Злыднев Мир.

– Это конечно нехорошо. – Он опять смутился. То ли его смущала моя репутация Защитника Человечества, (как мне хотелось бы думать). То ли он считал неуместным предлагать мне заморить голодом земли, которые раньше были чем-то вроде моей собственности.

Однако трусом Толстобрюх не был. Он спокойно посмотрел мне в глаза, и решительно сказал. – Но это надежней чем вести с Ярлом переговоры.

Некоторое время я раздумывал, или скорее делал вид что раздумываю….

… Хотя нет, – все таки раздумывал, понимая однако, что все равно соглашусь на предложение Толстобрюха. Но все же прикидывая, во что это может вылиться.

Молчун говорил что на землях Союза, меня еще частенько вспоминают добрым словом. То недолгое время пока я там заправлял, – было одно из самых мирных и сытых, из всех, что еще хранила память живших там людей.

Если станет известно, что я обрек их на голод, – меня там возненавидят. И если я когда-нибудь смогу вернуться туда, – то теперь только в качестве завоевателя, а не освободителя, как это грезилось в моих мечтах.

Но ладно бы только это. Завоевателей ненавидят, но им подчиняются почти точно так же, как и законным наследникам. Да и возродившиеся Гиблые Земли, давали мне такие шансы на построение личного королевства, которых в землях Союза у меня не было никогда.

Однако, когда-то я давал клятву защищать тех людей, которых сейчас готов был обречь на гибель.

Ладно, я могу придумать версию, что они сами не помогли мне когда я сидел в клетке Ярла, но зато приходили смотреть и издеваться надо мной. Что подобное предательство снимает все клятвы, и дает мне полное право поступать с ними так, как мне заблагорассудиться.

Однако самого себя не обманешь. Я прекрасно понимал, что предаю этих людей. И пусть даже о моем предательстве никто никогда не узнает. Я сам буду это знать, и вряд ли смогу после этого уважать себя.

Но с другой стороны. – Все что я смог сохранить, – Все это висит на волоске. Если опять победит Ярл, он подгребет под себя и Союз, и Красное Королевство, и Гиблые Земли. А если еще вспомнить, сколько у него есть собственной земли, – то можно смело ожидать что лет через двадцать, – он станет полным властелином мира.. А что это за мир такой будет, – если в нем правит Ярл?!?!! Так что выбирая из двух зол, поневоле приходится выбирать меньшее.

Успокоив подобным образом свою совесть, я поднял глаза на Толстобрюха, и ответил ему. – Хлеб и другие продукту мне нужны и самому. Я дам тебе денег, чтобы ты приобретал их для меня. Также я дам тебе денег на наем разбойников. И будь мы после этого, оба прокляты!

Собственно золото у меня было. И было его много. Когда люди Молчуна притащили мне Хомяка, того самого купчину, который нашел клад. – Он не стал корчить из себя героя. Быстро сообразив что лучше быть бедным чем живым, чем мертвым, и все равно бедным, и быстро признался, что нашел ту магическую штуку, о котором говорил Молчун.

Я нагло заявил, что раз золото находится на моей земле, то и принадлежит оно тоже мне. В ответ Хомяк сказал, что золото как раз находится на землях барона Рябого, одного из моих соседей, а значит принадлежит ему. Я предложил ему забыть о существовании барона Рябого, и подумать о том, что я готов проявить удивительную щедрость, оставить ему все что он успел у меня украсть. А заодно подсластил Хомяку горечь потери, обещанием сделать его своим доверенным лицом и главным поставщиком своей Армии.

Уж не знаю, поверил он мне или нет, но призрак спасения, все же лучше чем мучительная смерть под пытками, так что Хомяк не только рассказал, но и показал где находится этот самый клад.

Я собрал команду из десятка ветеранов, в чьей беззаветной преданности был уверен полностью, и навестил владения Рябого.

В берегу небольшой, ничем ни примечательной речушки, мирно текущей в отдалении от нахоженных путей, находился вход в пещеру. Как и все что делали маги, это было совершенно необычным местом. Ползком преодолев несколько саженей, мы вдруг очутились в большом зале, сплошь вымощенным камнем. Да не просто камнем, а зеленым мрамором, чьи месторождения, насколько я знал, находились в окрестностях Порта.

В тусклом, мерцающем свете, принесенных с собой факелов, пред нами предстала ОНА. Описать ее человеческими словами просто невозможно. Это было что-то запредельное. Вся из чистого золота, она раскинула около сотни причудливо изогнутых спиц, во все стороны света. В этих изгибах не было никакого смысла или порядка, но тем не менее все это смотрелось достаточно естественно и гармонично. А на каждой спице, было закреплено около сотни, тех самых необычной формы слитков, что я получил от Хомяка. Полторы спицы уже были очищены от слитков, и судя по следам, – Хомяк пытался отломать, или отпилить и саму спицу.

Но внимание на это я обратил уже в самом конце, когда мы уходили из пещеры. А тогда…, в первый момент…. К стыду своему, должен признаться, что на какое-то мгновение мой разум, и разум моих соратников помутился. Нас извиняет лишь то, что мы никогда раньше не видели столько золота… Я даже не видел столько железа, разом собранного в одном месте.

Вот уж никогда не подозревал в себе такого, но увидев золото, я затрясся, и пошел к нему, чуть ли не против собственной воли. Впрочем я был не одинок., – все мы тогда бросились к ближайшей спице и сбивая пальцы в кровь, безуспешно пытались выломать из нее, манящие своим блеском и видимой тяжестью, слитки золота.

И лишь потом, когда наши глаза немного привыкли к этому зрелищу, а боль в окровавленных пальцах, охладила наши мозги, – мы наконец прислушались к словам Хомяка, показавшего куда надо нажать, чтобы слиток сам вышел из креплений спицы.

– Я никогда не показывал это место никому из своих людей. – Уныло сказал мне Хомяк, когда спустя пару часов, набрав столько золота, сколько могли унести наши лошади, мы выбрались из пещеры. – Всегда оставлял их у дороги, и сутки добирался сюда один. Поэтому и успел забрать так мало….

Однажды меня попытались выследить, Я полдня плутал по лесу заметая следы, а потом вернулся, и попотчевал свою охрану отравленной кашей.

А потом мне пришлось копать яму для полтора десятка трупов……..

– Мои люди меня не предадут. – Высокомерно заявил я Хомяку. – Однако сильно призадумался. – Такая груда золота могла сбить с праведного пути даже стойкого фанатика. Потому с тех пор я старался не выпускать из своего поля зрения никого из этой десятки, и Молчуну приказал делать то же самое.

Четверо из них уже погибли в битве с войсками Клеста. Я этого не планировал. Честно.

…Да и невозможно было бы спланировать тот отчаянный прорыв конницы Клеста, которая ценой своей гибели, очистила ему дорогу к бегству.

…Я сам был на острие того прорыва, и сам бы мог пасть вместе с теми, кого после рейда за золотом, сделал своей личной охраной.

Но я этого хотел. Да признаюсь вам честно. Я мечтал, чтобы вся десятка, знающая такой опасный секрет полегла в ближайшей битве, – подарив мне спокойствие.