Злое счастье

— Тебе не мешало бы отдохнуть, — молвил Дайнар, скорее угадав состояние лорда. — Ты слишком близко все к сердцу берешь. В том, что случилось с посольством из Алатта, нет, и не может быть твоей вины.

Говорил и понимал, что враги Мэйтианна — те, кто притаился в Лот-Алхави и те, от кого он стережет границы Тир-Луинен — припомнят и попеняют Рыжему за то, что не выслал навстречу отряду леди Хелит своих доверенных фианни, не предусмотрел, не упредил несчастья.

Они шли узкой галереей, ведущей к личным покоям Мэя. Дайнар чуть позади князя, чтобы не нарушать субординацию. Стражники вытягивались в струнку, преданно поедая глазами своего огненного князя. Рыжего любили и боялись. А он, на самом деле, не нуждался ни в том, ни в другом.

— Не нравится мне вся эта история, — вздохнул он. — И девушка не нравится, и все, что с ней случилось — тоже.

— Думаешь, она с ума сошла?

— Нет, Дайн, если говорить о разуме, то она вполне нормальна. Но что-то в ней не так.

— В каком смысле? — удивился Дайнар.

— Ты слышал язык, на котором она теперь говорит? Разве он похож на гайши? Лирис? Я, вообще, слышу его впервые. Да и не владела Хелит никаким иными наречиями, кроме родного. Я точно помню.

Сам Мэйтианн разговаривал на пяти языках и читал еще на трех — ныне мертвых, стало быть, знал о чем речь.

А молчал Рыжий Мэй о том, что в спасенной нынче утром Хелит, от настоящей леди Гвварин практически ничего не осталось. Он уже не мог сказать точно, но чуял каким-то верхним чутьем несоответствие. Раньше, до того, как все случилось — да, мог. Теперь — нет.

— Дэй'ном…? — подозрительно сощурился Дайнар. — Думаешь, она — кайт?

Все знают, что создавать подменышей ведуны дэй'ном умеют даже лучше, чем ядовитых пауков.

— Нет, — отрезал Мэй.

«С чем сравнить ауру настоящего кайт?» — подумал он. — «Разве только с вонью от разлагающегося трупа висельника где-нибудь на рыночной площади в Нафарре или Стисе». Но это он так чувствует, вернее, чувствовал. А хитрецы из Лот-Алхави вопьются в такую историю, как клещи в медвежье ухо.

— Тогда я не понимаю… — вздохнул Дайнар.

— Я тоже.

С тех пор как Мэй покинул Галан Май и взвалил на себя все тяготы пограничной службы, Дайнар никогда не видел своего лорда и друга таким озабоченным. Неужели из-за заполошной девчонки, от которой теперь кроме подвоха ничего ждать не приходится. А возлагалось столько надежд. Эх-х-х-х! Если бы Тайгерн породнился с домом Гвварин, как планировалось, то Мэй бы избавил себя от лишней головной боли, связанной с младшим братом.

— Я пока сполоснусь, а ты рассортируй донесения, — попросил Мэй.

— Тебе и поспать не мешало бы.

— Потом. Все потом.

— А где Хельх? — спросил Дайнар, в поисках оруженосца обыскивая глазами унылые покои князя.

— Отправил его к Гвифину. В наказание.

Жесток был Рыжий, всегда знал, чем уязвить побольнее. Ведь понимал же, что для мальчишки нет ничего горше и обиднее, чем остаться в замке под присмотром старого ведуна, когда остальные отправляются спасать от дэй'ном прекрасную деву, а все равно сделал.

— Бессердечный.

— Отвали, Дайн, — беззлобно фыркнул Мэй, и ушел в купальню смывать дорожную грязь.

И пока Рыжий громко плескался в лохани, его советник терпеливо читал донесения полевых агентов, раскладывая их в три стопочки. Справа — из Хаалу, слева — от горцев, а посредине — столичные. Затем посвежевший, насколько это возможно, лорд Мэйтианн, облаченный в домашнюю теплую тунику, рылся в картах, сравнивал и сверял их с собственными наблюдениями, а Дайн мылся. От него до такой степени воняло конским и собственным потом, что выйти к трапезе в таком виде благородный униэн позволить себе не мог. Тем временем подошло время ужина, явился весь несчастный Хельх, а следом за ним кравчий. Мол, все уже ждут.

— И леди Хелит? — спросил Мэй.

— И она тоже, — кивнул тот со странным выражением на лице.

Он склонился прямо к уху лорда и горячо зашептал что-то волнительное.

— Ты уверен? — переспросил озабоченно Мэй.

— Даугир может подтвердить.

Потрескавшиеся губы Рыжего сжались в тонкую полоску, выдавая крайнюю стадию волнения.

— Если хоть слово уйдет за стены Эр-Иррина…

— Пока что знаем только мы трое, — заверил его Масси.

— Это пока.

Спасенную девчонку Дайнар уже почти ненавидел. Разве мало у Рыжего забот, разве мало ему горестей?

А она сидела по правую руку Мэя, в качестве почетной гостьи, бледная до прозрачности, глазастая, напряженная, словно тетива нацеленного лука. Того и гляди, зазвенит. Белое нижнее платье и бирюзовое блио шли её холодной красе несказанно. Косички, заплетенные от лба к затылку, открывали взгляду высокое чело, и девушка выглядела младше своего возраста.

— Кушайте, миледи, — мягко попросил Мэй, показывая ей на приборы, выложенные рядом с простой белой тарелкой: ложку и двузубую вилку.

На ужин была сырная запеканка с зеленью. Как тут же выяснилось, девушка орудовала вилкой лучше иных королев, настолько легко порхала в её пальчиках точеная костяная рукоятка. На то, как ела леди Хелит, можно было при желании любоваться. Чем, собственно, и занималось большинство мужчин, собравшихся за княжеским столом.

Дайнар с облегчением вздохнул. Такому фокусу кайт-оборотней точно не научишь. Одной бедой меньше.

Купаться в горячей воде весьма приятное занятие, если вокруг не толкаются шесть молодых женщин, которые все время переговариваются между собой на незнакомом языке. Это сильно напрягает. С другой стороны, без их помощи промыть как следует волосы ни за что не удалось. Мыло представляло собой липкий бесформенный кусочек белого цвета, и он все время норовил выскользнуть из рук и утопиться в мутной горячей воде, остро и тревожно пахнущей какой-то травой. Пар поднимался над водой, кудахтали девицы, и нестерпимо хотелось закрыть глаза, нырнуть в теплый сон, чтобы проснуться… Где? Где-то в другом месте. Не здесь. Мысль, почти уже оформившаяся, внезапно ускользала мокрой тонкой нитью, оставляя странное послевкусие. И сколько не напрягай память — никакого результата, только голова наливается свинцовой тяжестью.

Девицы весело защебетали, протягивая жесткое полотно, чтобы вытереться. Жесткое настолько, что ткань царапала кожу и без того пострадавшую от блужданий по ночному лесу. Ссадины на коленках и локтях до сих пор щипало.

— Спасибо большое, — сказала она.

Но девушки, разумеется, ничего не поняли и подняли настоящий гвалт. Видимо, жестоко поспорили меж собой. Одеты они были довольно просто — в длинные платья простого кроя неярких расцветок: серые, голубые, сиреневые. Такое же было предложено и купальщице. Только белое. А поверх — узкая накидка без боковых швов с прорезью для головы, которая завязывалась на поясе. И никакого нижнего белья.

— А трусы? — спросила она и показала на себе, что имеет ввиду.

— Ванагго гвер та, — весело ответствовала чернокосая барышня, верховодившая всех компанией.

Делать было нечего. Может быть, тут так принято? Хотя странно. Раньше ведь было все иначе… Вроде бы… Или не было?

Пришлось покорно отдаться в умелые руки девушек, которые быстро и ловко сумели нарядить её в не слишком удобную одежду. Иначе она бы точно запуталась в веревочках, поясках и тесемках, неисчислимое количество которых повергало в панический ужас.