Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

Шаркающей походкой маг двинулся к столу, задержавшись лишь напротив выхода на балкон, с которого можно было увидеть Драконий Хребет. Больше всего Тобиуса интересовало зеркало, что находилось позади стола, самое большое из когда-либо виденных им настоящих зеркал, вмурованное в стену и лишенное рамы. В прошлый раз рама была, громадная и сложная, исполненная в виде пары нагих исполинов, совершенно прекрасных, но лишенных корней мужского и женского начала, собственно — амирамов. Тобиус хотел приблизиться к потускневшей, покрывшейся пятнами поверхности, но остановился, заметив на краешке стола разложенную доску для игры в раджамауту и несколько фигур на ней. Часть войск еще находилась на доске, другая часть — пала в битве и валялась за полем боя. Рядом лежало большое черное перо, как будто гусиное. Волшебник протянул руку, чтобы коснуться белого раджи, но остановился, когда отовсюду полился шепот:

— Ты ли начинал эту игру? Тебе ли ее заканчивать?

— Нет и нет. Но тебе, кажется, так скучно, что ты начал играть с самим собой.

— Как ты смеешь говорить со мной так?

— А как мне с тобой говорить? Обычно все наши беседы сводятся к тому, что ты требуешь, а я посылаю тебя к щучьей матери… сколько уже лет? Десять? Даже кошмары могут стать рутиной.

— Я не играю сам с собой, — ответил шепот, и Тобиус уловил в нем не то обиду, не то ехидство, — в твоей голове, волшебник, есть с кем поговорить.

— Как… мило. Намекаешь, что, кроме тебя, у меня есть еще один попутчик?

— Не желаю говорить об этом. Желаю говорить о другом. Мне не нравится, когда кто-то покушается на мое.

— Что?

— Мое, — упрямо повторил Шепчущий.

Маг скосил глаза на доску.

— Ревнуешь?

— Я не делюсь тем, что мое. Ни с кем. Не с мелким ничтожным демоном.

— Мелким? Ничтожным? Ты бесишься оттого, что он не мелок и не ничтожен. Ты почувствовал опасность, и хотя не мне, агнцу беззащитному, радоваться, что на меня точат зубы уже два волка, но все же приятно, что тебе плохо.

— Я предлагаю тебе безграничную власть. Такую, какая была лишь у создателя этих стен. Но ты отказываешься. Почему?

— Мне не нужна власть.

— Всем волшебникам нужна власть. Воинам нужна слава, торгашам — прибыль, простолюдинам — спокойный достаток, а магам — власть. Без нее нет у магии смысла. Почему ты отказываешься?

— Надоело. — Волшебник поднял одну из "погибших" фигур и покрутил ее в пальцах правой руки, живых и мягких. — Надоело повторять тебе одно и то же. Столько лет минуло, а ты все твердишь и твердишь про власть. Я неправильный волшебник, я не хочу ее! А хочу я, чтобы ты сгинул навсегда и больше не появлялся!

— Этому не бывать… Маг Магов думал, что смог оградить от меня мир, но ошибался. Его уж нет давно, а я есть и буду. До скончания этого мира. А знаешь, почему? Потому что ненависть вечна. Прими ее. Прими меня и сокруши твоих врагов. Если ты откроешь мне свое сердце, я отыщу для тебя Шивариуса, и мы вместе убьем его. Это ничтожество пользуется моей силой, цедит ее по капле, становясь могущественнее и управляя своим превращением. Его участь предрешена, он станет моим проводником, но очень, очень нескоро. А тебе я дам все сразу.

— Хм… то есть я не буду принимать яд по капле, ты вольешь в меня целое ведро?

— Власть… могущество…

— На дне могилы видел я и тебя, и ту смердящую падаль, которую ты мне предлагаешь. Все это обман, приманка. Не сомневаюсь, что ты исполнишь свои посулы, что поможешь уничтожить Шивариуса. Но потом я стану тварью вроде несчастного Джакеримо Шута. В тысячу раз хуже. Я помню, что он нес из своей камеры тогда, в подземельях под Академией. Лучше еще раз подохнуть, основательно, навсегда, чем стать чем-то подобным.

Шепчущий долго молчал, ничем не выдавая своего незримого присутствия, а маг стоял перед зеркалом, в котором подрагивало его мутноватое отражение. Он все еще помнил, как привидевшийся ему в прошлом Джассар проходил через это зеркало куда-то туда, в зазеркалье, чертя на поверхности очень сложный магический знак. Невольно Тобиус протянул руку и стал водить по зеркалу пальцем, не ожидая, правда, что что-то произойдет. Ничего и не произошло.

— Я не позволю никому покуситься на мое…

— Как странно, — вздохнул маг, оставляя бесполезное занятие, — ты так долго подтачиваешь мою волю, глодаешь мои кости, ищешь мои слабости, но за десять лет мы впервые говорим. А всего-то и нужно было встретиться с одним из князей Пекла. Всего-то!

— Я не…

— Да заткнись ты, — поморщился Тобиус и со вздохом закрыл лицо ладонями. Он чувствовал усталость. — Чего ты хочешь? Помимо того, чтобы использовать меня как марионетку.

— Не пускай его.

— И не собирался.

— Хорошо…

— Вы одинаково чужды мне.

— Но я не могу причинить тебе вред там, в мире живых. А он может. Не открывай ему врат, а я позабочусь, чтобы он не сломал, не испортил мое.

— Какая прелесть, — ответил волшебник, не скрывая гримасы отвращения. — Что ж, иметь какую-то защиту от князя Пекла — лучше, чем не иметь никакой. Все? Никаких пыток?

— Никаких.

— Тогда я хотел бы вернуться в сознание.

— Да. Но сначала… не думай, что я оставил свои стремления. Броня твоя крепка, но и по ней ползут трещины. Я знаю обо всех твоих страхах, Тобиус. Я знаю, что ты думаешь о Красном Черве. Я знаю, что ты боишься Шивариуса. Я знаю, что тебе не нравится то, чем ты стал. Я знаю, что ты боишься за эту женщину. Я знаю, что тебе стыдно перед Керубалесом… да, это больнее всего. Тебе стыдно, ты так и не узнал, что с ним стало, почему он не отвечает тебе? Ты не отправился к нему… а он ведь пытался спасти тебя, он пострадал! Твоя боль прошла, но не его…

— Заткнись!

— Пусть совесть грызет тебя, пусть страх разъедает тебя изнутри. Твоя броня крепка, но и по ней ползут трещины. Рано или поздно мой удар будет достаточно силен.

— Заткнись, тварь! Заткнись, иначе я клянусь, что прострелю себе голову при первой же возможности, и ты останешься ни с чем! Заткнись!

Он вынырнул с воплем, вернулся в реальность под звуки собственного голоса и шелест потустороннего смеха, чтобы обнаружить себя сидящим на большом диване внутри роскошно отделанного салона кареты. По правую руку от Тобиуса, вжавшись в самый угол, устроился Тискрет Балеван, но на него серый магистр не сразу обратил внимание. Напротив, заливая обивку кровью, полулежали Вилезий и Вадильфар, оба без сознания, но еще живые, это волшебник проверил немедля. У гнома было тяжелое ранение головы, а гоблину проткнули живот, и то, что он не погиб мгновенно, можно было назвать лишь чудом.

Не зная, за кого хвататься в первую очередь, Тобиус прочел заклинание и сотворил свою точную копию, после чего бросился к Вадильфару, а двойник занялся вторым гвардейцем. Благодаря немалому целительскому опыту, волшебник не растерялся и не промедлил, он умел хватать и тащить назад тех, чья жизнь зависла над пропастью. Черепную травму удалось исцелить довольно быстро, но большими затратами сил, ибо сущность гнома упорно отторгала магические потоки. Однако основную опасность представляли спутники раны: сотрясение и отек мозга, но и с ними удалось совладать, хотя потребовало это предельной концентрации. Второй Тобиус латал Вилезию кишки, сращивал мышцы, копаясь по середину предплечья в крови и кале, проверяя целостность остальных внутренних органов, устраняя последствия внутреннего кровотечения.