Злой дракон для доброй ведьмы

— Дело почти сделано, вам останется только плату взять. Пойду, займусь добычей. Сегодня была хорошая охота.

При упоминании платы лица ее родных вытянулись. Какая плата? Живыми бы остаться! Мать ухватила ее за рукав. Отец взмолился дрожащим голосом:

— Во имя всех духов, какая дичь? Диана останься!

— Хорошо.

Наконец, герцог наелся и махнул ей рукой. Диана подошла и не удержалась, посмотрела ему в лицо. Прямо в желтый глаз с вертикальным зрачком. Внутри снова что-то толкнулось! Слабо, едва заметно, но все же! Черный герцог в долгу не остался, смотрел на Диану так, словно хотел дыру выжечь. Диана опомнилась и отвела взгляд. И тут же вернула, потому что услышала твердое:

— Собирайся. Поедешь со мной.

1–4. Не приказ, а предложение

— Зачем? — спросила Диана.

Лицо Его Светлости исказилось от ярости. Вертикальный зрачок расширился и стал почти круглым, напомнив Диане сцену из ее детства. Герцог грохнул по столу рукой, и с кухни донесся испуганный женский визг.

— Думаешь, ты — бессмертная? — зло спросил он.

— Нет, что вы. Бессмертных людей не существует, — быстро ответила она.

Его Светлость чуть не задохнулся от гнева.

— Простите, — сказала Диана на всякий случай. Она присела в поклоне, с трудом оторвав глаза от лица герцога.

Один из рыцарей схватил девушку за плечи и заставил опуститься на колени перед герцогом.

— Значит, поедешь так. Без вещей. — Его Светлость вновь обрел дар речи.

— Ваша Светлость, я задала вопрос не из дерзости, а чтобы мои родители и жених могли планировать дальнейшую жизнь, — сказала Диана. — Если я нужна вам на несколько дней — это одно дело, в жизни семьи ничего не изменится. Если же я исчезну на долгий срок, значит, нужно предупредить Кристофера, чтобы он нашел себе другую невесту. Если вы забираете меня навсегда, то родители должны знать. Тогда они не будут меня искать и наследницей нашего дела по праву станет Лизбет. Вот почему я спросила «зачем». Определенность всегда лучше неопределенности. Кстати, если вы собираетесь меня убить, лучше сделать это тут, тогда вам не придется заботиться о мертвом теле.

— Поднимите ее, — приказал герцог. Он надел маску, перчатки и встал.

Диану вздернули наверх. Он подошел к ней, взял пальцами за подбородок и резко поднял его, запрокидывая голову девушки. Диана почувствовала на коже холодную сталь.

— Ма, па, Лизбет, я всегда очень любила вас. Позаботьтесь о Тинте, — спокойно, но достаточно громко, чтобы ее услышали на кухне сказала Диана.

Она почувствовала, как лезвие царапает кожу, и по шее катятся влажные капли. Остановила кровь ведьмовской силой и закрыла глаза.

Черный герцог отпустил ее сел обратно.

— Как же я вас всех ненавижу, — раздраженно сказал он. — Мне нужна служанка. Убирать и готовить. Платить буду десять золотых монет в месяц.

Диана задумалась. Прислуживать тому, кто держал в страхе весь город, тому, кто без раздумий причинял боль людям, было плохо. Но, если она откажет, — нарушит закон подчинения владельцу земель, и тогда накажут всю семью. Она сделала попытку увильнут от исполнения приказа господина:

— Ваша Светлость, простите. Я охотница. Я веник в руках держать не умею, что говорить о магии для быта. Вы же сами видели, как я вам прислуживала.

Рыцарь грубо одернул ее.

— Опять перечишь!

Черный герцог откинулся на спинку стула.

— Ничего, научишься, — резко сказал он.

Мэтью Хант не выдержал, выбежал в зал, бросился в ноги герцогу.

— Ваша Светлость, Диана родилась с лесной магией, сроду по дому ничего не делала. В горах, как у себя дома, все тропы знает, добычу лучше всех находит, стреляет метко, но ни уборкой, ни готовкой никогда не занималась. Клянусь вам! — затараторил он. И выкинул последний козырь: — Яичницу и ту готовить не умеет! Сжальтесь, Ваша Светлость!

Черный герцог вдруг расслабленно развалился на стуле. Словно собирался смотреть представление.

— Да? А если я буду платить десять монет вашей дочери и двадцать монет вам? — насмешливо спросил у него Черный герцог. Он бросил взгляд на дверь из зала в кухню. Оттуда выглянули Маргарет и Лизбет. — Хотя нет. Двадцать монет ей и сорок золотых вашей семье.

Мэтью Хант перестал биться головой об пол.

— Ваша Светлость, — вступила в разговор Диана. — Пожалуйста, откажитесь от своих намерений. Я буду очень плохой служанкой.

— Хорошо. Тридцать тебе и шестьдесят семье. Каждый месяц, — ответил он ей.

Рыцари ахнули. Мэтью Хант приподнял голову и замер.

— Ваша Светлость, дело не в деньгах… — сказала Диана. — Конечно, закон велит мне подчиниться, но…

— Хорошо. Будем считать, что это не приказ, а предложение. У тебя есть выбор стать моей служанкой или нет. Но, уверяю тебя, — его голос стал сочиться ядом. — Через неделю я заеду, и ты сама побежишь за моей лошадью. Будешь получать сорок золотых. Твоя семья — сто. Это мое последнее слово.

— Ваша Светлость, если у меня есть выбор, то приезжать не стоит. Я не побегу за вами, я должна ехать в столицу. И выйти замуж.

Черный герцог встал и расхохотался.

— Аха-ха-ха, давно я так не веселился, аха-ха-ха. — Его смех умолк, и он презрительно выплюнул: — Готов поспорить на что угодно: через неделю я приеду, и ты будешь ждать меня с вещами.

Черный герцог покинул таверну. Мэтью Хант сел и задумчиво потер подбородок.

* * *

Дорогие друзья! Я очень рада приветствовать вас в новой истории. Книга будет бесплатной в процессе написания, выход глав: ежедневно в 17:30. Приятного чтения!??

2–1. Диана вспоминает случай из детства

До самого вечера Диану пытались разговорить, чтобы выведать, что скрывала маска Черного герцога, но она молчала.

Когда ей было восемь лет, она увлеклась игрой с белками и забрела в горы гораздо дальше, чем обычно. Густой лес закончился, склон становился все круче. В просветах между деревьями показалось ярко-синее небо с белыми облаками и серый, каменистый пик. Диана не помнила, зачем решила взобраться на него. То ли детское любопытство, то ли желание похвастаться потом перед мальчишками. Она ловко цеплялась за камни, находила ногами в кожаных башмачках малейшие выступы и вскоре оказалась на самой вершине скалы. За скалой склон резко обрывался в глубокое ущелье, по которому бежала белогривая речка, а за ущельем тянулись изломы Предельного хребта. Диана вдоволь налюбовалась видом бескрайних далей и решила возвращаться домой. Вот только она не знала, что в горах спуск бывает гораздо тяжелее и опаснее, чем подъем. Пока она примерялась, куда поставить ногу, налетел порыв ветра и чуть не сорвал ее со скалы. Маленькая Диана вдруг осознала, на какую высоту поднялась, и страх проник в ее сердце. Ноги задрожали, руки ослабли. Она зажмурила глаза, чтобы сосредоточиться, но налетел еще один резкий порыв, и она с криком полетела вниз! Диана закричала, замолотила руками и ногами по воздуху. Она судорожно искала в себе магию, хоть и не знала, что с ней делать в такой ситуации… Как кошка, она извернулась, чтобы лететь к земле не спиной, а лицом, чтобы хоть как-то смягчить удар, а затем почувствовала в спине резкую боль. Что-то схватило ее и остановило падение, а затем рывками потащило вверх, к скале, с которой она упала. В воздухе захлопали огромные, кожистые крылья. Не успела она испугаться, после того, как обрадовалась, что не летит вниз, ее швырнули на землю с лесистой стороны пика. Диана кубарем покатилась по земле, остановилась, сев на пятую точку, и вытаращила глаза: перед ней с резкими криками опустился живой кусочек неба. Чешуя маленького дракона была яркого лазурного цвета, шипы белые, как облака или вершины гор, глаза с вертикальными зрачками — оранжевые, как предзакатное солнце. Он был такой красивый, что Диана не сразу восприняла его крики. Он замолчал и осуждающе уставился на нее. Потом шлепнул лапой по ее ноге и снова закричал, шипя и чуть ли не плюясь.

— Ты ругаешь меня? — уточнила Диана.

Дракончик закатил глаза с видом «наконец-то до этой девчонки дошло». Он опять резко закричал, показал крылом на скалу и замотал головой.

— Ну, нет, — возразила Диана. — Я обязательно снова залезу туда, чтобы выгнать страх. Но впредь буду осторожна. О! Я веревку возьму. И мальчишек, чтобы помогли. Хорошо, не кричи, я попрошусь к охотникам, они научат меня ходить по горам.

Дракончик упал на спину, закрыл глаза и высунул из открытой пасти язык. «Твоя тупость убивает,» — говорил его вид.