Злыднев Мир. Дилогия

– Вот подобные слова и выдают твое достоинство, куда больше, чем дорогие одежды, достойнейший Аттий Бузма. Твой род всегда был одним из самых уважаемых, со времени появления Купеческих Гильдий. А Слово его представителей, всегда было весомым и значительным, на любом Совете Гильдии…. И познакомившись с тобой, я понял почему.

– Что ж, я благодарю тебя за добрые слова многопочтенный Дикст Эцций. Я не стану благодарить тебя за мое спасение…, словами. Но можешь не сомневаться, – Аттии знают что такое благодарность делами…. Прощай, да будет твой путь гладок, животные здоровы, а доходы обильными. Пусть Боги благоволят тебе во всех твоих начинаниях.

– И ты будь счастлив благороднейший Аттий Бузма.

На этом они и расстались Старший Караванщик Бикст Эцций, и юноша, на вид лет тринадцати, в скромной, но добротной одежде, с небольшой котомкой за плечами.

Караванщик со своим караваном двинулся дальше вдоль побережья, а юноша свернул на дорогу, ведущую к Городу. Идти ему туда было, не больше десяти дней, и дорога эта теперь не казалась ему длинной, или опасной. После всего того, что довелось испытать ему в Горах, эти десять дней перехода, по мирной и ровной Имперской дороге, были для него пустой забавой.

Он шел размеренной походкой бывалого путешественника. Шел по той же самой дороге, по которой месяца три назад отправлялся постигать науку Торговли, под руководством Виста Тадия. Иногда он замечал какие-то памятные ему места, и улыбался, вспоминая себя прежнего. Да за эти три месяца он постиг немало наук, и даже, как ни странно, – торговую.

После того как он, раненный, оборванный и голодный выполз на Большой Горский Тракт и был там подобран караваном Дикста Эцция, – он постарался приложить все усилия на то, чтобы в кратчайшие сроки завоевать любовь и расположение всех своих спутников, начиная от Старшего Караванщика, и заканчивая последним помощником погонщика. И сам поразился, насколько легко ему это удалось.

Для этого даже не пришлось придумывать невероятную историю, как он сделал это в караване Виста Тадия. Да он вообще практически не врал. Ну разве что утаил, пару-тройку деталей, касающихся дел Ловчей Службы. А так, он был честен почти во всем.

Да и зачем было врать? Ведь для того, что бы завоевать всеобщую любовь, совсем не обязательно что-то придумывать. Для этого достаточно, во-первых, – быть максимально вежливым и внимательным ко всем участникам каравана. Но держать себя при этом с достоинством, не допуская панибратства как со стороны низших, так и со стороны высших. Во-вторых, – поменьше говорить самому, побольше слушать, что говорят другие, и вовремя поддакивать. Но делать это так, чтобы твое «поддакивание», не выглядело именно «поддакиванием», а как бы отражало твое собственное мнение, по какому-то странному стечению обстоятельств, практически полностью совпадающее с мнением собеседника. Иногда можно было поспорить о каких-то мелочах, и выслушав доводы собеседника, с ним согласиться. После этого, о тебе начинали говорить как о человеке разумном, но принципиальном.

И наконец последнее, пожалуй самое важное правило, – надо почаще спрашивать советов, и просить о помощи. Но спрашивать совет, – желательно только у того, кто в состоянии, в настроении его дать. И давая его, – получить от этого удовольствие. А помощь надо просить ненавязчиво, и в делах мелких, чтобы тот, кто оказывает тебе эту услугу, чувствовал себя покровителем слабого, а не рабочей скотинкой хитрого.

Ну, были и еще кое-какие мелочи, в науке завоевание популярности, но были они не так важны, как первые три вышеизложенных принципа.

Аттий Бузма шел по дороге в Город, раздумывал об изменениях, которые произошли с ним, и улыбался. Улыбался беззаботной, хотя и немного грустной улыбкой. За последние три месяца, он научился ладить с другими людьми. Но вот научился ли он ладить с самим собой?

Около месяца назад, он может быть впервые в жизни, сделал то, чего страстно хотелось ему самому,, а не то, что приказали ему другие, или к чему вынуждали обстоятельства.– Он отомстил.

Когда он гнался за своим обидчиком, когда вынюхивал его следы между камнями, когда находил еще теплые угли его костра…, – он был самим собой. Впервые за многие годы его натура была цельной, а не разрывалась между желанием вписаться в окружение Шакалов, или стать лучшим, чтобы утереть нос своим Наставникам, и быть худшим…, с той же самой целью.

Но когда его стрела, поразила грудь его обидчика, – на смену этой цельности, опять пришли пустота и сомнения. Он опять начал сомневаться. – Чего он хочет от жизни? Правильно ли делает, что возвращается в Город, а следовательно к Ловцам? Особенно учитывая, что его названный дядюшка Аттий Бикм, подстроил ему такое количество неприятностей?

Но если не к НИМ, то куда?

Некуда.

И это «Некуда», угнетало его куда больше чем «предательство» дядюшки. Потому что «Некуда», это действительно «Некуда». Потому что возвращение в Ловчую Службу, было единственным разумным шагом. Потому что нигде, кроме Ловчей Службы, он безродный помоешник и бродяга, не сможет достигнуть ничего. То есть абсолютно НИЧЕГО.

Весь мир Империи, давно уже поделен на касты и гильдии. Даже должности дворников и золотарей переходят от отца к сыну. И даже Вором, Нищим или Убийцей, можно стать, лишь имея соответствующее происхождение.

Даже если он всю оставшуюся жизнь будет гонять караваны, – ничего выше должности погонщика ему не светит. Ну, может быть, к старости, он и выбьется в старшие погонщики, но это только при большой удаче.

Тот же Вист Тадий стал Старшим Караванщиком, только потому, что добровольно понизил свой статус наследника купца Второй Гильдии, до купца Третьей Гильдии, занимающегося самым низшим в купеческом понятии делом, – перевозкой грузов.

Конечно, – зарабатывал он сейчас куда больше, чем мог бы, если бы продолжил вести Торговое Дело, почти разорившее его отца. Но шансов у Его детей, подняться до Второй Гильдии, уже практически не было.

Но ему, Эю-помоешнику, без должного происхождения, не удалось даже стать Шакалом. И куда бы он не сунулся, – в подмастерья, в погонщики, в мусорщики или к рыбакам, – ничего, кроме пожизненной тяжелой и грязной работы ему не светит.

Конечно, – можно было бы пойти и в Армию, – благо, как он теперь узнал, туда берут всех Граждан Империи, не зависимо от происхождения, но и там он вряд ли поднимется выше десятника, и то после долгих-долгих лет службы…. Если конечно не попасть в Миротворцы, или Морские отряды, но попасть туда безродному….

Ведь даже отпрыски Древних родов, попадают туда отнюдь не все. А чтобы оборванец вроде него стал солдатом Имперской Элиты, – для этого надо быть таким же крутым бойцом, каким например был Торус. А стал он таким, только после десятка лет службы простым солдатом и совершив немало подвигов.

Конечно, и он сможет добиться этого…. А может просто попросить дядюшку Бикма…, и через месяц, он наверняка опять станет стажером на собственном довольствии.

Если дядюшка Бикм, сочтет это выгодным для себя и Ловчей Службы. Но какой смысл становиться кем-то, оставаясь при этом Ловцом? Не проше ли просто БЫТЬ Ловцом. Тем более, что это занятие, ему в общем-то нравиться?

Тут для Аттия Бузмы, в отличии от Эя– помоешника, или Бумбы-шакала, – открыта широкая и длинная дорога.

Но вот это отсутствие альтернативы, эта необходимость идти только по одному пути…, – она не могла не угнетать нашего героя.

Для него, выросшего вне кастового сознания, которым было пропитана Империя, была невыносима мысль, о предопределенности своего жизненного пути. Ему было непонятно, почему сын купца, обязан становиться купцом, сын вора – вором, а сын Мэра – Мэром.

Для большинства Граждан Империи, это было само собой разумеющимся. И хотя в возрасте Аттия Бузмы, многие тоже задумывались над теми же вопросами, это быстро проходило. Ибо общественное мнение, считало подобный ход вещей чем-то правильным и достойным. А в точном повторении жизненного пути своего отца, деда, прадеда, и прочих предков до времен Первого Мэра, – видело особую добродетель, и благоволение Богов.