Злобный рыцарь

Господи, приснится же такое! Собственная смерть, собственные похороны, распределители, наставники, хранимые персоны! Бред какой-то! Вроде вчера только рюмку коньяка выпил. Ну и шуточки у подсознания!

Окружающий мир пока не воспринимался - вероятно спросонья. Костя только чувствовал, что лежит на чем-то мягком. Он потянулся, с удовольствием ощущая собственные напрягшиеся мышцы, перевернулся на бок и, приоткрыв один глаз, увидел прямо перед своим носом залитую электрическим светом обнаженную женскую грудь, маняще выглядывающую из складок одеяла.

– Класс!
– пробормотал он, ухмыльнулся и глаз закрыл.

Несколько минут Костя лежал, ни о чем не думая, а потом его начала охватывать легкая тревога. Это не грудь Ангелины - слишком большая. И не грудь инструкторши Риты - слишком белая. Другие женщины из вчерашнего дня не всплывали, так что, получается, он проснулся в постели какой-то незнакомой барышни, в которую неизвестно как попал? Здрассьте, приехали - давно уж прошли те времена, когда он напивался до беспамятства. А если она замужем? В любую секунду может ввалиться какой-нибудь разъяренный хмырь. Конечно, он с ним справится, но для этого нужно хотя бы прийти в себя.

Костя снова начал открывать глаза, и в этот момент раздались пронзительные трели будильника. Одеяло рядом с ним зашевелилось, застонало, поехало вниз и из-под него восстало нечто взлохмаченное, растирая лицо ладонями. Ладони разошлись, Костя заглянул в это лицо и, испустив вопль ужаса, отдернулся и кувырком полетел с кровати. Удара он не почувствовал - только легкий толчок, свидетельствовавший об окончании полета. Твердая поверхность, лишенная структуры и температуры. Он лежал лицом на ковре - и ковер не ощущался. Костя взмахнул рукой, и она прошла сквозь стоящую рядом гладильную доску, как сквозь дым. Он попытался ухватиться за кровать, но рука провалилась. Это был не сон! Не сон! Все случилось! Все взаправду! Вон она, чертова хранимая персона, сонно возящаяся на кровати! И он сам - бестелесый и лишившийся всего, что у него было!

Хотя как бестелесый... Вот оно тело, вроде бы ощущается. Костя хлопнул себя по предплечью - и почувствовал это. Ощущения были немного странными. Внезапно Денисов понял, что совершенно не помнит, какими они были раньше. Он провел языком по зубам, потом облизнул губы - язык почувствовал их гладкость и упругость, но не ощутил никакого вкуса, так же как ноздри не ощутили никакого запаха. Он вдохнул и выдохнул - действие показалось каким-то нелепым, все равно, что впустую сжимать и разжимать пальцы. Он потрогал себя за ладонь - вот она, твердая, крепкая. Костя попытался выгнуть запястье назад - и, дойдя до определенного предела, оно остановилось. Он не чувствовал боли

боли?

а что это?

только дискомфорт и инстинктивное желание этого не делать. Костя мог бы выворачивать запястье дальше только сломав кость. Откуда у призрака кости и мышцы, ведь он же всего лишь сгусток энергии или чего там еще?!

Ах, да, он же не призрак, он хранитель. Он по-прежнему не ощущает окружающий мир, но теперь более или менее ощущает свое тело. Так вот что такое присоединение? Что ж, прекрасно. Он внял совету Георгия и не сбежал до того, как оно произошло, но Георгий ничего не говорил о том, что нельзя сбегать после присоединения. К черту эту бабу! Костя не обязан с ней возиться! Он вернется к себе домой, выбьет разрешение на вход у живущего там хранителя Ангелины, а его вышвырнет на улицу. Вот такой на сегодня план. Он и так провел с этой Аней целый вечер, аж до начала первого ночи, наблюдая, как она что-то высчитывает, слушает музыку и хлещет вино. Даже свет в спальне забыла выключить! Он привык иначе проводить свое личное время.

Впрочем, пока можно еще поваляться. Ему-то сегодня не надо на работу. Ни на старую, ни на новую.

препятствие.

Костя потрогал пальцем застеленный простыней матрас - нечто упругое - и повалился на него. Ткнул пальцем в подушку - нечто мягкое. На цветочной наволочке не появилось ни малейшего углубления от его пальца, но чувствовать мягкость - это лучше, чем не чувствовать вообще ничего. Он посмотрел на Аню, которая, зевая, одергивала закрутившуюся вокруг шеи ночную рубашку, потом прижал палец к ее предплечью, и палец беспрепятственно провалился. Некоторое время Костя не без доли садизма наблюдал за своим пальцем, погрузившимся в ее руку до самого основания, потом извлек палец и сдвинул брови.

препятствие

Его рука протянулась, снова коснулась ее предплечья, но на этот раз оно не поддалось, как сгусток дыма. Сопротивление воздуха - упругое, чуть-чуть продавливающееся под пальцами. Он сжал эти пальцы - округлое сопротивление воздуха. Медленно провел ими до самых кончиков ее ногтей. Сопротивление воздуха в форме руки. Костя разжал пальцы, потом попытался оттолкнуть ее руку. Сопротивление воздуха, больше ничего. Он толкнул сильнее - ничего не произошло. С таким же успехом Костя мог бы пытаться оттолкнуть каменную стену. Персона же вела себя абсолютно естественно - возилась, зевала, потягивалась и не проявляла ни малейшего беспокойства по поводу того, что рядом с ней на кровати сидит неизвестный голый мужик, пытающийся ее с этой кровати столкнуть. Денисов, хмыкнув, фамильярно похлопал ее по щеке, потом, не удержавшись, потянулся к груди - а что такого, это же рабочий эксперимент?
– но тут Аня дернула на себя одеяло и обрушилась обратно на подушку.

– Ты мешаешь мне проводить опыты!
– Костя с досадой умостил голову на соседней подушке и закрыл глаза. И тут понял, что изменилось что-то еще. Он чувствовал, что Лемешева находится рядом. Это было очень странно и непривычно. Он чувствовал не присутствие ее тела, а ее самой. Некий запутанный клубок сонных эмоций. Отсутствие тревоги. Безопасность. Какое-то дикое ощущение, чужеродное, но не так чтобы очень уж неприятное. С другой стороны, Костя прекрасно бы без этого ощущения обошелся. Тоже последствие присоединения? Какой в этом смысл? Она его не чувствует, не видит, не слышит. Он не может ее толкнуть, даже ущипнуть. Вздумай Костя действительно выполнять свои обязанности, как он сможет ее защитить от возможной опасности? Как заставит ее идти направо, а не налево. Как заставит даже повернуть голову, чтобы что-то увидеть? Ведь его в ее мире не существует. Нелепость какая-то!

Костя перекатился на кровати и, приблизив губы к ее уху с золотой сережкой-цветочком, заорал в него:

– Подъем!!!

– М-м-м...
– сладко сказала персона и натянула одеяло себе на голову. Сдернуть его Костя возможности не имел, поэтому только сердито треснул по одеяльному бугру ладонью. Затем рявкнул в щелку между краем одеяла и подушкой.

– Пора работать!

– Не хочу вставать!
– заявило одеяло.

– Ты сейчас мне ответила или себе?
– Костя почесал затылок.
– Вообще-то это путает!

– Голова болит!

– Да, и с чего бы это?

– Что-то я вчера много выпила...

– Всего-то одну бутылку.

– И легла поздно...

– Иди уже куда-нибудь!

Одеяло притихло и не шевелилось. Костя взглянул на настенные часы - начало восьмого.

– Мне сказали, что тебе на работу к девяти! Ты хочешь, чтобы тебя уволили? Тебя уволят, ты не сможешь платить за квартиру, тебя выставят на улицу, и мне придется вместе с тобой жить на какой-нибудь свалке?!
– он снова стукнул по одеялу.
– Вставай! Впрочем, чего мне беспокоиться, я же не собираюсь с тобой оставаться.

– Ладно, - примирительно сказало одеяло, - сейчас встану.

Костя, уже занесший ладонь для третьего шлепка, замер.

– Это твое решение? Или я тоже в нем участвовал?

Костя немедленно ощутил потребность задать этот вопрос Георгию. Хотя еще большей потребностью было как следует дать ему по зубам. Ведь после присоединения он может это делать? Ловко же вчера наставник прыгал в ванной, Костя бы тоже хотел так уметь. Раз наставник, то обязан и его научить таким трюкам. Может, пусть лучше вначале научит, а потом уже как следует его отделать?