ЗЛОВЕЩЕЕ СОКРОВИЩЕ

Постепенно усталость, безмятежность, бездействие и наступающие на улице сумерки сделали свое дело, и присевший на табуретку конвоир стал «клевать носом», постепенно погружаясь в царство Морфея. Как только он стал беззаботно похрюкивать Избранный посчитал возможным продолжить прерванный ранее разговор:

– Дух не мог мне помогать, потому что мы находились рядом со Зловещим сокровищем. Ему наложено «табу» быть рядом с Проклятьем. Однако я все-таки думаю, что он еще скажет свое слово.

– Почему ты так думаешь?
– наполняясь надеждой, спросила Виктория.

– Да потому, что надеюсь на свою наблюдательность, а она мне подсказывает, что Юхно живет не здесь, а где-то в другом месте.

– Откуда такая уверенность?
– вмешался в разговор Ковальский.

– Когда нас заводили в сарай, я слышал, как завелась и поехала наша машина, увозя отсюда артефакты. Что само по себе означает, что теперь ничто не помешает призраку войти со мной в контакт, тем более что я уже чувствую здесь его присутствие.

– Хорошо бы, - стуча зубами, пыталась победить нервную дрожь Багирова, - только я не понимаю, что можно сделать против такого огромного количества вооруженных людей.

– К ночи все напьются и повалятся спать, - с совершенной уверенностью заверил полицейский, - так что количество недругов значительно сократиться.

– Откуда ты знаешь?
– искренне удивилась девушка.

– Историю надо учить, - невольно сделав укор, промолвил бывший оперативник, и пытаясь сгладить свою заносчивость добавил, - на Украине ни одно великое дело не обходится без горилки, вспомните картину: «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану», где основным атрибутом на столе являлись письменные принадлежности и графин с выпивкой.

Тут охранник, до этого безмятежно спавший, открыл глаза и по всему его состоянию стало видно, что он начал проявлять необъяснимые признаки беспокойства.

– Началось, - заметил Избранный, - теперь будьте готовы ко всему. И в случае всего, импровизируя, поскольку по-другому здесь просто не получится, действуйте незамедлительно.

Часовой меж тем встал, проявляя в своем поведении сильнейшее умопомешательство. Как же это выражалось? Глаза его наполненные невероятной тревогой неестественно округлились, готовые вывалиться из орбит. Начиная размахивать вокруг себя руками, как бы от чего-то отмахиваясь, он постепенно стал прыгать из стороны в сторону, постепенно увеличивая расстояние, пока не перешел на бег, мечась по всему сараю.

В этот момент входная дверь в постройку открылась, и на пороге возникли двое вооруженных автоматами бойцов. Они получили приказание своего атамана привести ему, для развлечений, девушку, и стремились, как можно скорее угодить своему военачальнику. Увидев странное, если не сказать необъяснимое поведение своего соратника, они также поддались витающему в воздухе суеверному страху и застыли, не в силах двинуться с места.

Их ступор прервала своим нечеловеческим, наполненным ужасом, криком Багирова:

– Ааа!!! Ааа!!!

И чуть взяв себя в руки:

– Помогите!!! Он умирает!

Такими словами она сопроводила свои эмоциональные проявления. Через прорези в перегородке боевики увидели, как на полу бьется в эпилептическом припадке разбрызгивая повсюду слюну один из заключенных. Не трудно догадаться, что это был Королев. Получив от своего наставника, пробуждающее скрытые возможности, воздействие на мозг, он с такой достоверностью изобразил эпилептический припадок, что даже находившиеся с ним в одном помещении и готовые ко всяким неожиданностям соратники поверили в это представление.

Дух тем временем, «включив» у воспитанника, не поддающийся объяснениям, «механизм», преспокойненько занялся часовым, доводя его до безумия. Двое вошедших «архаровцев», неестественно, своему статусу, запаниковали и тут же стали совершать ошибки. Первым делом прикладами автоматов они сбили замок двери, ведущей в каземат.

Что руководило их действиями сказать трудно. Возможно, они посчитали, что сошедший с ума их товарищ уже не нуждается в чье-либо помощи, а вот умирающий пленник, приговоренный к повешенью, и пытающийся таким наглым способом избежать приговора, должен был быть приведен в чувство, чтобы на следующий день умереть прилюдно. Однако все это домыслы, а факт остается фактом. Сорвав запор, бойцы вольной армии Украины вбежали во временную кутузку. Двое других заключенных жались к стене с выражением неописуемого ужаса на лице.

Тут все и началось. Это самовольное действие боевиков явилось самой большой ошибкой в их жизни. Как только первый вошедший приблизился к бьющемуся в конвульсиях невольнику, тот внезапно открыл наполненные беспощадной ненавистью глаза, правой рукой схватился за ствол его автомата, резко повернул его направлением от себя, приблизив к себе приклад, и перехватывая ручку со спусковым крючком. Выполняя эти действия, одновременно Семену удалось подняться, и не давая опомниться первому, он произвел выстрел во второго, не успевшего даже вскинуть свое оружие, настолько все было сделано быстро.

Попадание оказалось смертельным, и об этом препятствии на пути к свободе можно было больше не беспокоиться. Но оставался еще первый, продолжавший вместе с полицейским удерживать свой Калашников. Чтобы убедить его отпустить этот страшный предмет отнятия человеческих жизней, Королеву пришлось нанести ему сокрушительный удар головой в лицо. Воздействие было настолько эффективным, что на секунду хватка противника ослабла, позволив выхватить у него автомат. Дальнейшее приложение прикладом в живот заставило недруга согнуться, а мощнейший пинок в лицевую часть повали его на землю.

В тот же самый момент, метавшийся в соседнем помещении, конвоир подбежал к своему «АК-74», направил дуло в рот, после чего выстрелил, оставив на противоположной стене кровавый отпечаток. Оставалось только закончить с находившимся уже без сознания, но еще, будучи живым, лежащим у ног Королева неприятелем. Для этого пришлось испытать на прочность приклад, вмяв его лицевую часть к затылку. Раздался характерный хруст ломающихся костей основания черепа. Эти звуки и вид искалеченного тела вызвали обильное очищенное желудка у Багировой.

Избранный все свои действия совершавший с невидящими, словно остекленевшими, глазами, покончив с врагами, стал постепенно приходить в себя. Глаза его постепенно наполнились смыслом, сверхчеловеческие силы улетучились. Путь к свободе был свободен, и Ковальский, который также не лишен был пренебрежительных эмоций, и нахождение в одном помещении с исковерканными трупами тяготило его также, как и молодую женщину, высказал свое предложение:

– Я думаю нам пора уходить. Могли услышать выстрелы, и сейчас сюда нагрянут их дружки. Тогда нам точно придется плохо.