Злом за зло (Драконоборец - dark edition)

О Нарлоге было известно крайне мало. Этот скрюченный старый шаман приехал в Вестеррайх из Унгикании, с Черного континента. Несмотря на его принадлежность к исконно диким магам, практикующим откровенно пугающие ритуалы, Академия дала инородцу дом и окружила его почетом в обмен на секреты магических знаний далекой земли. Нарлога был худ, сед, имел тоненькие артритные конечности и объемистое брюшко, упругое как ритуальный барабан. Его дряхлую персону укрывал плащ из шкуры леопарда, многочисленные бусы и связки сушеной органики; затылок прикрывала большая ритуальная маска, которую он сдвигал на лицо лишь во время практики, а в качестве вспомогательного артефакта повелитель духов пользовался клюкой.

Именно унгиканец прежде всех отреагировал на появление Тобиуса. Он опрокинул стопку не закусывая, смачно рыгнул и поманил серого мага пальцем.

— Подойди к чару Нарлоге, Тобиус, — сказал Никадим Ювелир, — и покажи ему свою руку. Пожалуйста, без лишних вопросов.

Тобиус нехотя приблизился к столу и показал шаману искалеченную конечность. Тот бесцеремонно схватил руку, и мир вокруг волшебника изменился, померк, его разорвал гулкий ропот барабанов и многоголосый напев теней, кружившихся вокруг в дерганом танце безумия. Воспалившийся разум тут же осознал, что нужно немедленно убить Нарлогу, и даже то, что мысли стали звучать в голове на ужасном, безобразном, совершенно чужом языке, не смутили волшебника. К счастью, старый шаман отпустил его, и Тобиус, покачнувшись, отшагнул назад. Он покинул мир теней.

— Как славно! Нарлога вспомнил о доме! О родне! — сказал шаман с неправильными чужеродными интонациями, которые серый маг, несомненно, только что слышал у себя в голове.

— Ты знаешь, что это? — спросил Ювелир.

— Укус тени, да! Ты правильно сделал, что позвал Нарлогу!

Унгиканец принялся наливать себе отравки, а Никадим подошел к Тобиусу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю… когда он прикоснулся к руке, кажется, что-то чужое стало думать вместо меня в моей же собственной голове.

— Да! Это злой лоа, поселившийся в твоей руке, пытался подчинить тебя! Да! Будь ты послабее — бросился бы на Нарлогу мгновенно! И погиб бы, хе-хе. Злой лоа знает, кого следует бояться! — самодовольно промолвил Нарлога. — Расскажи-ка, что с тобой случилось?

И Тобиусу ничего не оставалось, кроме как рассказать архимагам и старому шаману о ночном налете на шхуну "Фредерика" и об унгиканском колдуне, который сопровождал пиратов.

— Победил Амади? — расхохотался Нарлога. — А ты могуч, желтоглазый! Лучше бы ты его добил! Багкхуты любят использовать укус тени: если колдовской яд убьет жертву, то ее тень прибавится к тени багкхута, и тот станет сильнее, но даже если багкхут будет побежден, а укус тени не убьет его врага, то багкхут сможет найти обидчика потом и отомстить!

— Разве не лучше держаться подальше от того, кто один раз едва тебя не убил?

— Может, и лучше, — пожал плечами Нарлога, — но багкхут не может, Шзоадди не позволят ему оставить поражение неотмщенным.

— Шзоадди?

— Те-Кто-Живет-Под-Землей, — кивнул Нарлога. — Они дают огромную силу за жертвы, но требуют всегда слишком много. Амади пришел к ним в поисках силы и теперь должен подчиняться их прихотям.

— Нарлога, — задумчиво подал голос Таурон Правый, — я не помню, чтобы чар Тобиус называл своего оппонента по имени.

— Но его действительно звали Амади, — быстро добавил Тобиус. — Вы его знаете?

— Еще бы Нарлоге не знать сына, сына, сына, сына, сына своего сына! Ха-ха-ха! — развеселился шаман. — Нарлога сам принимал его из матери и сам давал ему имя! Мальчик родился мертвым, но Нарлога заставил его жить, ха! Нарек Амади — Мертворожденный! Нарлога даже немного учил его искусству тхотона, но Амади пошел на поклон к Шзоадди и стал багкхутом. Всегда слишком торопился, всегда хотел слишком много силы да побыстрее! Хорошо, что ты проучил его! Жаль, что не убил.

— Нарлога, можешь ли ты выгнать эту тварь из тела Тобиуса? — спросил Никадим.

— Не сможет, — прокряхтел Маурон Левый, дотоле сидевший на лавке, подтянув к подбородку костлявые коленки. Обычно он витал где-то в собственной ужасной реальности, но когда дело касалось сферы его профессиональных знаний, старик не ошибался. — Раньше бы смог, но темный дух сплавился воедино с астральным телом желтоглазого юнца, и с телом материальным тоже, когда тот коснулся расплавленного артефакта. Очень редкий способ объединить две сущности, но теперь сплавленного воедино не разлучить…

— Да заткнись ты, — беззлобно оборвал его шаман, — жаль, но теперь — нет, Нарлога не сможет вытянуть лоа из руки. Нарлога лишь может сделать так, чтобы лоа не причинял больше боли, никогда. Это ведь он там болит, его суть изменилась, слилась воедино с твоей сутью и сутью твоего жезла. Теперь он не знает, кто он, и это заставляет его сходить с ума. Вечно. Если хочешь, Нарлога усыпит его, и он будет спать…

— Я очень этого хочу, — прохрипел Тобиус, заглядывая в бесконечно темные, как у гоблина, глаза унгиканца, — очень!

Ритуал занял всего несколько минут, и по взмаху морщинистой руки шамана тупая пульсирующая боль, с которой Тобиус жил пять лет, утихла. Ее просто не стало. Серый маг до скрипа сжал зубы, чтобы не издать позорного всхлипа облегчения, а Нарлога снял тяжелую деревянную маску, чтобы вернуться к отравке и надкусанному ломтю хлеба с салом, ибо для него происшедшее являлось смехотворным пустяком.

— Если хочешь избавиться от лоа окончательно, найди Амади и убей его, — посоветовал шаман, чавкая, — тогда лоа из его тени тоже умрет.

— Я безмерно вам благодарен, ваше могущество…

— Ночь только началась. — Никадим Ювелир поднялся, взял со стола свой молот и подошел к горну.

То был горн гномской работы, который наверняка некогда украшал собой мастерские кхазунгорских умельцев. Гномы, создававшие этот горн, сработали его из цельной гранитной глыбы, придав ей форму и вытесав узоры, превратившие простой кусок камня в произведение искусства — стилизованную статую хелльматверма^[7]. Нажав на педаль, выполненную в виде кончика драконьего хвоста, великий артефактор заставил пасть-жерло горна распахнуться, изрыгнув пламя. Рядом стояла наковальня. На плечи Тобиуса легли тяжелые и теплые руки Таурона Правого.

— Я сделаю все, чтобы облегчить ваши мучения, чар Тобиус, — сказал великий целитель, — но предупреждаю — все равно будет очень больно.

— Я привык к боли, ваше могущество. — Серый маг скинул верхнюю одежду и шагнул к дышащему огнем горну.

Последовавшие часы показали, что Тобиус ошибался, — такой боли он не ведал даже в худшие дни, когда приходилось вгрызаться в здоровую руку чтобы чуточку отвлечься от боли в покалеченной. Удары молота, рев горна, шипение емкости с ледяной водой и бесконечный речитатив артефакторских заклинаний стихли только к утру. Лишенный всяких сил Тобиус рухнул на скамью и перестал двигаться, хотя продолжал слышать слова прощания от уходивших архимагов. В мастерской остались только он и Никадим Ювелир. Бывший наставник, тоже изможденный сложнейшей многочасовой работой, помог ему сесть, накинул на плечи одеяло и облокотил спиной о стену.