, тем же самым живут и сейчас. Вот так, со времен Лермонтова и Толстого. Помнишь «Кавказского пленника» из школьной программы? Чехи и пытаются доказать нам, что они«круче, что жила у них крепче.

– И когда ж, по-твоему, может закончиться вся эта двухсотлетняя бодяга?

– А никогда. – не задумавшись, ответил Славка. – Кавказская война бесконечна. – после чего, Бутаков загадочно ухмыльнулся. – Правда, существует парочка способов покончить с ней, раз и навсегда. Первый из которых, подразумевает полный вывод российских войск, с признанием своей несостоятельности в претензиях на данную территорию. И второй…

– Который ты сам придумал? – в шутку поинтересовался Цымбал.

– Нет, вовсе не сам. – недовольно поморщился Славка. – Наш ротный, как-то рассказывал о некоем русском генерале. По-моему, Ермолов. В позапрошлом веке, был такой легендарный русский полководец. Он командовал нашими войсками здесь, на Кавказе. Мужиком он был твёрдым и властным Короче, жесть!

Никаких иллюзий, по поводу мирного урегулирования кавказского вопроса у него никогда не было. С самого начала, он разобрался в том, что на Кавказе уважают и понимают только силу. Тогда как всевозможную белиберду: типа, доброта, великодушие или снисхождение – здесь воспринимают, не иначе, как слабость. И уж коли горцы знают только язык жестокости, то именно на этом языке Ермолов и стал с ними говорить.

На тот момент, самыми кровожадными и непримиримыми на Кавказе были племена черкесов. Как и нынешние чеченцы, черкесы ненавидели русских, безжалостно и беспощадно вырезали их сотнями и тысячами.

Так вот. Именно за эти племена Ермолов, в первую очередь и взялся. Он провел ряд грамотных операций, типа, нынешних зачисток. В результате: из более миллиона черкесов, в живых тогда осталось, лишь пять процентов. Остальные погибли в войне, умерли от эпидемий, голода, были выселены в Турцию и другие исламские страны. Кое-какие племена черкесов (наиболее агрессивные) были и вовсе, истреблены до последнего человека.

С тех самых пор, территория на которой ранее проживали черкесы, это и есть единственная область Кавказа, где кавказский вопрос решен раз и навсегда.