Злые игры

– Дмитрий Борисович, к вам Смолин. Пригласить его?

– Разумеется, – донесся до меня голос моего бывшего руководителя. – Давно ждем его!

– Вас ждут, – церемонно сообщила мне девушка и даже изобразила некий приглашающий жест. – Прошу вас.

– Спасибо, Аленушка! – сообщил я ей, проходя мимо. – Спасибо, милая!

– Сердечно благодарим за доброту и ласку, – поддержала меня Жанна, нимало не беспокоясь о том, что ее референт не слышит. – Наша ты красота!

Следом за этим я услышал удивленное аханье Алены и шелест бумаг. Оказывается, ни с того ни с сего изрядная стопка документов взяла да и свалилась со стола. Мало того, разлетелась по всей приемной.

Жанны работа, больше некому, точно она эти бумаги сковырнула. Как видно, задел ее не самый радушный прием, что мне Алена оказала. А может, ее пренебрежительное ко мне отношение тому виной. Жанна оставляет за собой право высказывать мне все, что ей взбредет в голову, но, как я заметил в последнее время, терпеть не может, когда кто-то другой себе позволяет подобное. Особенно если речь идет об особах женского пола.

И, признаться, меня это начинает немного беспокоить.

– Саша! – Волконский, ни капли не изменившийся, встал из-за стола и пошел ко мне навстречу с распростертыми объятиями. – Как же давно мы не виделись!

– Два с небольшим года или около того.

– А кажется, что лет десять. – Он приобнял меня, но в рамках правил, без всяких новомодных закидонов. – Слушай, ты совсем не изменился. Разве что в такой одежде я тебя ни разу не видел вроде.

– Это, Дмитрий Борисович, потому что ты с коллективом на выходных никогда на пьянки за город не ездил, даже когда в статусе зампреда пребывал, – пояснил я. – Держался ты от него в стороне, что кадрово верно, а по-людски неправильно. Ба, Ольга Михайловна! И вы тут? Позвольте ручку облобызать.

Ряжская, сидевшая за столом и попивавшая кофеек, одарила меня улыбкой и протянула руку.

– Что-то вы бледны нынче, – сочувственно произнес я. – Дела финансовые совсем замучили, да? Неправильно это. Надо себя беречь. Надо больше отдыхать!

– Да вот, выспаться сегодня толком не удалось, – печально поведала мне она. – Не поверишь, Саша, глаз не сомкнула.

– Что вы говорите! – Я отодвинул кресло от стола и уселся рядом с ней. – Ай-ай-ай! А что так? Бессонница? Хотя… Может, дело в метеозависимости? Погода вон меняется, холода на подходе.

– Да ладно, – вклинился в наш разговор Волконский. – Теплынь на улице.

– Поверь мне, Дмитрий Борисович, это ненадолго, – заверил его я.

– Да нет, Саша, не в погоде дело, – вернулась к теме разговора Ряжская. – Тут скорее причины надо искать в других областях. Метафизических, если угодно.

– Я начинаю себя уважать все больше и больше, – сообщила мне Жанна, устроившаяся прямо на краю стола и свесившая с него свои стройные ножки. – Я теперь нечто метафизическое. Круто. Только ты, Саш, потом объясни мне, что это такое, хорошо?

– Понимание причин всегда ведет к успешному разрешению проблемы, – уже без шутовства сообщил Ольге Михайловне я. – По крайней мере, на то время, пока не появятся новые причины.

– Искренне надеюсь на то, что они не появятся, – положила свою ладонь на мою Ряжская.

– Каждый человек сам кузнец своего счастья, – я глянул на Волконского. – Вон Дмитрий Борисович живой тому пример. Начал с низов, сейчас председатель правления. И все своим трудом, своим умом, терпением.

Между прочим, это чистая правда. Хотя я и тогда этот фанатизм его не понимал. Но тут ведь как? Люди делятся на две категории: одни работают, чтобы жить, другие живут, чтобы работать. Я из первых. Он – из вторых.

– Мы с супругом очень довольны тем, как себя показал за этим годы Дмитрий Борисович, – сообщила мне Ольга Михайловна. – Очень! Умный, деятельный и, что важно, крайне тактичный руководитель, всегда понимающий, что именно от него требуется в тот или иной момент.

– Хорошо, что напомнили. – Только что устроившийся в своем кресле Волконский снова поднялся на ноги. – Мне же в кредитный надо сходить кое-что проверить. Прошу прощения, но я вас оставлю ненадолго.

Положительно, некоторые вещи на самом деле не меняются. И некоторые люди тоже. Всем хорош Волконский, и человек хороший, но поперек желаний руководства он никогда не шел. Ни при каких условиях.

Хотя, может, так и надо поступать?

– Ничего-ничего, – успокоила его Ряжская. – Работа есть работа, мы все понимаем. Ничего страшного, как раз будет нам повод пообщаться. Нам с Сашей столько всего друг другу надо рассказать – получаса не хватит, наверное.

– Ясно, – кивнул Волконский. – Ну, тогда я пошел. Если нужно будет кофе или чая, скажите Алене.

Мне очень хотелось брякнуть что-то вроде «нам бы шампусика, ананасов и упаковку презервативов», но я удержался. Это уже откровенное шутовство, оно тут будет, очевидно, лишним.

Он вышел из кабинета, осторожно притворив дверь.

– А я тебе денежку на счет отправила, – задушевно сообщила мне Ряжская, подвинувшись ко мне поближе. – Аванс за помощь Бэлле.

– Не припоминаю, чтобы я его просил.

– Любая работа должна быть оплачена, – погрозила мне пальцем женщина. – Ну и потом, тебе же надо на что-то жить? Официально ты нигде не работаешь, больших сбережений, как мне кажется, у тебя нет, уж не обижайся за мою прямоту. Наконец, мы же не чужие друг другу люди.

– Так ведь и не родственники.

– Я сторонница той теории, что духовное родство всегда превалирует над кровным. – Ряжская закинула мне руку на шею. – Родственников не выбирают, они достаются нам в базовой комплектации при рождении. А свой круг мы формируем сами. Звучит это банально, может, даже как штамп, но ведь все так и есть на самом деле. И даже если иногда мы создаем друг другу проблемы вроде той, что случилась нынче ночью у меня дома, то это ничего не значит. Поругались, помирились, живем дальше. Верно же, Саша?

Глава пятая

– Ольга Михайловна, вся штука в том, что я не вхожу в ваш круг. Где вы, где я? Давайте будем реалистами.

– Все на этом свете относительно, мой хороший, – с ноткой назидательности в голосе произнесла Ряжская. – Каждый может добиться всего, было бы желание.

– Эти сказки хорошо рассказывать детям младшего и среднего школьного возраста, они доверчивы и морально невинны. Мне – не надо, я знаю, как устроен этот мир. Потому предлагаю лирическую часть беседы считать завершенной и перейти к делу. У меня не так много времени, как хотелось бы.