Знахарь-2 или профессор Вильчур

— Спасибо, — сказал Кольский, усаживаясь на табурете.

— И доходы ваши тоже растут?

— Я не жалуюсь.

— Я только одного не понимаю, — задумчиво продолжал Вильчур, — почему вы в холостяках ходите? Вам нужно жениться. Это нельзя откладывать. Я по собственному опыту знаю.

Кольский покраснел.

— К сожалению, это невозможно.

Вильчур поднял брови.

— Так уж и невозможно?.. Извините меня, коллега, что вмешиваюсь в ваши личные дела, но я думаю, что мне позволяет это наше давнее знакомство и мой возраст. Не можете ли вы мне сказать, на чем основаны ваши выводы?

Кольский ответил не сразу:

— Я люблю кого-то…

— Ну, это, пожалуй, самое незначительное препятствие, — улыбнулся Вильчур.

— Женщина, которую я люблю, несвободна, — объяснил Кольский.

— Ах, так?.. Замужем?

— Нет, но обручена с другим.

— Это действительно грустно. И она любит того другого?

— По крайней мере, так говорит.

— Но к вам, коллега, не испытывает чувства неприязни?

— О нет, — поспешно возразил Кольский.

Вильчур присматривался к нему с улыбкой.

— Странная вещь, коллега. На мой взгляд, вы не выглядите недотепой, а ведете себя как робкая барышня. С женщинами надо круто, коллега, решительно, по-мужски. Если вы нравитесь ей, то смело вперед. Помните, не стоит пугаться каких-то препятствий, порою они кажутся слишком угрожающими. Бывает, перед нами воздвигнута скала и кажется, что нам ее не преодолеть, но достаточно лишь немного предприимчивости и усилия, чтобы покорить ее вершину.

Кольский нервно перебирал пальцы. Вначале ему казалось, что профессор смеется над ним. Потом ему пришла в голову мысль, что он хочет что-то выпытать у него. А теперь уж и сам не знал, что ему думать.

— Да-да, — говорил Вильчур. — О женитьбе, коллега, надо думать вовремя и ковать железо, пока горячо. Человек не успеет оглянуться, как состарится. Сколько вам лет?

— Тридцать, пан профессор.

— Ну вот, видите, самое время. Когда я: женился, мне уже было слишком много. У нас с женой была слишком большая разница в возрасте. И, разумеется, такой брак не мог быть счастливым.

Кольский снова покраснел и широко раскрыл глаза. Неужели профессор хотел дать понять ему, что не думает о браке с Люцией?

Вильчур продолжал:

— Конечно, сам по себе возраст не столь важен и не о сексуальных проблемах идет речь. Вы же хорошо знаете, что здесь не все зависит от возраста, здесь другое. Прежде всего любовь. Но необходима и общность интересов, привязанностей. Они должны быть в той или иной степени похожими, чтобы быть с женщиной счастливым и чтобы дать ей счастье. Самая большая ошибка — жениться на девушке моложе себя более чем на десять лет.

Кольский перевел дыхание и спросил:

— Пан профессор, вы это серьезно?

— Более чем серьезно, коллега. И не медлите, потому что кто-нибудь вас обойдет. И не бойтесь соперника, за женщину нужно бороться.

Это не запеченный голубь, который сам упадет вам в рот. А когда вы добьетесь ее, постарайтесь уделять ей времени больше, чем своей работе. Это очень важно. В этом я тоже убедился на собственном горьком опыте. Когда-нибудь, если вы захотите навестить меня здесь, я расскажу вам эту историю, потому что не сомневаюсь, что летом вы заглянете сюда хотя бы на несколько дней.

— С большим удовольствием, пан профессор, — поклонился смущенный Кольский.

В комнату вошла Люция. Она уже сняла халат. На ней было темное шерстяное платье, а в руках она держала какое-то рукоделие.

— Хо-хо, панна Люция, — обратился к ней Вильчур. — В воздухе запахло каким-то праздником. Держу пари, что изготавливается новое платье.

— Откуда вы знаете? — удивилась Люция.

— Ясновидение! — подняв палец вверх, таинственно ответил Вильчур. — Разве напрасно считают меня сельчане волшебником? Ясновидение!

Он насупил брови и прищурил глаза.

— Сейчас, сейчас… Уже вижу… Танцующие пары… Оркестр… Вот хозяйка дома… А вот и ее муж… О Боже! Это доктор Павлицкий!

Люция и Кольский обменялись удивленными взглядами. Наконец Люция воскликнула со смехом:

— Ну, конечно! Профессор, должно быть, встретил в Радолишках Павлицкого и узнал от него о приглашении на бал.

Вильчур настойчиво замахал руками.

— Не прерывайте, у меня видение: во-первых, это не Радолишки. Вижу, вижу… Это имение… Бал в деревне… Вот какие-то тосты… Да, поднимают тост за здоровье хозяйки… Ее именины… Я вижу вас… А рядом доктора Кольского… Вы как бы в прозрачном облаке… Да… Это тюль… Голубой тюль… И все платье голубое…

— Нет, это действительно невероятно! Откуда вам известно, что платье в самом деле будет голубым? Не из этого же пояса, который я делаю, ведь он же черный. Профессор, не интригуйте уж нас дольше!

Вильчур строго посмотрел на нее.

— Я вижу, что вы осмеливаетесь не верить в мои врожденные способности.

— Осмеливаюсь, — кивнула головой Люция.

— Ах, так, тогда я больше не буду вам предсказывать.

— Подскажите только еще нам, не видите ли вы на этом балу известного хирурга, профессора Рафала Вильчура?

Вильчур энергично запротестовал движением головы.

— Решительно не вижу. Его пышные формы предстают пред моими очами, удобно распростертыми вот на этой кровати и погруженными в крепкий сон.

— В таком случае мы тоже не поедем, — рассудила Люция.

— Даже не думайте! Если вы не поедете, я буду считать это личным оскорблением. Я убедился, что своим возвращением перечеркнул ваши приятные планы. Кто знает, не сбегу ли я поэтому обратно в Вильно?

После кратких пререканий Люция согласилась отправиться на бал к Павлицким. В сущности, ей этого очень хотелось. Она энала, что встретит там Юрковского, а именно перед ним хотелось показаться в обществе Кольского, чтобы доказать ему, что у нее есть и молодые и красивые поклонники. И если она выбрала Вильчура, то, очевидно, потому, что профессора она ценит значительно выше самых красивых и самых молодых.

И хотя вопрос был решен, в момент отъезда Люция почувствовала угрызение совести и чуть было не отказалась от бала. Не поступила так, возможно, лишь потому, что профессор, казалось, не переживал оттого, что предстоящий вечер ему придется провести в одиночестве. (Емел отправился в корчму и не обещал вернуться быстро.) Наоборот, казалось, что он даже доволен тем, что у него будет время для себя. Весело шутя, он проводил их до брички.

Однако из одиночества ничего не вышло. Сразу же после отъезда Люции и Кольского пришел Прокоп. Как обычно, молча поздоровался и вошел за Вильчуром. Когда они уже сели в его комнате, Прокоп спросил: