Зловредный старец

– Сам этим займусь, ваше величество.

– Ну хорошо, остался только наместник Столичного предела. – именно так объединенные Ежиный удел и блистательная столица теперь именуются. – Туда кого прочишь?

Главный министр помялся.

– По богатству Столичный предел не уступит ни одной из провинций Ашшории, по чести его возглавить и вовсе не найти ничего вровень. Мне подумалось, что следует поставить наместника из другой провинции – ведь это его лишь возвысит, – и при том чиновник уже будет проверенный, знающий дело. К тому же ваше величество сможет так наградить истинно верного ему человека, первого кто принес вам присягу. – Штарпен в упор поглядел на меня. – Я имею в виду нынешнего наместника Запоолья.

– Неожиданно. – аж крякнул я. – Вы ведь с ним, помнится, не в ладах.

– Что с того? – толстяк пожал плечами. – Он приумножил богатство своей провинции, а я привык принимать решения исходя из их целесообразности, а вовсе не из личных пристрастий.

– Князь, я вообще-то полюбопытствовал, чем ваша с ним неприязнь вызвана. Сдается мне, что ты предлагаешь на должность наместника Столичного предела князя Хурама либо оттого, что святой, либо же затем, чтобы держать его поближе, под приглядом, и пользуясь этим рано или поздно схарчить. Скажи, которое из этих двух предположений истинно?

– Ни одно, государь. – Штарпен невесело улыбнулся. – Я немолод, толст и болен – оттого, собственно, и толст. Мне не так уж много на этой земле времени осталось – какой смысл мне ворошить былое и враждовать с князем Большой Горы?

Вот же, блин! Так у него, выходит, гормональное нарушение? Я-то его про себя истеричным жиртрестом обзывал, а оно эвона как… Стыдно, стыдно Лисапет!

– Что было, то миновало, повелитель. Боги освятили его брак здоровыми детьми, я, на склоне лет… нашел ту, кем сердце успокоилось, хотя и не смогу назвать женой. Хурам будет полезен на должности наместника Столичного предела.

Ничего себе! Так у них с Гавхар все серьезно что ли? Нет, я и раньше не сомневался, что они дружат организмами, но полагал это частью деловых отношений…

И что мне теперь с этим знанием делать? Хоть назначай бордель-мадам Валиссе во фрейлины – прям представляю как невестушку перекосит от злости. Заманчиво, ой заманчиво-то как!

– Ну, раз так считаешь, то пусть будет по твоему. – не стал спорить я. – Это твой, в конце-то концов, подчиненный, ты и решай, где он больше сгоден. А на Запоолье кого думаешь ставить?

На обсуждение кадровых вопросов у нас со Штарпеном ушло еще где-то два часа. Прикидывали и взвешивали все тщательно, дабы не вышло никому никакой обиды, ну и чтобы баланс сил между владетельными от перестановок не нарушался. В чиновниках же не только прямые царские вассалы служат, тут с тактом и пониманием подходить надобно.

Едва мы закончили с этим, несомненно важным занятием, и Главный министр собрался откланяться, как из приемной послышался шум, в котором явно различались некоторые, не совсем подходящие для царских ушей слова и идиоматические выражения. Так, ну и кому мне тут надо выдать перманентный бан?

– Боги, ну что случилось? – вздохнул я, и позвонил в колокольчик. – Неужели опять покушение? Это начинает надоедать.

– Звона стали не слышно. – с сомнением отозвался Штарпен, но при этом плавно перетек из кресла в положение стоя и извлек кинжал.

Кстати, откуда? Ножен у него на поясе я не видел, да и не пропустили бы его с оружием Блистательные.

Так вот и полагайся на охрану.

– Государь. – Люкава проскользнул в кабинет и прикрыл дверь, так что кто там чей дом труба шатал разобрать не удалось.

– Что у вас там за светопреставление творится?

– Дворцовый библиотекарь явился, и потребовал, чтобы его допустили до вас следующим. – ответил мой секретарь. – Остальные посетители решили выразить ему свое неудовольствие. Кстати, с утра его на службе не было.

Вообще-то после Штарпена у меня важных аудиенций не намечалось, просто хотел провести приемный день – иногда, все же, надо, – так что столпившихся на подступах к царскому телу челобитчиков, чисто по людски, вполне можно понять.

– И что же, Бахмет такую спешку как-то мотивирует?

– Да, ваше величество. – ответил Люкава. – Утверждает, что завершил царское поручение и должен немедля предоставить вам результат. У него там в руках сверток какой-то.

Я пару мгновений вспоминал, чего такого особенного мог ответственному за дворцовый книжный фонд напоручать, но наконец до меня дошло.

– А, да, припоминаю. Пусть войдет. – я повернулся к Штарпену. – Не спеши уходить, князь – тебе это может быть любопытно.

Люкава поклонился, и выскользнул в приемную, а пару мгновений спустя в кабинете появился и библиотекарь. Главный министр как раз успел убрать кинжал в рукав своего шервани.

– Славься, повелитель. – поклонился молодой человек, левой рукой прижимая к боку нечто вроде массивной бандероли из оберточной бумаги. – И тебе, князь, здравствовать.

– Ну привет-привет, возмутитель спокойствия. – я кивнул на сверток, а Штарпен буркнул нечто приветственно-нечленораздельное. – Это то, о чем я думаю?

– Да, государь. – Бахмет улыбнулся, положил свою ношу на стол и начал разворачивать упаковку. – Едва лишь прошили переплет двенадцатой книги, как я поспешил к вам.

Ну да, ну да, сакральное число у нас не три или семь, а двенадцать – по числу верховных божеств. То-есть три, конечно, тоже сакральное, но скорее в теолого-метафизическом плане, а в бытовом именно что дюжина.

– Что ж, тогда хвались давай.

Бумага отлетела в сторону, и передо мной оказалась стопка самых настоящих книг, таких, какими я пользовался в прошлой жизни. Нет, обтянутых пергаментом и изукрашенных драгоценными накладками фолиантов у меня в домашней библиотеке не водилось вроде бы, но сам формат вполне узнаваем.

– Записульники? – удивился Главный министр. – А зачем такие большие?

Не такие уж и большие, конечно, размерами где-то посредине между А5 и А4, да и в толщину не впечатляют, но в кармашек уже не положишь.

– Не совсем. – я взял верхний томик и раскрыл его на первом развороте.

Заглавие книги гласило, что я держу в руках «Житие просветленного Прашнартры». Прогиб засчитан, это прям десять из десяти баллов.

Штарпен последовал моему примеру, пролистал несколько страниц и покачал головой.