Змеиное гнездо

Нильсон вдруг вспомнил, что накануне он объяснил свой уход плохим самочувствием. А сегодня он придумал для Морин Макдоналд новую историю про австралийского тайпана. Нильсону стало совестно. Кристина всегда была преданной и весьма умелой ассистенткой. Нильсон решил, что она заслуживает того, чтобы узнать правду.

— Кристина, то, что я вам скажу, должно остаться в строжайшей тайне. На самом деле вчера я ездил на встречу. В Ливерпуль, в фирму «Ландсберг Кемиклс». Они хотят, чтобы я возглавил новый научный проект.

Лицо Кристины омрачилось разочарованием, но она постаралась не показывать вида.

— И вы согласились?

— Я обещал дать ответ завтра, — сказал Нильсон. — Сначала мне надо поговорить с Дереком Эмлотом. Этого требует хороший тон.

— Он не слишком-то обрадуется, — заметила Кристина, очень хорошо представляя себе возможную стоимость проекта, над которым Нильсон работал в настоящее время. — Как вы думаете, что он решит?

— О! Первым делом он предложит мне больше, чем в «Ландсберге», это уж точно, — доверительно сказал Нильсон.

— И тогда вы останетесь?

Нильсон медленно покачал головой.

— Дело не только в деньгах, Кристина. Дело во всей атмосфере нашей компании. Нет, боюсь, что Дерека Эмлота ждет неприятный сюрприз.

— А ваша жена? Как она отнесется к этому? — спросила Кристина.

Нильсон вдруг стал менее доверительным.

— Она будет вынуждена смириться, — ответил он, и лицо у него потемнело при мысли о неизбежной размолвке.

На самом же деле вышла не размолвка, а, скорее, мимолетная стычка. Мораг Нильсон, по всему видно, собиралась уходить, когда муж вошел в дом.

Нильсон с тревогой наблюдал за тем, как она, стоя перед зеркалом, поправляла напоследок прическу и грим. В свои тридцать пять, то есть будучи на десять лет моложе мужа, Мораг оставалась невероятно привлекательной женщиной. И хотя они продолжали делить одну кровать и изредка даже занимались любовью, Нильсон не сомневался, что она встречается с другими мужчинами, и эта мысль сводила его с ума. Он никогда не питал иллюзий насчет их брака. Некогда его привлекла в Мораг ее внешность, а она увидела в молодом ученом с хорошей головой и еще лучшими перспективами скорое решение всех материальных проблем. Их брак, наверно, был заключен не на небесах, зато определенно в лучшей части города. Их фешенебельный дом в престижном районе был предметом зависти друзей. За последние три года стиль их жизни приобрел еще больший шик благодаря подработке Мораг в качестве внештатного бизнес-консультанта разных фирм. Ее личный доход теперь быстро приближался к доходам мужа.

— Куда ты идешь? — поинтересовался Нильсон.

Мораг слегка нахмурилась, словно ей не понравилась сама постановка вопроса.

— Встретиться с новым клиентом. У него свое ресторанное дело, но уже три года как почти не ведутся учетные книги. Это, должно быть, забавно.

— Полагаю, ты будешь с ним ужинать?

Мораг направила на мужа жалостливый взгляд.

— Конечно, не собираемся же мы сидеть на скамейке в парке? А какое это имеет значение?

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал Нильсон.

Мораг сделала гримасу.

— Господи, звучит довольно зловеще.

— Дело в том, что вчера я ездил в Ливерпуль. У меня была встреча в фирме «Ландсберг Кемиклс», главном конкуренте «Каско». Они дают мне работу. Предлагают на десять тысяч больше, чем я получаю здесь, и самое лучшее оборудование.

— Всего на десять тысяч? Я думала, что ты стоишь гораздо дороже, — равнодушно проговорила Мораг.

— Мне нужно обсудить с тобой это, — продолжал Нильсон, пропустив мимо ушей колкость. — Это очень важно.

— Для меня нет, — парировала Мораг.

— Это значит — придется все продать и переехать в Ливерпуль на постоянное место жительства. Это означает крупную перемену в жизни, — объяснял Нильсон.

Мораг оторвалась от любования собою в зеркале, чтобы впервые посмотреть мужу прямо в глаза. Ее лицо было решительным и бесстрастным.

— Что до меня, то я и не думаю переезжать в Ливерпуль, — равнодушно промолвила она. — У меня клиенты здесь, в Глазго. Я не могу их оставить.

— У тебя могли бы появиться новые клиенты в Ливерпуле.

Мораг перешла на покровительственный тон, словно разговаривая с маленьким ребенком:

— Я не хочу никаких новых клиентов. Я не хочу переезжать в Ливерпуль. Я не хочу комкать свою жизнь. Мне нравится здесь. Почему я должна бросать то, что имею, только ради того, чтобы ты мог зарабатывать в год лишние десять тысяч, в которых мы совершенно не нуждаемся?

— Дело не только в деньгах, — сказал Нильсон во второй раз за этот день.

— А в чем тогда? — спросила Мораг. — Раньше ты никогда не жаловался на оборудование. — Она подозрительно прищурила глаза. — Откуда это внезапное желание во что бы то ни стало уехать из Глазго?

Нильсон пожал плечами, чувствуя, что терпит поражение.

— Ты все равно не поймешь.

Морис опять переключила внимание на свое отражение в зеркале, последний раз поправляя прическу.

— Так или иначе, у меня сейчас нет времени разговаривать с тобой. И так опаздываю, а тут ты выкладываешь мне свои новости. Ладно уж, если это так для тебя важно, ты мог бы снимать там квартиру и приезжать домой в свободное время.

Нильсона это, казалось, очень удивило.

— Уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя здесь одну?

— Нет, конечно же нет, — сказала Мораг с досадой. Она выглядела разочарованной. На какое-то мгновение она решила, что одним разом найдено решение нескольких ее личных проблем. — Ладно, мне надо идти.

И Мораг пошла к дверям.

— Мораг… Я не могу принимать решение единолично, — увязался за ней Нильсон.

Она обернулась и смерила его теперь уже привычным взглядом, полным жалости и снисхождения.

— Дуглас, раньше тебе удавалось принимать решения, не советуясь со мной. Мне кажется, на сей раз все очевидно.

После этого двусмысленного замечания она удалилась, прикрыв за собой дверь.

Нильсон несколько секунд тупо глядел на дверь, и лицо его слабо подергивалось от противоречивых чувств. Он ненавидит эту женщину, он это понимал — но будь он проклят, если так легко позволит ей от него избавиться. Кроме своей работы, у Нильсона не было почти ничего, о чем он мог бы похвастаться: «Это мое».