Злые умыслы

— Расанала сонная, — сказала она. — Хочет спать.

— Знаю, — Илейр ободряюще сжала руку Нилли. — Но времени мало. Ты позовешь Расаналу для меня? Прошу?

Девочка покачала головой, и Илейр гадала, потребуются ли строгие методы. Но потом Нилли опустила голову, рябь пробежала по ее душе в этер. Илейр смотрела теневым зрением, смертная душа девочки уступила духу тени в ней.

Девочка подняла голову, открыла глаза. Только из-под светлых ресниц смотрела не Нилли. Рот ребенка двигался, заговорил странный голос, в котором будто смешалось множество голосов. Голос тени.

— Моя Нилли боится, — сказала тень.

— Знаю, — ответила Илейр. — Она слишком юна для того, что я прошу от нее. Она не понимает, в какой она опасности. Но ты же понимаешь, Расанала?

Голова ребенка склонилась на бок. Она медленно кивнула.

— Понимаю. Моя Нилли нуждается в моей помощи. Охотники убьют ее, если найдут.

— Да. И нам нужно остановить охотников, пока они не поймали Нилли, — Илейр склонилась, сжала ладошки девочки длинными окровавленными пальцами. Она глядела в сияющие глаза, и тень смотрела из ребенка. — Мне нужна твоя помощь, Расанала. Попробуй еще. Поищи видение.

— Я попытаюсь, — тень замешкалась и добавила. — Но мне нужно то, что поможет. Мне нужен проводник.

Илейр кивнула. Она отпустила руки девочки, вытащила из тонкого платья черный сосуд. Она тряхнула им в свете луны, смотрела, как внутри плещется жидкость. Всего немного… и каждая капля стоила как королевство!

— Протяни руку, — сказала она.

Дитя послушалось. Илейр вытащила пробку, затаила дыхание, накренила флакон, капля замерла на краю. Она упала красной жемчужиной в центр ладошки, яркая на фоне бледной кожи.

Пальцы Нилли сжались. Она без слов закрыла глаза и опустила голову, прижав ладонь к груди. Мерцание нефритового сияния ее тени пульсировало от нее волнами, и это можно было увидеть только теневым зрением, но было так ярко, что Илейр прикрыла лицо рукой, вернула смертное зрение, чтобы не ослепнуть. Она ощущала силу тени, направленную через ту ценную каплю крови.

Маленькое тело могла переполнить магия в нем. Илейр сжимала сосуд, костяшки побелели, она пристально смотрела на ребенка. Может, она попросила слишком много. Силы Пророка были непредсказуемыми, редкими, и их почти не понимали. За последний месяц Илейр оттачивала способности Нилли, но та была маленькой, смертной.

Губы Илейр двигались, шепча, словно молитву:

— Королева. Королева. Ищи королеву…

Голова Нилли вдруг откинулась, ее глаза открылись. Они пылали нефритовым светом, радужку и зрачки скрыло сияние. Она открыла рот, свет полился из горла. Музыкальный голос Расаналы пропел:

— Я вижу ее! Вижу ее! Королеву! Королеву!

— Где? — Илейр не сдержалась, сжала Нилли за платье, чуть не стянув девочку с соломенного матраца на пол. — Где она? Говори!

Голова Нилли опустилась на грудь. Магия погасла, будто задули свечу. Девочка застонала и закрыла лицо руками.

— Расанала! — закричала Илейр. Она хотела трясти девочку в отчаянии. Ее ладони дрожали от желания, страха и надежды. — Расанала, ответь! Где королева? Где она?

Маленький рот двигался несколько раз, а потом голос тени смог прошептать:

— Я видела ее… на коленях у черного камня. Я видела мужчину, одетого в золото. Он поднял меч, и он… он…

Илейр не могла дышать.

— Что ты видела? — взмолилась она. — Скажи.

— Он отрубил ей голову.

Илейр отпустила ребенка, девочка отлетела на матрац. Илейр отвернулась и прошла по комнате. Ее ладони рвали волосы, и кровь потекла по лицу и шее. Это была правда! Другие говорили о произошедшем, но она не верила.

Одиль. Ее королева, ее богиня. Одиль была мертва.

Обезглавлена.

Но это не мог быть конец. Нет. Не для Одиль. Она была осторожна. Оставила защиту… Илейр сжала сосуд крови у груди. Ее сердце колотилось так сильно, что она отчасти боялась, что это разобьет флакон. Она медленно дышала, успокаиваясь. История Одиль не кончилась. Еще нет.

Она оглянулась на девочку, сжавшуюся на матраце. Свет тени еще сиял в ней.

— Расанала, — Илейр повернулась к ребенку, ее голос был грубым и хриплым, — ты видела, куда они забрали ее тело?

Глаза, полные магии, посмотрели на нее.

— Нет. Но… я попробую выяснить.

Улыбка мелькнула на лице Илейр. Она подхватила девочку и усадила себе на колени. Нилли пискнула и попыталась вырваться, но Илейр крепко ее сжала.

— Тише, тише! — ворковала она. — Мы не можем тут оставаться, милая девочка. Венатрикс подобралась слишком близко. Нужно найти безопасное укрытие. Но потом… мое маленькое чудо, потом мы выясним, где спит моя королева.

ГЛАВА 4

Айлет не любила ночь после охоты. Всегда было сложно вернуть дух с волнительных высот преследования и сражения к земным делам. Подготовить и осмотреть труп захваченного тенью, описать необходимые детали в дневнике.

И подавить тень.

«Нет, госпожа. Нет», — жалобно скулила Ларанта, ощутив первые ноты чаропесни рядом с собой.

Айлет не отвлекалась, играла, пальцы умело бегали по двойной головке вокоса, извлекая гул и мелодию. Требовались все силы воли, чтобы не извиниться, не смягчить чары вокруг тени. Но она не осмелилась, Террин следил за ней холодным взглядом. Все нужно было сделать согласно закону.

Когда песнь была завершена, и вокос вернулся в чехол, она ощущала себя странно пустой. Странно одинокой.

Террин сидел в паре ярдов от нее, подбрасывал ветки в костер, чтобы согреть их в ночи. Амбар с обвалившейся стеной служил укрытием для их лошадей, радостно поедающих овес из мешков. Труп козла забрали с улицы, и он был замотан в холщовую ткань, лежал справа от Айлет, довершая почти идеальную сцену.

Айлет поежилась. Боль, которую она игнорировала, пока Ларанта была активна в ней, теперь выступила на первый план. Особенно жжение от шеи до плеча и на правой руке. Не плохой ожог, она могла жить с этим. Через пару дней заживет, но… она скривилась, глядя на опаленный рукав формы. Части сгорели полностью, открыв покрасневшую кожу. Цена за ошибку с Элементалем.

— Выглядит неприятно.

Голос Террина, нарушившего молчание, заставил ее вздрогнуть. Айлет посмотрела через костер, он пристально смотрел на нее. Он сидел, скрестив ноги, правый локоть упирался в колено. Его левая рука в бинтах была прижата к животу, все еще болела от раны, которую он себе нанес, несмотря на мазь.

Он кивнул на ее плечо.

— Ты поджарилась в бою.

— Возможно, — процедила она и села напротив него. — Все не так и плохо. Я нанесу алойон, когда вернусь на заставу.