Знахарь. Шаг в бурю

— Простите, а вы кто? — спросила китаянка, смотря на них.

— Ты жена Вениамина?

— Вениамин, да, это дом Стариновых, но я плохо понимаю по-русски. Ева!

— Кто там? — выйдя из-за спины китаянки, девушка посмотрела на женщин и сделала шаг назад, — вы?..

— Ева… — тихо проговорила женщина, — мы можем поговорить?

На следующий день собрался совет во дворце Варна, я скользил взглядом по первым лицам государства, прикидывая варианты хода обсуждения. Все присутствующие бросали на меня внимательные взгляды, но пока дальше приветствий дело не сдвинулись. Наконец, вошёл Борис III, сразу же севший за стол, со словами:

— Оставим приветствия, перейдём сразу к главной теме собрания. Нам угрожает война. Война масштабная и разрушительная. Вениамин Старинов вчера поделился с нами информацией, и сейчас мы располагаем данными о минимум трёхстах мастерах и восьми профи со стороны Германии и двухсот пятидесяти мастерах и семи профи со стороны Испании. Сейчас эти силы объединились во Франции, но мы знаем, куда они двинутся дальше. Первый удар встретит Чехословакия, но они не справятся, а дальше только наши территории.

— Ну и что может предложить Вениамин Старинов?

— Выразить поддержку: вы тут держитесь, не сдавайтесь и обязательно победите!

— Вениамин Борисович, сейчас не время для шуток, — одёрнул меня первый советник Иван Николаев.

— Нет, сейчас как раз самое время именно для шуток, — облокотившись на стол, я сложил руки в замок перед собой. — Его величество забыло упомянуть о том, что я вчера предлагал.

— Мы до этого ещё не дошли по ходу обсуждения, тем не менее, подобные меры я считаю излишними.

— Вы отказываетесь от помощи в безвыходной ситуации, — сухо ответил королю. — Однако мне известны сложности, с которыми придётся столкнуться, поэтому оставляю решение за вами. Вы король, и только вам принимать решение.

— Что за игру вы ведёте, Вениамин Борисович?

— Простую игру, я только хочу, чтобы моя семья выжила в приближающейся войне. А сейчас прошу меня простить, мне нужно отлучится. — Поднялся из-за стола и, пройдя по коридору, вышел во внутренний двор дворца, где закурил и достал телефон.

Странное молчание сегодня весь день… Какая-то страшная тишина, причём не только в только в стране, но и в моей семье. Не нравится мне всё это. Ладно… Разберусь.

— Какая приятная встреча, господин Старинов, — прошептали мне на ухо приятным голосом с хриплыми нотками и обняли из-за спины. — Похоже, вы пытаетесь совладать с моим старшим братом, но, боюсь, у вас ничего не выйдет.

— Леди Лильяна, перестаньте, — отрезвляюще сухо ответил я девушке двадцати трёх лет.

Девушка, одетая в строгий костюм, выйдя у меня из спины, довольно улыбнулась и расправила свои длинные распущенные ярко-алые волосы. Единственное, что было несколько откровенным, это открытая демонстрация декольте…

— Чего вы боитесь, Вениамин?

— Сейчас — вас, всегда испытывал опаску к красивым девушкам.

— И это говорит человек, у которого восемь жён.

— Вы довольно информированы, только не понятно, зачем вам это.

— Не волнуйтесь так, как мужчина вы всегда будете интересны женщинам, а с возрастом это только станет заметнее. Сейчас же я хочу предложить вам одну идею, что позволит вам влиять на ситуацию.

— Если это затрагивает постель — отказываюсь сразу.

— Вениамин, вы излишне закостенели в некоторых вопросах. Одна маленькая услуга в обмен на другую…

— Искусственное оплодотворение с ранговыми не работает. А Стариновы не торгуют своими детьми.

— Вениамин, вы слишком…

— Да, я знаю. А сейчас прошу меня простить, мне нужно возвращаться.

— Да, конечно, — поджала губы девушка.

Чувствуя, как она, провожая, упирается кинжальным взглядом в спину, я только нервно дёрнул губой.

Ничего справлюсь… Пусть это и будет сложнее.

Интерлюдия. Москва. Родовой дом семьи Ивановых

1 октября 2002 года

Глубокой ночью, сидя в своём кабинете, Данил Фёдорович Иванов изучал поступающую информацию со стороны разведки, пробегая быстрым взглядом усталых серых глаз по тексту. Услышав тихий приглушённый вскрик, он остановился и отложил бумагу, после чего тяжело вздохнул и, считая секунды вместе с часами, просто ждал…

Наконец, дверь за его спиной открылась, и вошёл Кирилл, оттирая запачканный кровью рукав. Не вставая, Данил Иванов лишь сжал руки в кулаки и тихо проговорил:

— Даже мать не пожалел, Кирилл, о каком же родстве ты говорил ранее?

— Она слишком безвольна, ты сделал ей такой. Она позволила выгнать свою дочь, как и ты…

— Значит так, — грузно поднялся Иванов со своего кресла, — теперь ты решил взять власть в свои руки. А сможешь ли ты её удержать?

— Не беспокойся, у меня есть верные союзники…

— Да, я знаю, что вы задумали, до последнего не верил, что ты стоишь за всем этим, как раньше стоял мой брат. Какая же ты двуличная сука, сын.

— Таким ты меня вырастил отец, — ответил ему Кирилл Иванов, а в следующий момент в кабинет вошли ещё пятеро мастеров, лица которых были скрыты под масками.

— Хороший герой, ты один и ещё эти пятеро…

В ответ один из мастеров метнул в него грозовой разряд, что ударил о защиту универсала и просто погас. В ответ Данил ударил комплексной техникой, заполнив свой кабинет огнём и молнией, после чего последовал мощный взрыв, а старик выскочил во двор поместья под усилением и помчался к выходу с территории поместья.

Придя в себя через несколько секунд, Кирилл помотал головой и посмотрел на останки троих мастеров, вставших на пути техники, и лишь поморщился. Двое оставшихся в живых мастеров с болезненными стонами уже были на ногах…

— Помогите зачистить поместье, а со стариком разберёмся позже… Он не будет долго прятаться и вскоре вернётся. Обеспечим ему достойную встречу.

Глава 10. Возвращение

Переговоры проходили не самым гладким образом: люди спорили до хрипоты, но не могли прийти к соглашению по вопросу о помощи Болгарии в предстоящей войне. Ничего не говоря, я просто наблюдал за ходом обсуждения, подмечая детали обсуждения, так продолжалось до самого перерыва.

— Вы не стали вступать в спор, Вениамин Борисович.

— Если бы только спор был достоин сказанных слов, Иван Васильевич, — ответил ему, устроившись за столиком, отметив краем глаза Габриэллу, обсуждающую что-то с Лильяной. — Страны, не способные говорить языком дипломатии, начинают говорить на языке войны.

— Вы разумны для своего возраста.

— А разве разум — привилегия седых голов?

— Тушэ, Вениамин, вы слишком резки, — улыбнулся советник с колкой улыбкой. — У вас есть стиль — этого не отнять, при этом вы верны своему слову, что редкость в наше время.