Змееносец. Истинная кровь
Шрифт:
— Мари! Вот он! Санграль!
Королева стояла рядом и недоуменно взирала на фигуру из серого камня, отдаленно напоминавшую лампу. С одной стороны она покрыта была высеченными в камне знаками, похожими то ли на германские руны, то ли черт его знает на что. С другой стороны она была просто щербата. Просто кусок древнего… мусора.
— Ты уверен? Что-то он не выглядит, как… Грааль.
— Ты не видишь? — король улыбнулся, протягивая ей разгорающийся все сильнее Санграль. — Он светится.
— Его сияние вскружило вам голову, Мишель? — донесся до них голос Петрунеля. Тот стоял теперь
XXXVII
24 декабря 1186 года, королевство Трезмон, «Ржавая подкова»
Кухня была наполнена разными звуками, которые издавали кухарки, посуда, печь и животные, запертые в крохотном загоне в одном из кухонных углов. Они раздражали Катрин. Еще больше ее раздражали не самые приятные запахи, которые исходили из котлов и особенно из угла с животными.
Маркиза сидела на лавке, не отрываясь глядя на свои ноги в миске с горячей водой. Она попросту боялась поднять глаза. Потому что и справа, и слева, и даже прямо перед собой она постоянно видела пухлое лицо девицы, которую ночью приводил к себе Серж. Тепла она не чувствовала, ей было по-прежнему холодно. И ей уже никогда не согреться. Сквозь этот вечный холод сознание ее изводил неприятный, дребезжащий голос девчонки, не замолкающей ни на минуту.
Девица, меж тем, грела над печью полотенца, в которые было велено увернуть ноги Катрин, и одновременно готовила какой-то напиток из настойки шалфея и вина, который хозяин постоялого двора считал чудодейственным и приказал давать его юному дю Вирилю каждый час. Чаще, чем Игнису.
— На пустой-то желудок быстро опьянеете, — проговорила девица. — Давайте я вам сыра козьего отрежу. Он у нас чудесный. Из Жуайеза. Хозяин только оттуда его и привозит.
— Не опьянею, потому что не стану это пить, — твердо сказала маркиза, не обращая к ней лица. — И козий сыр я не ем!
— Э нет, мессир, выпить придется, — усмехнулась служанка. — Иначе и мне, и вам несдобровать. Меня, уж верно, после вчерашнего-то накажет хозяин. А вас — Его Светлость.
Катрин подняла на нее глаза и, надменно растягивая слова, спросила:
— И как ты заставишь меня это выпить?
Девица лишь пожала плечами и тряхнула рыжеватыми кудряшками.
— Если сами, мессир, пить не будете, Его Светлость позову. Он вам в глотку и вольет. Он такой.
— Какой?
Служанка мечтательно закатила глаза и вздохнула полной грудью.
— Такой, что если что сказал — сделает.
Маркиза снова опустила голову не в силах смотреть на девчонку. Не все ли ей теперь равно, какой он? О чем он говорит, и что он делает?
— Принеси мои башмаки, — глухо приказала она служанке.
Вместо того, чтобы сделать приказанное, девчонка сняла полотенца, подвешенные на крюк над печью, и подошла к ней, расправив их и явно намереваясь вытереть маркизе ноги.
— Ой, а ступни-то у вас, мессир, какие крохотные, — восхитилась служанка, — любая королева позавидует!
Катрин выхватила у нее полотенца и повторила:
— Принеси мне мои башмаки!
И тут случилось необъяснимое. Девица икнула, подпрыгнула на месте и внимательно вгляделась
в лицо маркизы. Ротик ее очаровательно приоткрылся буквой О. А потом она улыбнулась и тихо сказала:— А потом она остригла волосы, вырядилась юношей и примчалась сюда за мной…
— Если ты сейчас же не принесешь мне мои башмаки, тебя накажет не только хозяин. Тебя поколочу я! — зло сказала Катрин и замахнулась на девицу полотенцами.
— Так вы маркиза де Конфьян! — воскликнула служанка, ничуть не испугавшись. — А я — Аделина!
Катрин вскочила и мокрыми ногами пошлепала к выходу из кухни. Однако не успела сделать и нескольких шагов, как проход ей загородила долговязая фигура ее мужа. Осмотрев ее хмурым взглядом от кончиков пальцев на ногах до головы, он еще сильнее нахмурился и сказал:
— Когда же вы, наконец, станете хоть немного благоразумней?
— Она умнейшая женщина в королевстве. И уж поверь, гораздо умнее меня, — пискнула из угла Аделина, за что была награждена самым красноречивым взглядом маркиза.
Катрин заметила взгляд, который муж бросил на нее. Катрин заметила взгляд, который он же бросил на девчонку. И криво усмехнулась:
— Зачем вам-то мое благоразумие?
— Если бы вы были хоть немного благоразумны, я бы не вытаскивал вас сейчас из ямы. Но, по всей видимости, вы сами решили себя доконать. То, чего не сделала вьюга, сделают ваши мокрые босые ноги на каменном полу.
— Я не подала ей башмаков, — снова пискнула Аделина.
— Молчать! — рявкнул в ответ Серж и вернулся к рассматриванию гневных зеленых глаз своей маркизы.
— Я не просила вас вытаскивать меня. И если бы вы были благоразумны, то не стали бы этого делать. Все было бы решено, и вам не пришлось бы озадачиваться разводом, — зло сказала Катрин.
Серж устало прикрыл глаза, чтобы не сорваться на крик.
— Я никогда не разведусь с вами, — коротко сказал он. — А теперь ступайте сушить ноги.
Она подошла к нему вплотную, привстала на цыпочки и, прижав губы к самому его уху, прошептала:
— Не разведетесь со мной, даже зная, что я любовница короля?
Он стиснул зубы так, что на щеках заходили желваки. И одной рукой обхватил ее талию, прижав к себе. И так же на ухо прошептал:
— Даже так. Но я заставлю вас очень сильно пожалеть об этом.
Маркиз де Конфьян подхватил на руки коротко остриженную жену и направился в свою комнату. Она же не склонна была устраивать скандал в коридоре. Но как только они оказались наедине, попыталась вырваться.
— Что ж, тогда мне самой придется попросить короля, — заявила она. — Уверена, он поможет. Я не желаю быть женой человека, который имеет детей на стороне и в первой же попавшейся гостинице приводит к себе первую же попавшуюся девку!
— Замолчите сейчас же! — выдохнул Серж, сжимая ее еще крепче и будто надеясь, что этим причинит ей боль. Такую, какую она ему причинила в то проклятое утро, когда вся их жизнь разрушилась. Но ведь она любила его! Его, а не короля! Не мог он ошибиться! Не ошибаются так жестоко! Нет, он не знал, что там было между нею и де Наве. Пусть даже что-то и было. Но ведь она принадлежала ему — она всегда принадлежала ему, кто бы ни коснулся этих губ и этого тела.