Знахарка

Дальше Ольга двигалась, словно в бреду. Торопилась, путалась, вещи просто валились у неё из рук. Она даже не нервничала – её лихорадило.

Она наклонилась подтянуть колготки, зажала пальцами теплый капрон. И нечто того же цвета мелькнуло перед глазами.

Ольга вздрогнула и выпрямилась. Потом оглянулась. Сзади никого не было. Естественно, в квартире даже животных не держали.

Сердце Ольги билось, как перед дурнотой.

«Все спокойно, все хорошо», – говорили себе молодая женщина, почти удирая из собственной спальни. Она только проверила, при ней ли телефон, запирая входную дверь. И пока спускалась к лифту, спиной чувствовала что-то страшное, нависшее над ней и преследующее её.

Весь рабочий день она занималась переводом с одного канала на другой. Увольнение, заявление, новое рабочее место. Сотрудники: кого-то она знала и раньше, с кем-то только знакомилась. Она была молода, красива, одевалась со вкусом – её приняли хорошо.

За первые два часа работы она получила три приглашения на ужин, два – на обед и одно – провести вечер по свободной программе.

Ольга вела себя вежливо, твердо и работала, как трудоголик.

Андрей Гридин забежал было поговорить, но Ольга недвусмысленно указала ему на дверь, чем повысила свой рейтинг до верхней отметки.

Домой она вернулась позже обычного: во-первых, потому что не торопилась, во-вторых, наводила порядок в документации и удаляла из электронной почты лишнюю информацию.

Она была сытая и хотела только кофе и сигарету на ночь. Но сначала – душ.

Выйдя из ванной и найдя по мобильнику «Маяк», она почувствовала себя свежей. Даже удивительно, если вспомнить все эти бессонные ночи. Время лечит, оно помогает ране на сердце зарубцеваться. Возможно, это и так. Наверное, Ольга выздоравливала.

Она даже стала подпевать, стоя над кофеваркой.

Вот уже кофе готово.

И Ольге захотелось пожевать. Кусочек запеченного в тостере хлеба будет в самый раз.

Сев на кухне к столу, она подумала, взяла свой ужин и перенесла в зал на журнальный столик. Там она отключила радио и включила телевизор.

Поворачиваясь, она заметила что-то, мелькнувшее за ее плечом. Она огляделась, потом вздохнула и села в кресло. Выключив общий свет, она включила бра над столиком, уселась поудобнее и приготовилась смотреть.

Кофе был ароматный и совсем не сладкий, как она любила. Тост поджаренный в меру. Все шло замечательно.

И вдруг в неясном свете бра, подсвеченном цветовыми всполохами с экрана, от подлокотника кресла отделилось что-то светлое и, мелькнув, исчезло.

Ольга обернулась, склоняясь и вполне допуская, что каким-то чудом в квартиру залетел голубь.

Детская ладошка с широко расставленными пальцами растопырилась перед ней, перед ее глазами, перед лицом…

– А! – Ольга вскочила, опрокидывая кружку, и отскочила на середину ковра. – А! Мама!

Она прижала трясущиеся руки ко рту. Телевизор продолжал орать нечеловеческими голосами. В остальном все было спокойно.

– Кто здесь? Кто?

Ей ответил только телевизор.

– Мама!

В квартире была она одна. Телевизор не способен был отвечать на её вопросы.

Медленно Ольга подступила к креслу и, нажав выключатель, отскочила. Свет загорелся под потолком – сразу все лампочки в люстре – затмевая и бра, и телевизор.

– Кто здесь? Последний раз спрашиваю – кто?

Телевизор говорил, но никто никогда не примет его звук за живой голос.

– Кто?

Ольга успокаивалась, дышала медленнее, истерические нотки исчезли из ее голоса.

Она огляделась уже спокойнее, быстро бросилась на кухню, схватила там чугунную сковородку и вернулась с ней в зал, держа точно, как телекоп держит свой пистолет. Это у нее получилось безотчетно, само по себе.

– Выходи! Лучше по-доброму – выходи!

Тишина.

Ольга заглянула под кресло, под столик, под второе кресло. Никого.

– Я все равно найду тебя! Где ты?

По всем признакам у нее в квартире находился ребенок.

Она переступила, огляделась, обошла зал. Диван! Она решительно подошла к нему, заглянула за спинку, присела. Рывком поднявшись, подбежала к телефону, и схватив гаджет со столика, включила фонарик.

Под диваном не было ничего, только пыль.

Ольга поднялась, бросила телефон прямо так, со включенным фонариком, на диван и оглядела комнату, соображая.

Спальня! Ага! Ольга, как сумасшедшая, бросилась туда, включила свет, обшарила все так, словно искала закатившуюся заколку. Потом ворвалась в детскую.

– Хи-хи, – услышала она то ли скрип петель, то ли звук ссохшегося линолеума.

Но ей хватило и этого. В безумной горячке она обежала всю комнату. Периметр квадрата. Диагональ. Никого. Господи!

Ольга заметалась. Кухня. Ванная. Туалет. Зал. Лоджия. Снова зал. Никого.

В исступлении Ольга схватила мобильник.

– Алло! Полиция? Скорее. У меня в квартире ребенок. Чужой ребенок. Я не знаю, как он тут появился! Скорее, приезжайте. Я – Лукина. Адрес? Слушайте, диктую.

Ольга бросила телефон в кресло, заметалась опять.

– Мама! Мама! – она ломала пальцы. Сильнее, сильнее. До хруста. Касаясь пальцами запястий. Еще сильнее. – Что же это? Где они? Господи!

Сколько она простояла так, посреди ковра? Долго? Нет?

В дверь позвонили.

И тут до нее дошло. Никакого ребенка нет. Откуда? В подъезде секьюрити, дверь на кодовом электронном замке и на сигнализации. Откуда здесь взяться ребенку? В квартире просто никого нет. Только она.

Ольга застыла в испуге. И второй звонок домофона заставил ее чуть ли не подпрыгнуть.

Ольга бросилась к двери, остановилась, наконец очнулась и нажала кнопку.

– Госпожа Лукина, – проговорил привычный голос охранника. – К вам из милиции. Вы вызывали?

– Да, ах, нет. Да. Я сейчас все объясню. Я ошиблась. Мне приснилось. Мне позвонили и разыграли. Извините пожалуйста. Пожалуйста.

Все-таки она не даром когда-то работала диктором на радио. Голосом она владела.

– Ладно, госпожа Лукина. Только в следующий раз вам придется ответить в административном порядке за ложный вызов.