Знахарь

– А ты?

– А я не сохла.

– И почему, если не секрет?

– А зачем мне бледное экранное подобие, когда в наличии есть несравненный оригинал? Настоящий рыцарь без страха и упрёка в сияющих доспехах, спаситель невинных дев из рук разбойников. Егор Летов и господин Бельский сразу пошли лесом и полем. Скажи, куда этому рафинированному экранному сопляку соревноваться с настоящим мачо? И это я ещё про твои ордена и обожаемую саперную лопатку не знала. Ты просто не представляешь, как я Вику на твои фотки окучивала, войсковые операции фронтового масштаба отдыхают, нервно покуривая в сторонке.

– Перун Молниерукий, меня заманили в сладкие сети! – Владимир прижал Настю к себе.

– И ни капельки об этом не жалею. Знай, милый мой, твоя супруга махровая собственница. Ты – мой! Заруби себе это на носу!

А с отцом Владимир всё-таки сцепился. На лечение брата он потратил два дня, хотя справиться за один часовой сеанс не составляло труда. Несмотря на взаимную нелюбовь с мачехой и желание оправить дорогих родственничков восвояси как можно быстрее, пришлось поддерживать образ с тщательно наработанным реноме, тем более сарафанное радио успело разнести новости по округе и у доходного дома начали собираться первые больные, большинство из которых Огнёв разворачивал обратно, отговариваясь неготовностью центра и отсутствием площадей в снимаемой квартире. Хорошей защитой на пару дней стали мачеха с братом, которыми Владимир прикрывался без зазрения совести. На утро второго дня улетела в Москву Настя, а вечером отец принёс плату и кипу документов на подпись в кожаной папке. Пригласив личного юриста с немецкой фамилией, Огнёв уселся в компании с Виктором за знакомство с бумагами, за которые биологический родитель отвалил просто-таки неприличную сумму, от чего едва сдерживал злость и раздражение, сидя в кресле у журнального столика.

Просмотрев документы, Виктор забраковал пару из них, остальные, не найдя в них ничего криминального, отдал Владимиру на подпись.

– Я ещё нужен? – спросил Виктор, убирая часть подписанных экземпляров в портфель. – Извини, но у меня свидание. Так совпало.

– Пожалуй, нет, - ответил Владимир, пожимая протянутую руку. – Успехов на личном фронте!

– Звони если что, я на связи, - кивнул Виктор, закрывая за собой дверь.

– А ты, значит, нашёл богатую сучку и теперь знаться не хочешь? – прорвало, наконец, папашу.
– В СИБ подвязочки заимел. Наверное, фараонам дятлом стучишь. Подъезжал тут ко мне вчера один мусор упакованный, корочкой светил…

– Пасть завали, - тихо, выморожено обронил Владимир. – Мусор тут один и сидит напротив меня.

– Я гляжу, ты совсем берега попутал, - вскочил папаня.

– Сядь, мразь, - с угрозой прорычал Владимир, - пока я тебе ноги не переломал. А теперь, - нанеся папаше несколько быстрых ударов, Огнёв навис над парализованным противником, рухнувшим на пол. – отложи в своей куриной головёнке, пока её не открутили с плеч. Ты – никто и звать тебя, соответственно, никак. Попробуешь рыпнуться, вместе с корефанами поедешь тайгу расчищать или снег на север из сугроба в сугроб ломиком перекладывать. Упаси тебя боже косо посмотреть на Вику и Настю – сгною. Ты меня понял, мусор? А теперь, господин Чаровников, для понимания на какую сучку ты пытался задрать хвост и тявкать. Анастасия Огнёва, в девичестве Гагарина, приходится родной племянницей Его Величеству. Хочешь с ним потягаться? Ну-ну, там же под гнилыми берёзками твои кореша тебя зачистят и зароют или я твою тупую головёнку оторву и псам скормлю. Думаешь, духу не хватит? Смею заверить, ты будешь не первый жмур, укокошенный мною лично. По глазам вижу, веришь. Поверь, папенька, в крови твой бывший сынок искупался с ног до головы. А Дианку с мелким император по миру пустит или в публичный дом твою жёнушку определит, где ей самое место, ты им, как я погляжу, такой участи желаешь.

Вернув бывшему отцу подвижность, Владимир бросил ему папку с бумагами.

– Пошёл вон.

Родитель вымелся из квартиры быстрее собственного немого визга, а Владимир впервые в жизни до дна опустошил бутылку водки, абсолютно не почувствовав хмеля, после чего битый час отмывался в душевой, с остервенением оттирая с себя невидимую грязь.

Глава 17. По дороге в...

ВНИМАНИЕ! Не бечено!

Глава семнадцатая

По дороге в…

Бросая ломтики багета уткам, оккупировавшим фонтаны в сквере у медицинского центра, Владимир вспоминал судьбоносный переезд в Н-ск десятилетней давности, состоявшийся почти аккурат под первое сентября.

– Папа! – налетевшие с двух сторон близнецы запрыгали вокруг. – Папа, папа, а можно нам? А можно мы тоже уточек покормим?!

– Можно, - улыбнулся Владимир, присев на корточки перед дочкой и сыном и разломив остатки багета на две равные половины. – Хлебушек отламывайте небольшими ломтиками, чтобы уточкам было удобно глотать.

– Ага! – синхронно ответили дети, сияя глазёнками.

– Андрей? – обернувшись к старшему сыну, с ногами устроившемуся на скамье под рябиной, Владимир приглашающе помахал булкой.

Серьёзно глянув на отца, мальчишка отрицательно качнул подбородком и вернулся к чтению лежащей на коленях книги.

– Какой серьёзный у нас Андрейка, - подойдя сзади, Настя со спины обняла мужа. – Маленький нахохленный сычик. Боже, как быстро летит время, завтра уже первое сентября. Ты в лицей на торжественную линейку придёшь?

– Обязательно, - ответил Владимир, обернувшись к жене и теперь уже её заключив в объятия. – Я обещал, помнишь? Первый раз в первый класс, как я могу пропустить этот день?

– Папа, папа, хлеб кончился, а уточки ещё просят, - прибежали близнецы.

– Держите, - не размыкая объятий, Владимир разломил булку на две половины.

– Ура! – реактивные вихри унеслись к пруду.

– Спасибо тебе, милая.

– За что? – наигранно удивилась Настя.

– За двух подосланных шмеликов.

– Пожалуйста, - супруга чмокнула Владимира в кончик носа.
– У тебя был такой отсутствующий взгляд, что я просто не могла не попытаться вернуть тебя к нам. О чём думал?

– О нас. О центре, - Владимир осмотрел вокруг. – Обо всём сразу. Десять лет назад всего этого не было.

– Жалеешь?

– Нет, нисколько, - улыбнулся Владимир, возвращая лёгкий поцелуй, только не нос, а в губы. – Просто иногда оглядываюсь назад и думаю, что мне когда-то сказочно повезло встретить в Москве одну напуганную барышню.

– Даже не знаю, кому из нас повезло больше, - ещё раз поцеловав мужа, Настя выскользнула из объятий и прошла к пруду. – Саша, Маша, утятки мои, птичек вы покормили, пора и самим обедать. Быстренько домой! Андрей, почитаешь после еды! Дети, кто последний помоет руки, тот останется без десерта.

Десерт – это святое, тут даже Андрей - завзятый книголюб, в четыре с половиной года научившийся читать, не устоял. Заложив закладку между страниц, он сунул книгу отцу и первым рванул в дом, за ним с визгом понеслись близнецы.

– Не опаздывай, дорогой, - озарив мир яркой улыбкой, Настя неповторимой грациозной походкой направилась к дому. Всё такая же прекрасная, воздушная и желанная, как и десять лет назад.

Оглянувшись на пруд с барражирующими у берега утками, Владимир направился следом. Десять лет – достаточный срок для постановки вех в прожитых годах и подвода черты под достижениями и провалами вроде бы спокойной жизни, не омрачённой попытками убийства и новыми сражениями. Схватки же, конечно, были, но они напоминали грызню бульдогов под ковром, когда треск перегрызенных костей заглушался толстым ворсом, в который впитывалась и выпущенная в невидимых боях кровь. Головы тоже летели, куда без этого, а в первый год после обратного переезда пришлось несколько из них снять в реальности, а не в переносном смысле. Нежданно-негаданно талантами господина Огнёва заинтересовался криминальный мир. Америки никто не открыл, Владимир и раньше плотно и плодотворно работал с местными боссами и московскими «Иванами», некоторые из которых, не зная того сами, работали на него. Но жизнь, как известно, не стоит на месте и мир криминальный в данном аспекте не сильно отличается от привычной нам реальности.