Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

– Потому что половой акт слизней длится без перерыва двенадцать часов.

– Вот это кайф!

Нинель Осиповна поправила юбку.

– Двенадцать часов без перерыва!

Хорошо, что я не слизень.

– Извините, Ольга…

– Можно без отчества.

– Извините, Ольга, прежде чем касаться мистических аспектов, хотелось бы спросить…

Я накренил пуфик.

– У вас с мужем сохранились интимные отношения?

– Смеетесь!

Оленька сложила руки на животе.

– Три года, как отрезало… Три года…

– Лечиться муж пробовал?

Лучше бы я не задавал этого логичного вопроса.

– Фармакодопплерографию делали, – отчеканила без запинки обделенная супруга. – Диафаноскопию проводили. Трансректальный лазер применяли. Фотостимуляцию тоже.

Оленька всплакнула, но продолжила список неудач:

– Вакуумэрекционная терапия. Интракавернозные инъекции. Уретрууниционная инстилляция.

Оленька всхлипнула.

– Не помогли.

Чтобы отвлечь знатока нервной системы плодовых слизней от горьких перечислений, я спросил о расценках процедур.

Словоохотливая Оленька сыпала цифрами.

Медицинский прейскурант удивил порядком нулей.

Оленька, без подведения сальдо-бульдо, и всплакнула, и всхлипнула.

Я же осторожно приступил к выяснению щекотливых подробностей.

Но уже не лечения, а другого не менее таинственного процесса.

– Не рассматривайте это как удовлетворение низменного любопытства, но не могли бы вы описать процесс…

Замялся больше для вида.

Оленька проявила характер.

– Спаривания плодовых слизняков?

– Примерно из той же области.

Я проявил смирение и кротость.

Нинель Осиповна пояснила:

– Про беременность, дорогая.

– Ну что сказать про непорочное зачатие как физиологический акт?

Оленька превратилась из беременной матроны в пытливого научного сотрудника.

– Включился нейрогуморальный механизм. Передняя доля гипофиза навырабатывала гонадотропного гормона больше, чем требуется. Фолликулярной жидкости накопилось предостаточно. Ткань яичника истончилась. Пошли слизистые выделения. Моча перенасытилась эстрогеном. Созревшая яйцеклетка медленно-медленно покинула фолликулу и через фаллопиевые трубы двинулась в матку. Наступил долгожданный пик сексуального возбуждения. Несмотря на глубокую ночь, я выбежала в сад.

Оленька замолчала, не находя слов, адекватных предзачатному состоянию.

В таких случаях всегда надо приземлять и огрублять.

– Одетая?

– Нет, конечно… Правда, оставила для большей привлекательности чулки – белые, ажурные… Мужа это, по крайней мере, раньше, приводило в экстаз.

– С чулками понятно.

– Ну, как полагается невесте, фату набросила.

– А дальше?

– Лунный свет озарял яблони. С вагиной творилось непередаваемое. Я, не знаю почему, легла на стол.

– Куда легли?

– Стол у нас в саду для игры в пинг-понг… Так вот, я на него легла и…

Оленька смежила веки, погрузившись в ту лунную, незабываемую, сладостную ночь.

– Продолжайте.

– А больше рассказывать не о чем… Он прилетел и сделал что полагается…

– Симпатичный?

Я подразумевал физиономические данные и особые приметы.

– Не издевайтесь… Он же не имеет физической оболочки… Он нематериален…

– Скажите, Ольга, это походило на грубое насилие?

– Напротив. Осталось ощущение невероятного блаженства. Вот рожу, и как только начнутся менструации, снова выйду в сад и лягу на стол, не сомневайтесь.

Хозяйка, давая понять и мне, и подруге, что аудиенция закончена, покинула ротанг и спустилась с веранды к мишени.

На прощание я поинтересовался, кто же так метко бьет из арбалета.

– Муж иногда развлекается. Говорит, это занятие успокаивает нервную систему.

– Плодовых слизней?

Не ответив, хозяйка ушла в дом.

Мы самостоятельно двинулись к калитке.

– Теперь куда направим стопы?

– Светлана Константиновна здесь рядом проживает. Эпизоотолог высшей пробы. Боец невидимого фронта. Спасла неисчислимое количество свиней, коров и овец. От бруцеллеза, энтероксимии, ботулизма, лептоспироза и кокцидиомикоза.

– Непросто на белом свете дожить хотя бы до мясокомбината…

– Селяви.

Нинель Осиповна поставила окончательный диагноз нерадостному существованию парнокопытных и крупнорогатых.

– Селяви!

Покидая Ольгин сад, я обернулся.

Мишень, избавляющую от стресса, лупцевали тени расшумевшихся ветвей.

Глава 7 Тропа войны

Выйдя на оперативный простор, я сразу приметил юных соглядатаев.

Упорные ребятки…

Слежка продолжалась.

Интересно, насколько у них хватит терпежа?

Нинель Осиповна беспечно нагнетала эпизоотологические ужасы для бройлеров, яйценосок и водоплавающих.

Я тоже шибко не переживал, хотя шпиков прибавилось.

Пока нам скрывать маршрут незачем, и отрываться от «хвоста», даже ради закрепления профессионального навыка, не очень-то хотелось.

Я фиксировал неумело перебегающих от столба к столбу тинейджеров.

Может, это бывшие подопытные доцентши готовят ответную акцию?

Трое слева.

Нинель Осиповна своими тестами оскорбила их геймерскую сущность?

Двое справа.

Закончив пугать себя, меня и остальной мир птичьим триппером, доцентша вспомнила о беременной подруге.

– Как тебе Оленька?

– Чересчур экзальтированная.

– Слушай, Динь, а не податься ли тебе в психологи? Из нас бы получился отличный тандем.

– Ненавижу экспериментировать над людьми.

– Чтобы понять, какое удовольствие доставляет накопление материала, надо хотя бы поучаствовать разок-другой в расширенном тестировании.

– Нет, увольте.

– Ладно, вернемся к этой теме попозже.

– Нинель Осиповна, а у вас никогда не возникало конфликтов с испытуемыми?

– Нет, с чего ты взял? Во-первых, моя методика строится на добровольности. А во-вторых, тестируемый не способен отличить, где кончается игра и начинается опыт.

– Тогда почему за нами вот уже второй час неотступно следует подрастающее поколение?

– Мальчики сублимируются. Неужели ты, Динь, никогда не играл в шпионов или разведчиков?

– Только в шашки! – сказал я и добавил: – Стоклеточные!