Зловещее сокровище

– Когда я искал вход в это сокрытое подземелье, - объяснил Аркадий свою находку, - то, зайдя в кладовую комнату, случайно увидел все эти предметы. Пользуясь отсутствием хозяев, думаю, что раз уж мы имели наглость проникнуть к ним в дом, то разве нас что-то сможет удержать от того, чтобы не воспользоваться их радушием и не уничтожить часть их съестных припасов.

Никогда поляк так много не говорил, а тут его словно «несло». Посчитав свою речь не законченной (тем более что, как ни странно, его никто не перебивал), он продолжил, все более поражая спутников своим красноречием:

– Предлагаю отдать должное строителям этого дома, - не упустил он возможности съязвить полицейскому, - а также человеку, так умело спрятавшему свои награбленные сокровища. Заодно попробовать, чем кормят военнослужащих румынской армии.

– Полностью поддерживаю это смелое предложение, - с готовностью вставил Семен.

– Вы, что с ума совсем что ли спятили?
– запротестовала самопровозглашенная предводительница, вскакивая со своего места и немедленно подбочениваясь, в тот же миг вставая в угрожающую позицию, - Пить на такой тяжелой работе, да еще и в чужой стране…

– Двое против одного, - впервые ослушавшись своей возлюбленной, сделал заключение Аркадий Ковальский, - значит единогласно, - и принялся разливать – по стаканам.

– Как хотите, - надув и без того пухлые губки и нахмурив прелестный лобик, отворачиваясь в сторону, произнесла молодая прекрасная девушка, - лично я ни капли не буду. Я не такая дура, чтобы, находясь нелегальным образом на чужбине да еще в чужом доме, «слиться» из-за какой-то там «Водки».

– Это не «Водка», - констатировал польский переселенец, отставляя в сторону третий стакан, - это американское «Виски».

– Тем более, - обиженным голосом проворчала Багирова.

– Вика, ты хоть поешь чего-нибудь с нами, - озвучил свое предложение Королев, - ведь никому неизвестно: сколько мы здесь еще пробудем?

– Ешьте сами, - продолжала ворчать обиженным голосом предводительница, - я не хочу. Когда я начинаю нервничать, а поверьте, сейчас я не просто немного нервничаю – я нахожусь в страшном гневе, и кушать мне совершенно не хочется.

После этих слов она многозначительно замолчала, предоставив совести изгрызть сердца уставших от раскопок мужчин. Однако, именно в этот раз им было совершенно безразлично нервное состояние полюбившейся им обоим восхитительной женщины. От усталости они еле держались на ногах, и им требовалось хоть как-то восстановить свои силы.

Откупорив бутылку и вскрыв сух-паек, они устроили короткую передышку. Спиртное оказалось очень приятным, а румынская военная пища мало чем отличалась от привычной российской. Вскрыв упаковку, друзья обнаружили законсервированные продукты: свиную тушенку, овощное рагу с фасолью и рисовую кашу с говядиной, а также много еще сопутствующих мелких предметов пищевой промышленности, в том числе, даже небольшой офицерский шоколадный брикет. Аккуратно разложив все это на ситцевой тряпочке, они принялись наслаждаться предоставленным самим себе отдыхом.

Как оказалось, в умеренных количествах алкоголь обладал именно тем эффектом, что им и был нужен. Закусив первые две стопки, компаньоны принялись рыть дальше, поочередно сменяясь, и каждый раз, вылезая, не забывали «прикладываться» к спиртному. Пока они пили эту бутылку, то смогли за полчаса продвинуться еще на сорок пять сантиметров. Но дальше с их стороны пошли уже совершенно неоправданно-ошибочные поступки. Разгоряченные попавшим в кровь спиртом, они почему-то посчитали, что если они продолжат в таком же духе, то их производительность только лишь увеличится. Уже чуть заплетавшимся языком полицейский высказал невольное предположение:

– Послушай, Аркаша, а нет ли в той кладовой еще чего-нибудь типа того, что мы сейчас выпили?

– Есть и довольно в больших количествах, - ответил напарник.

– А, не сходить ли тебе еще за одной?

– Вполне даже можно.

– Вы, что там, совсем что ли ополоумели?
– не выдержав, подбежала к ним со сверкающими глазами Виктория (к слову сказать: селенье находилось на небольшой возвышенности – типа холма, поэтому подполье в доме было довольно глубоким и там можно было стоять почти в полный рост), - Вы же уже итак совершенно пьяные. Мне что, вас потом отсюда выносить что ли прикажете?

– Не переживай, Викуля, этого не потребуется, - убежденно, но уже полностью заплетавшимся языком отвечал ей бывший возлюбленный, - мы прекрасно себя сейчас чувствуем. Ведь так, Сеня?
– попросил он поддержки у своего собутыльника.

Тот с готовностью кивнул головой, хотя движение это получилось чуть замедленным и выдавало явно подвыпившего ставшего не уверенного в себе человека.

– Э-эх, - в сердцах махнула на них на них рукой и пошла на свое место Багирова, - делайте уже чего захотите.

Это было воспринято с благосклонностью, и Ковальский тут же поднялся, отправляясь еще за одной бутылкой. Когда он вернулся, копать принялись все по тому же сценарию: вылезающий из ямы опохмелялся и ждал своей очереди, чтобы отдохнув снова приняться за работу. В таком темпе они за час углубились еще на сто пятьдесят миллиметров, при этом, по мере опустошения сосуда с зеленым змеем, выбираться наружу становилось им все труднее, движения делались вялыми и какими-то неуверенными, руки и ноги не слушались, ориентация в окружающей обстановке настойчиво нарушалась. В конечном итоге, оба работника пришли в непригодное для дальнейших поисковых работ состояние.

Когда же, в очередной раз, после своей честно отбытой смены, Ковальскому с большим трудом, лишь с помощью своего такого же пьяного собутыльника, удалось кое-как вылезть наружу, Виктория, которой уже порядком надоело любоваться на это «цирковое представление клоунов», наконец-то не выдержала и, презрительно глянув на своих «уставших» товарищей, сама спрыгнула в яму. Со свойственной ей женской логикой, как известно в корне отличавшейся от мужской, она, взяв в руки лопату, не стала копать в глубину, а стала расширять стенки в левую сторону, ударяя штыком лопаты в грунт, осыпая, при этом, разрыхленную землю.

Ровно на пятом ударе на глубине семидесяти сантиметров от верхней части этого углубления и в полуметре от кирпичной стены фундамента, штык лопаты наткнулся на что-то металлическо-твердое, тут же издав характерный для такого столкновения звук до такой степени явственный, что его услыхали даже пьяные представители мужской половины. Кое-как они подползли к краю вырытого ими же углубления и принялись наблюдать, как их молодая и прекрасная предводительница, ни слова не говоря, аккуратно высвобождает из земляного плена чугунный горшок, покрытый такой же крышкой и имевший своей емкостью не менее пяти литров.