Зловещий аромат нефти

Мишель и Жюли быстро сбежали от любопытных глаз и назойливых языков, уединились на скамеечке под молодой финиковой пальмой.

– Завтра я улетаю во Францию, – сообщил Мишель, – расследование никто не отменял.

– Я понимаю, – грустно сказала Жюли. – Месье Амоделе намекал: все-таки есть шанс, что все обойдется.

– Да-да, особенно после сегодняшнего... – ухмыльнулся он.

– Мишель, я тебя люблю, – она прижалась к нему.

– А я тебя люблю, «ма жоли Жюли», – ответил Легионер.

Глава 45

Начало ноября в Париже – мягкое, приятное время, потому что еще тепло. Осенние солнечные деньки несут спокойствие, как будто предлагают оглянуться, все ли ты успел сделать в уходящем году.

Мишель и Жюли гуляли вдоль набережной Сены. Не спеша, они прошли от Лувра вдоль сада Тюильри к площади Согласия. Слева, на другом берегу Сены, возвышалась Эйфелева башня.

При встрече они сказали только два слова:

– Мишель!

– Жюли!

Крепко обнялись. И, взявшись за руки, долго молча бродили по улицам города.

Больше месяца они не виделись. Мишель получил приказ вернуться во Францию и все это время фактически находился под домашним арестом. Или, если выражаться точнее, под «казарменным». До последнего времени ему не разрешалось покидать пределы части. Велось расследование. А Жюли отрабатывала свой грант в Ираке – завершала полевые исследования. Конечно, не проходило и дня, чтобы они не болтали по «скайпу». Хотя с помощью интернета многое из того, что хочешь, не передашь.

Рядом с летним кафе играл на саксофоне старик – уличный музыкант. Его мелодии причудливо вписывались в осеннее настроение города и его жителей.

На краю кафешки освободился столик.

– Присядем? – предложил Мишель.

– Давай.

Посетители кафе невольно обратили внимание на невероятно загоревшую Жюли – радостную девушку, которая просто излучала тепло восточного солнца.

– Мне мороженое.

Мишель заказал две порции мороженого и два кофе.

– Этот негодяй долго упирался? – спросила Жюли.

– Да, как он и обещал, – симулировал амнезию. Не знаю, почему-то с ним долго церемонились. Но в ходе следствия всплыло очень много косвенных улик. В общем, его прижали... – Мишель положил в рот ложечку мороженого, отпил кофе. – А мои действия комиссия признала, как они выразились « рациональными». Некоторые особисты упирались, мол, я в ответственный момент покинул часть. Тогда мне пришлось обратиться к помощи военного адвоката. Мишель набрал в ложечку еще мороженого. Короче, мы смогли доказать, что мне необходимо было лично осмотреть местность вокруг военного лагеря. А то, что я якобы держал связь с боевиками, и то, что именно мои действия спровоцировали их атаку, доказано не было. Наоборот, то, что я не пошел на поводу у террористов и активно включился в поиски и освобождение заложников, было расценено как военная доблесть. Это даже в документах отражено, – улыбнулся Мишель.

Жюли посмотрела на него с восхищением: ну, конечно, ее любимого мужчину признали доблестным воином!

– Месье Амоделе дулся, дулся, – продолжал Мишель, – но, в общем, ничего плохого не предпринял. А вот американцы добивались лишить меня водительских прав. Ничего не вышло! Тогда запретили мне в течение пяти лет управлять любым транспортным средством на территории США, – ухмыльнулся он. – Больше всех помог, – Мишель наклонился к уху Жюли, – наш разведчик Николя Клебер. Молодец мужик – написал подробный отчет и признал, что мы с Федором спасли ему жизнь.

– Кстати, а что с Федором? – спросила Жюли.

– Получил заслуженный отпуск. Между прочим, хорошо оплачиваемый. Он смог выбрать любую страну. Поехал в Грецию, потому что, как говорил один наш комик, «В Греции все есть». – Улыбка снова пробежала по лицу Мишеля. – Кроме того, рассматривается вопрос о награждении нашего славного инженера французской медалью.

– Значит, он наш герой?

– Конечно.

– Мишель! Бонжур! – Возле кафе проходил мужчина в военной форме с белой кепкой на голове.

– О, Генри! – поприветствовал его Мишель. – Увольнительная?

– Да, решил прошвырнуться по парижским бистро. Может, со мной? – Генри заметил за столиком рядом с Мишелем Жюли: – О, понимаю... Говорят, – сказал он, таинственно поглядывая на Жюли, – что ты – герой. И тебя представляют к награде...

Генри двумя пальцами коснулся «Белого угря» – так легионеры называют свой головной убор.

– Счастливо оставаться! – Щеголеватый легионер зашагал дальше по парижским улицам.

– Удачи! – крикнул ему вслед Мишель.

– А ты у меня скромный парень, – улыбнулась Жюли, наклонилась, обняла его за шею. – Тебя награждают, а я ничего не знаю.

– Еще официально не объявили.

В кармане у Мишеля зазвонил мобильник.

– Але, Мишка, это я, – говорила Катя.

– Привет, сестричка! Как ты?! – ответил он по-русски.

– Все в порядке! Нас всех освободили. Условно-досрочно. В должности меня точно восстановят. С девчонками сдружились. Перезваниваемся. Как у тебя?

– Все отлично. Даже награждают! – похвалился сестре Мишель. Он почему-то счел это возможным.

– Поздравляю. Представляешь, Галька переписывается с тем русским атташе по культуре... Может, станет дипломатшей. А как дела у Жюли? Она вернулась из Ирака?

– Мы с ней в Париже... На набережной Сены.

– Ну-ну...

– Жюли, тебе привет от Кати, – кивнул Мишель с телефоном возле уха.

– Ей от меня, – Жюли по-русски, смешно растягивая слова, с грассирующим французским «р» сказала: – «Б-о-л-ш-о-й п-г-р-и-в-э-т»!

– А ей от меня – «салю»! – крикнула в трубку Катя. – Пока, целую!

– Пока! Приезжай в гости...

В трубке раздались гудки. Мишель положил телефон обратно в карман.

– Хорошая у тебя сестра, – сказала Жюли, отпила маленьким глотком кофе.

– Да. Мы с ней очень дружны. С самого детства.

– И за что только такую девушку могли посадить? – задала она нескромный вопрос.

Мишелю, конечно, это любопытство было не очень приятно. Только куда денешься от правды. Однако, хорошенько перечитав письма Кати за два последних месяца, где она сообщала подробности своего дела, Мишель пришел к однозначному выводу, которым теперь мог поделиться с Жюли:

– Ей на капот автомобиля из-за кустов бросили человека. Пьяного. Его напоили. Затем подкараулили, когда Катя проезжала мимо, толкнули, а сами скрылись. Доказать ее невиновность было сложно... Она просто кому-то очень мешала... Хорошо, что это произошло во дворе, скорость машины была небольшая. И тот, пьяный, выжил...

– И во Франции, и в России с судами лучше не связываться, – очень наивно, но с глубокомысленным выражением на лице сказала Жюли.

– Да, ты права, моя милая. – Мишель невольно залюбовался ее еще почти детской задумчивостью.