Зловещие тени Стинадлы

– Оля, познакомься, это мой муж Вадим, – с трудом прерывает Марина болтушку.

– Очень приятно, Вадим! Оля. А это Фил.

Киваю обоим, мило улыбаясь.

– А где наш мальчик-с-пальчиком? – задаю я вопрос Марине. – И остальные футболисты?

– Мальчишки уже поели. Сейчас они с папами помоложе пинают мячик в спортзале, – отвечает Оля вместо Марины.

– Слушай, дорогой, мы так и будем сидеть или всё же что-нибудь поедим? – понижает голос Марина.

– А что в меню?

Марина показывает на стол:

– Горячие мясные и рыбные блюда из ресторана. Торты из кондитерской. Печенье наши женщины сами испекли.

– А кто платит за банкет?

– Еда и безалкогольные напитки оплачены из клубных взносов, да ещё наша команда летом заняла первое место на турнире в какой-то деревне. За победу клуб получил пятьсот евро. Вот на это мы сегодня и гуляем. За пиво нужно платить самим. Просто записывай в ту тетрадь, сколько бутылок берёшь, а перед уходом рассчитаешься с Вилли. (Вилли – тренер и руководитель футбольной команды, в которой играет Лукас.)

– О’кей. Будем угощаться.

С помощью Марины набираю себе кушаний и приступаю к ужину. Возмутительно вкусная мясная запеканка просто тает во рту. Праздник желудка продолжает сливочный торт с ягодами, а завершает мороженое с орехами и шоколадной крошкой. Грандиозно! Так даже короли не едали!

– Может, усугубим вечер пивком? – предлагаю я Марине. А что? Если мне не суждено побывать на дегустации чешского пива, заменим его баварским. Супруга молча подаёт мне бутылку келлербира – «пива из погреба», как его называют в Германии. Это нефильтрованное пиво почти без пены. Я уже пробовал такое. Откупориваю бутылку, подношу ко рту, глотаю, но бородато-волосатый Нео испуганно останавливает меня:

– О, нет, Вадим! Келлербир нужно пить не так.

– А как?

Нео забирает у меня бутылку и на две трети наполняет высокий стеклянный стакан янтарной жидкостью с красноватым оттенком.

– Лучше бы использовать глиняную кружку, но их здесь нет, – с сожалением произносит мой визави. Он круговыми движениями взбалтывает остаток пива в бутылке и доливает стакан до верха.

– Теперь медленно пейте.

Послушно делаю несколько глоточков. Действительно, вкус стал более ярким.

– Правильно пить келлербир меня научил отец, а его – его отец, – говорит Нео, одобрительно следя за мной.

В столовую с грохотом и воплями врываются юные футболисты, слегка одичавшие от избытка энергии. За пацанвой следует пузатый Вилли и несколько раскрасневшихся, вспотевших отцов. Мальчишки шустро занимают места возле своих родителей. Лукас с недетской силой протыривается между мной и Мариной. Вилли выходит на середину столовой и поднимает руку, прося у собравшихся внимания. Разговоры смолкают.

– Дорогие друзья, – начинает свою речь Вилли, – благодарю вас всех за то, что вы сегодня пришли в наш клуб, чтобы…

Пока Вилли выступает, я незаметно оприходую вторую бутылку келлербира. Большая часть сказанного пролетает мимо моих ушей. Толстопузый тренер – уроженец Нашего Городка и ораторствует на местном диалекте, который очень отличается от литературного немецкого языка. Впрочем, остальные его прекрасно понимают и несколько раз прерывают речь аплодисментами.

– Вот и всё, что я хотел вам сказать, дорогие друзья, – заканчивает Вилли своё выступление. – А сейчас переходим к награждению.

Под радостные возгласы Вилли вызывает по очереди ребят, каждому жмёт руку, произносит несколько добрых слов и вручает комплект формы – футболку с заранее нанесённым номером и фамилией владельца, спортивные трусы, длинные штаны, тёплую куртку. Счастливые мамы фотографируют своих чад сотовыми телефонами. Марина тоже достаёт мобильник и делает пару снимков Лукаса, принимающего поздравления от Вилли.

Я маюсь. Мне не даёт покоя липкая мысль, что всё немыслимое в рассказе номер шестнадцать может оказаться жуткой правдой. А вдруг действительно какой-то спятивший писатель в этот вечер совершает то, что он так убедительно описал? Или это мой здравый смысл взял выходной? Может быть, это просто неудачная шутка идиота с больной фантазией? Барабаню пальцами по столу. На моём тайном языке это означает: «Определяйся скорее, чудик. Едешь-не едешь?»

– Ты что, родной? – замечает мою нервозность Марина. – Устал? Потерпи немного. Скоро поедем домой.

Я уже почти решил не отвечать, но не выдерживаю и притворяюсь прежним, доинсультным Вадимом:

– Знаешь, два часа назад я получил приглашение на фестиваль в Прагу.

– Ну и?

– И не прочь туда завтра поехать. Сбегу от тебя всего на пять дней. В понедельник вернусь.

– Хотя для меня это привычное дело – таскать тебя на горбу, но эта твоя Прага у чёрта на куличках: целых шесть часов езды, – говорит Марина голосом ровным, как автобан. Плохой знак.

– У чёрта на куличках по немецкому счёту, – не сдаюсь я.

Марина хмурится:

– Зачем ты затеваешь глупый спор? Ты же знаешь, что завтра я работаю и не смогу отвезти тебя.

– Знаю, но я мог бы поехать поездом.

– Ты ведь с трудом ноги переставляешь!

Марина надеется, что вопрос решён, но я несгибаем:

– Неправда! Я уже вполне уверенно шатаюсь по земной поверхности.

– Слушай, Вадим. Дай мне очухаться. Я всё ещё от поездки к Пиренеям не отошла. Полторы тысячи километров в одну сторону!

– Так это когда было, Мариночка! Весной! Мы после Пиренеев уже к Аунсам ездили на юбилей. Это тоже не близко – крайний север. (Крайний север Германии от нас в шестистах километрах.)

Разумеется, звучит и сакраментальный вопрос о таблетках:

– А как же быть с твоими ежедневными таблетками?

– Возьму с собой, – обещаю я с молодой беспечностью.

– Почему тебе вдруг понадобилось в Прагу? Что за блажь?

– Полюбуюсь фонтаном «Писающие мужчины». Зайду в музей орудий средневековых пыток, развлекусь. Выпью кружечку чешского пива в средневековом ресторане. Может быть, я об этом с детства мечтал?

– О пытках и чешском пиве? А что касается «Писающих мужчин», то я могу повесить в туалете зеркало и любуйся, сколько хочешь. Нет, родной. Пойми, я не могу отпустить тебя одного. Ещё потеряешься и будешь плакать под чужими окнами.

Хоть я и несгибаем, но замолкаю в поиске новых решений. То-то и оно – женщина-мать. Твою перемать! Я не прав?

Пока мы спорим, застолье переходит в финальную стадию. Многие участники уже покинули столовую, а оставшиеся принимаются наводить порядок. Марина тоже поднимается с места и собирает со столов посуду, Лукас ей помогает. Я сижу, жду. Потом мы прощаемся (Чюсс! – Чау!) и уезжаем в холодную, мокрую ночь.